Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Барышников Александр

Клад Соловья-Разбойника

Александр Барышников

Клад Соловья-Разбойника

Историко-приключенческий сериал

О Г Л А В Л Е Н И Е

Серия 1

Красная Горка

Светобор

Молодой вождь

Предчувствие счастья

Клад Соловьиный

Дмитр и Петрило

Верховный жрец

Стычка

Горе

Юзбаши Серкач

Сокровища чудского храма

Старый мастер

Разговор по душам

Напутствие

Серия 2

Непокорный раб

Гледенский дозор

Длинна рука боярская

Шийлык и черное колдовство Уктына

Военная хитрость

Невзор поворачивает в Вятшую реку

Микулин сон

Биарский полон

Мечта вогульского княжича

Предсказание колдуна

Серия 3

Федька Коновал

Будем жить

Кытлым и Юма

Побег Спасенный Куакар

Милость Голубой Змеи

Воля Йомалы

Удача Федьки Коновала

Светобор и Петрило

Кимера

1 серия

Красная горка

Ночь кончалась. Все явственнее чувствовалось приближение утра, и замершие на вершине Яр холма парни и девушки сдерживали взволнованное дыхание, не решаясь нарушить торжественность надвигающегося мгновенья. Было тихо, лишь чуть слышно журчала под берегом сонная вода.

Все лица были обращены в одну сторону, напряженные взоры уперлись в сочащийся алым край неба, из-за которого вот-вот должно было появиться Солнце. А великое светило словно зацепилось за невидимую преграду. Оно живой слезой нетерпеливо дрожало на ресницах уходящей ночи и уже готово было выкатиться на чистую щеку нового дня.

- Пора, - выдохнула девушка-хороводница и решительно шагнула в средину круга. Движение это словно бы нарушило краткое равновесие между тьмой и светом, и Солнце горячей струей пролилось в обрадованный мир.

- Слава Яриле! - звонко крикнула девушка и вскинула вверх правую руку.

- Слава! Слава! Слава! - дружно подхватил хор молодых голосов.

- Здравствуй. Красное Солнышко! - радостно воскликнула она и протянула к светилу обе руки. Парни и девушки восторженно повторяли ее слова и также тянули вверх руки.

- Празднуй, ясное ведрышко! Из-за гор-горы выкатайся, на светел мир воздивуйся, по траве-мураве, по цветикам лазоревым, подснежникам вешним лучами-очами пробегай, сердце девичье лаской согревай, добрым молодцам в душу загляни, любовь из души вынь, в ключ живой воды закинь. От того ключа ключи в руках у красной девицы, у Зорьки-Заряницы...

Микула, повторявший вместе со всеми слова хороводницы, почувствовал, как вдруг забилось гулко его сердце, ласковая судорога перехватила горло, пронзительно-сладкий холодок ворохнулся под грудью. Невольным быстрым взглядом окинул Микула стоявших в кругу девушек.

Сверкающий Ярило золотым своим светом превратил их холщовые простые наряды в величественные одежды сказочных цариц, лица девушек горели, глаза сияли, гибкие тела подались вперед, навстречу могучему небесному богу. И все это было так прекрасно, что Микула готов был заплакать от благодарности Солнцу, великому сыну великого Неба-Сварога, подарившего жизнь этому чудесному миру, этому неоглядному весеннему простору, этой речке, стремящейся в объятья видимой за лесами Оки, этому холму и этим девушкам, и ему, Микуле, стоящему на этом холме рядом с этими девушками...

- Зоренька-ясынька гуляла, - счастливо бормотал он вслед за хороводницей, - ключи потеряла...

- Я, девушка Улита, - почти пела хороводница, - путем-дорожкой прошла, золот ключ нашла. Кого хочу - того люблю, кого сама знаю, тому и душу замыкаю. Замыкаю я им, тем ключом золотым, доброго молодца Бажена!

Все взоры разом устремились на высокого, плечистого Бажена, лицо которого осветилось улыбкой счастья, и на повторе он громче всех крикнул: - ... красную девицу Улиту!

