На изготовление этих орудий требовалась столь значительная денежная сумма, что решено было ограничиться на первое время осадной артиллерией всего в 620 орудий: две группы в Европейской России по 200 орудий в каждой, одна группа в 120 орудий для Кавказа и одна группа в 100 орудий для Дальнего Востока.

По организации 1910 г. намечалось иметь группы осадной артиллерии в мирное время в виде четырех полков тяжелой армейской артиллерии - по одному полку в Киеве, Двинске, на Кавказе и на Дальнем Востоке, причем в военное время первые два полка (Киевский и Двинский) должны были развернуться каждый в бригаду из двух полков{21}.

В 1910 г. еще не были закончены опыты с новыми образцами орудий для осадной артиллерии, но признавалось возможным приступить к изготовлению этих орудий, так как окончательный выбор орудий ожидался: 42-лин. (107-мм) и 6-дм. (152-мм) пушек в том же году, а 8-дм. (203-мм) гаубиц, 9-дм. (229-мм) и 11 -дм. (280-мм) мортир - в 1912 - 1913 гг. На изготовление орудий с материальной частью и боевыми припасами испрашивалось к ассигнованию около 71 млн. руб.

Совет министров, несмотря на возражения министра финансов Коковцева, протестовавшего против отпуска средств, так как, по его словам, военные расходы достигли уже тогда "угрожающих размеров", постановил отпустить испрашиваемую сумму, но с рассрочкой кредита на десятилетие - с 1911 по 1920 г. Подобный порядок отпуска денег небольшими дозами крайне затягивал осуществление мероприятий и не обеспечивал боевой готовности армии.

Окончательный срок готовности тяжелой артиллерии осадного типа определялся отпуском кредитов к 1921 г., а понадобилась она с началом войны уже в 1914 г.

Намеченное по организации 1910 г. формирование четырех полков осадной артиллерии в сущности не начиналось до самого объявления войны. И не только потому, что в 1910 г. не были еще окончательно утверждены образцы новых орудий и что отказывали или затягивали отпуск кредитов, а и в силу того, что вопрос этот откладывался на неопределенное время, так как ставился в зависимость от разрешения другого, еще менее разработанного вопроса об усилении крепостной артиллерии. Формирование осадной артиллерии не начиналось и за "отсутствием личного состава", т. е. по такой причине, какую военное министерство само могло и должно было устранить.

В представлении ГУГШ 25 октября 1913 г. No 2055{22} в Государственную думу приведены были следующие соображения по данному вопросу:

"ввиду того что личного состава для тяжелой (осадной) артиллерии не имеется..., вопрос о создании тяжелой артиллерии пока не может получить осуществления. Ввиду же однородности, за малыми исключениями, орудий крепостной и тяжелой артиллерии, единственно правильным разрешением этого вопроса является размещение имущества тяжелой артиллерии в крепостях, чем одновременно достигается и обновление вооружения крепостей, а в случае необходимости двинуть осадные средства под неприятельскую крепость - группы тяжелых орудий получат подготовленный личный состав из крепостной артиллерии".

Подобная мера была уже осуществлена раньше в отношении кавказской группы осадной артиллерии. По сведениям ГУГШ, такой же порядок был принят в некоторых иностранных армиях. Поэтому, по мнению ГУГШ, не представлялось настоятельной надобности разделять заказы орудий - отдельно для осадной и для крепостной артиллерии,

"тем более, что кредиты на обе эти надобности шли по одной чрезвычайной смете, и только отдельные случаи могли вызвать от этого отступления".

