Мисс Джекс снова провела по губам кончиком языка, не сводя с профессора огромных, точно луны, глаз, влажно поблескивающих в свете огня.

- Из команды "Лебедя", насколько известно, в живых не осталось никого, - проговорил профессор. - Корабль находился в открытом море, попал в шторм и затонул: столь яростных зимних бурь на памяти людей еще не бывало. И груз, и обломки сгинули бесследно; что уж говорить о живых людях! На то, что уцелел кто-то из команды, один шанс на тысячу. Тем не менее, мисс Джекс, - поспешно заверил он, видя, что на лице девушки отразилось разочарование, - вопреки вашим опасениям, вам нечего бояться, что мы вам не поверим. Скажу больше: нам самим довелось стать свидетелями того, что, возможно, подтверждает вашу правоту. Прошлой ночью - спустя сутки после того, как пресловутый матрос навестил вас - мой молодой друг, мистер Джон Райм, которого я знаю вот уже несколько лет, был найден лежащим без сознания в переулке рядом с доками. Он много выпил и, по всей видимости, какое-то время бесцельно бродил по городу, прежде чем свалиться без чувств. Позапрошлой ночью - той самой туманной ночью, на которую ссылаетесь вы - он тоже повстречал матроса, отплясывающего жуткий хорнпайп. Матрос засыпал его всевозможными безумными и дерзкими вопросами и в придачу осуществил некое... скажем, физически невозможное действие - отчего мой друг едва не повредился в уме. Просто удивительно, что бедняга вообще пришел в себя.

- Что же это за физически невозможное действие? - осведомилась мисс Джекс.

И словно в ответ из темноты донесся жалобный посвист звукового буя. Часы на каминной полке на мгновение словно сбились с ритма.

- Этот человек, - проговорил доктор Дэмп с суховатой уверенностью, свойственной представителям его профессии, - по-видимому, открутил свою голову и протянул ее собеседнику, словно этакую кровавую капусту. Поразительно! То-то потрясающий был фокус! По чести говоря, мне жаль, что я этого не видел. - Он отхлебнул вина и откинулся в кресле с видом весьма довольным, в одной руке держа бокал, в другой - трубку.

- Скорее дыню, - уточнил прилежный мистер Киббл, листая записную книжку. - Сдается мне, мистер Райм упоминал именно дыню. У меня все записано...

- Верно, мистер Киббл, дыню; но "кровавая капуста" - образ куда более выразительный, вы не находите?

- Согласитесь, доктор, с точки зрения фактов "кровавая капуста" истине не соответствует. Всем и каждому известно, что капуста - зеленый овощ для варки, а дыня - фрукт.

- Фрукт или овощ, овощ или фрукт - это всего лишь поэтическая вольность, мистер Киббл, не более. Мы, врачи, в общении с пациентами всякий день позволяем себе поэтическую вольность-другую. Уж такая у нас работа, скажу я вам; пациенты именно этого и ждут. Вне всякого сомнения, в данном случае "кровавая капуста" куда предпочтительнее "дрянного ананаса" или, допустим, "кошмарной канталупы"...

- Ах, да прекратите же, вы оба просто ужасны! - воскликнула мисс Джекс, затыкая уши и обращаясь к профессору. - Я внушаю себе, что Хэм Пикеринг мертв, что его тело кануло в пучину вместе с кораблем. Однако что за парадокс: ведь я абсолютно уверена в том, что именно мы с Ниной видели. И тут меня снова охватывают сомнения, и я твержу себе, что его просто не может быть здесь, не может - и все! Хэм Пикеринг имеет столько же шансов оказаться здесь, сколько "Лебедь" - возвратиться в солтхедскую гавань! Так что же такое плясало под окном у моей сестры?

- Показаниям моего молодого друга Джона я верю безоговорочно, отозвался профессор. - Я знаю его с детства. Легкомысленный юноша, что и говорить, любит вечерами поразвлечься, но я и вообразить не могу, с какой бы стати ему сочинять историю настолько вопиюще неправдоподобную, как та, что он со всей откровенностью поведал нам сегодня днем.

- Так что же это было? - не отступалась мисс Джекс. - Нина на грани помешательства: с того самого момента она и глаз не сомкнула. Сестра ведь ничего дурного не совершила - по крайней мере умышленно. Что еще могла она сделать, чтобы удержать Хэма от ухода в море? Она пыталась, сами знаете, но он и слушать не желал. Нина ни в чем не виновата. Как может утопленник возвращаться в мир живых и как ни в чем не бывало расхаживать по улицам? Откуда здесь взяться мистеру Пикерингу?

- Пожалуй, слово "возвращаться" здесь не совсем уместно, - проговорил профессор. - Скорее всего он просто никуда не исчезал.

- Я не понимаю вас. Вы хотите сказать, что Хэм вовсе не уплыл на "Лебеде"?

- Нет-нет, в этом я как раз нимало не сомневаюсь. Я всего лишь хочу сказать, мисс Джекс, что в некоторых случаях - очень редких случаях, и здесь я говорю о метафизике - связь с известным нам миром настолько крепка, что разорвать ее невозможно даже в результате катастрофы. Собственно, в большинстве случаев именно факт катастрофы обуславливает задержку духа после смерти. Разрыв так резок и внезапен, травма так серьезна, трагедия так мучительна, что полный распад осуществляется с задержкой. Объяснить это можно лишь силой характера и воли и ничем больше: жертва дерзко отказывается смириться с тем, что произошло, в ярости или негодовании, неодолимом горе или в жажде мести. Такая душа обречена во власти непокоя и муки какое-то время блуждать в обличье призрака между двумя мирами, точно в ловушке. Все эти полтергейсты и прочие духи-насмешники, все эти неясные фантомы, что время от времени бывают замечены и в городе, и в отдельно стоящих загородных усадьбах - яркий тому пример. По счастью, почти всегда это явление временное; в конце концов связь с миром рвется, и дух обретает свободу.

- Тогда что же такое видели мы с Ниной? Уж точно не фантом. Оно двигалось, подпрыгивало, издавало кошмарные звуки... У меня в ушах до сих пор звучит жуткий перестук его башмаков по булыжной мостовой.

- Не знаю доподлинно, мисс Джекс. Пока я могу только гадать.

- Что, если это чья-то проделка? - предположил мистер Киббл, рассеянно ероша пальцами свою апельсинно-рыжую шевелюру. - Кто-то, волей случая похожий на вашего мистера Пикеринга, решил позабавиться... В конце концов было темно, а вы с сестрой смотрели сверху вниз из окна. Я так понимаю, он с вами не говорил и голоса его вы не слышали. Не мог ли кто-либо сыграть такую оскорбительную шутку с вашей сестрой? Или с вами?