Да и каждый старался сказать погромче заветное имя, чтоб услышал его выбранный сердцем человек. Один только Микула промолчал в этом месте общего речитатива, потому как сердце его еще не сделало своего выбора, а озорничать, говорить неправду перед ликом всемогущего божества было непростительным святотатством. На какое-то время Микуле стало неловко и неуютно, как неловко и неуютно бывает ребенку среди взрослых, занятых важным взрослым делом. Он невольно опустил голову, уперев взгляд в землю, и в тот же миг с противоположной стороны хоровода прилетело вдруг негромко произнесенное имя его.

Микула резко вскинулся и изумленно оглядел стоящих напротив девушек.

Они стояли лицом в хоровод, спиной к Солнцу, глаза их были в тени и, похоже, ни одна из них не смотрела на Микулу. Почудилось - разочарованно и одновременно с облегчением подумал он. Но девичий голос угольком тлел в душе его, и от этого уголька затеплилось и стало неотвратимо разгораться сладостное предчувствие какой-то новой жизни, незнакомой радости и еще не бывалого счастья.

А Улита-хороводница, положив на землю крашеное яйцо и маленький круглый каравай, запела сильным чистым голосом:

Весна-красна!

На чем пришла?

На чем приехала?

Все подхватили песню, и хоровод двинулся по кругу.

Светобор

С детства знакомые звуки и запахи убаюкивающим облаком обволакивали Светобора. Напряжение бурной, колготной жизни незаметно отпускало душу, и она тихонько млела в благословенном покое родительского дома. Но сон не шел. Стоило закрыть глаза, и тотчас стремительно убегала назад земля с пучками прошлогодней травы, вилась перед лицом черная грива коня, мелькали прутья придорожных кустов и стволы деревьев. Откуда-то сбоку выплывали потускневшие от долгого житья глаза отца, глухо звучал его голос, и снова дорога, и бесконечное трепыханье черной гривы, и кусты, и деревья, и синий окоем впереди:

Старый Путило свесил с полатей бороду, негромко кашлянул.

- Не спится, сынок? - спросил участливо. Светобор потянулся всем своим сильным, гибким телом, резко вскинулся и сел, привалившись широкой спиной к выглаженным временем бревнам стены.

- Отвык, небось, на лавке почивать? - хохотнул старик.

Светобор молчал, сторожко прислушиваясь к звукам ночи.

- Али дума какая? - не унимался отец. - Поведай, легче станет.

- Пожалуй, - согласился Светобор. Здесь, в родных стенах, помнивших его дитем, рядом с отцом, единственным родным человеком, он почувствовал себя ребенком, который при всяком затруднении бежит к старшим и надеется найти у них понимание и поддержку.

- Полгода ведь не виделись, - словно жаловался Путило. Он и вправду наскучался за это время. - Сердце-то отцовское разве каменное?

Извелся я, сынок, - как ты там? Живой ли? Уж всякое в голову лезло.

Жить-то мне осталось:

- Прости, тятя, - негромко заговорил Светобор. - Закрутило меня с первого же дня, теперь вот удивительно даже вспомнить. В Новгород добрался я тогда к ночи. Горожане закрылись в домах своих, и неведомо было, где найду приют. Брел я по улице и увидел богато одетого господина, который во весь мах летел навстречу мне на резвом коне, а следом мчались два всадника. Я понял, что они его преследуют.

Тут из переулка выскочил пеший человек, бесстрашно бросился наперерез и повис на поводьях. Испуганный конь взвился на дыбы, едва не сбросив всадника, и тут подоспели преследователи. Знатный всадник выхватил меч и первым же ударом уложил пешего. Два других насели на него с двух сторон, и он едва успевал отбиваться. Не помню, как в руках моих оказалась толстая длинная жердь. Размахнулся я да и снес наземь одного из нападавших. Другой, оказавшись в одиночку против нас двоих, поддал коню под бока и убрался прочь. Спасенный мною господин оказался сыном новгородского посадника.

- Михайла Степановича? - изумился Путило.

- Да, это был Твердислав.

- С Михайло Степановичем, - сказал старик после недолгого молчания, мы вместе служили князю Роману Мстиславичу. А Твердислав тогда мальчонкой был, тебя-то он не намного постарше. Вишь, вот как жизнь повернулась. Я в деревне небо копчу, а товарищ мой стал посадником новгородским. Да только и ему, похоже, не сладко.

1
{"b":"53394","o":1}