В царской России было немало противников создания "сверхтяжелой" артиллерии осадного (позиционного) типа. Мнение их, повидимому, получило преобладающее значение в последние годы, предшествующие мировой войне. Русские предполагали, как известно, вести наступательную маневренную войну; участие осадной артиллерии в маневренных боях в ряду полевых войск не предвиделось. Противники создания сверхтяжелой артиллерии не без основания рассуждали, что такая артиллерия, вследствие тяжести и громоздкости ее тыла, свяжет маневренные действия войск, да и не понадобится в маневренной войне при отсутствии укрепленных позиций. Для разрушения преград в виде крепостей и других опорных пунктов, какие русская армия встретила бы при наступлении в глубь неприятельской страны, считалось возможным подвезти тяжелую артиллерию, взяв ее из крепостей, которые не нуждались бы в сильном вооружении, так как при нашем наступлении оставались бы в тылу в безопасности со стороны противника. Мысль эта разделялась многими представителями законодательных учреждений и особенно охотно поддерживалась министерством финансов, так как при этом не требовалось особых ассигнований на формирование тяжелой артиллерии осадного типа.

Под давлением противников армейской тяжелой артиллерии осадного типа вопрос о ней постепенно утрачивал значение, и в жертву финансовым расчетам приносилось осуществление серьезных потребностей обороны.

В результате к началу мировой войны большая часть устаревшей осадной артиллерии была расформирована, организованной же вместо нее тяжелой армейской артиллерии новейших образцов не оказалось. Создать ее за счет артиллерии крепостей не представлялось возможности, так как эта последняя, вооруженная орудиями прежних старых образцов, не отвечала современным требованиям и на замену этих орудий новыми требовала крупных денежных ассигнований.

Крайняя неустойчивость мнений в верхах русской армии по вопросу о крепостях весьма вредно отражалась на организации и вооружении крепостной артиллерии. Между тем боеспособность этой артиллерии - сухопутных и береговых крепостей - считалась "сомнительной" еще во времена, предшествующие войне с Японией, как по неудовлетворительности организации, так и, в особенности, вследствие плохого вооружения и крайнего недостатка в хороших вспомогательных приборах для стрельбы, в обеспеченных командных и наблюдательных пунктах, а также вследствие отсутствия надежных средств связи, необходимых для управления огнем.

Артиллерийские недостатки крепостей не только не были устранены после русско-японской войны, но скорее еще увеличились к началу мировой войны. А недостатки эти, в связи с недостатками по инженерной и другим частям, обращали крепости в "источники не силы, а слабости для русской армии"{23}.

В феврале 1909 г., по докладу начальника ГУГШ Сухомлинова, состоялось повеление об упразднении нескольких крепостей, в том числе крепости Новогеоргиевска, считавшейся первоклассной, Батума, Очакова и Усть-Двинска, о скорейшем приведении в "надлежащий вид" Брест-Литовска, Кронштадта, Выборга, Владивостока и пр., так как, по мнению Сухомлинова, "сохранение крепостей в том состоянии", в каком они тогда находились, "было бы изменой".

Затем через год, в мае 1910 г., новый начальник генерального штаба ген. Гернгросс испросил другое повеление о крепостях, в значительной мере отменявшее первое, по которому крепости Новогеоргиевск, Батум, Усть-Двинск и Очаков не только не упразднялись, а, напротив, должны были переустроиться, чтобы удовлетворять современным требованиям.

Тогда же ген. Гернгросс просил начальника Главного штаба разработать новую организацию крепостной артиллерии. Начальник Главного штаба ответил, что не может приступить к работе по реорганизации, так как не располагает необходимыми данными и так как вопрос о крепостях во всем его объеме разрешался по ГУГШ, и что правильное решение вопроса об организации крепостной артиллерии возможно лишь при знакомстве с теми задачами, которые в военное время могут быть возложены на те или иные крепости. Только при наличии этих сведений, которые должен был разработать генеральный штаб, начальник Главного штаба признавал возможным приступить к работе по организации крепостной артиллерии на новых началах{24}.

В результате переброски работы с генерального штаба на главный и обратно проект реорганизации крепостной артиллерии своевременно разработан не был, и преобразования армии 1910 г. не коснулись крепостной артиллерии. К началу мировой войны она осталась при старой организации - с разделением на роты и батальоны.