После отъезда Виктора обратно в Советский Союз она часто перечитывала эту книгу и вскоре уже знала все стихи наизусть. Подчас она представляла себе, как в самые тяжелые дни Отечественной войны Тоня в военной форме, с сияющими голубыми глазами и развевающимися золотистыми волосами читает свои напутственные стихи уходящим на фронт красноармейцам.

Да, она завидовала сестре, и теперь Нина не боялась себе в этом признаться. Ей тоже хотелось быть там, рядом с Тоней, сражаясь с фашизмом в грозный для Родины час. Тоня воевала с врагом, пока Нина корпела в конторе над бухгалтерскими книгами. Теперь Нине казалось, что она сделала огромную ошибку, в то время как Тоня выбрала правильный путь. Тоня пошла той дорогой, которой должна была бы пойти ее старшая сестра, и жизнь Тони стала воплощением всего того, о чем Нина тайно мечтала.

Примерно три года назад письмо Тони принесло удивительные новости. Виктор был арестован и приговорен к длительному сроку в трудовом лагере за преступления против Советской страны. Тоня развелась с ним, вышла замуж за полковника Морозова и ждала от него ребенка. Письмо было составлено в осторожных выражениях и изобиловало намеками, которые Нине не всегда удавалось расшифровать. Одно место она, впрочем, поняла. Тоня писала, что "Борис каждый вечер возвращается домой поздно, потому что он должен зорко следить за безопасностью нашего государства". И Нина поняла, что муж Тони связан с НКВД.

Она отправила Тоне встревоженное письмо со своими многочисленными вопросами, однако ответа не получила. Ей нелегко было поверить в то, что Виктор стал изменником родины. Потом она вспомнила, что некоторые из самых страшных врагов коммунизма также вышли из когорты большевиков. Она не могла представить себе, что Виктор пошел на преступление против своей страны, но кто мог подумать, что Троцкий, Зиновьев и Каменев тоже окажутся врагами революции? Может быть, и Виктор оступился, связавшись с врагами, может быть, именно его поездка в Америку вскружила ему голову?

С тех пор от Тони не было никаких известий. Что же случилось? Что такого могла сделать ее младшая сестра? Почему Алекса отослали к ней в США?

Известие о казни Тони чуть было не разрушило ее собственный мир. Нина была убежденной коммунисткой, сторонницей взглядов Маркса - Энгельса Ленина и четвертого, ныне живущего титана и классика марксизма Иосифа Виссарионовича Сталина. Ни разу в жизни она не усомнилась в справедливости величественных идеалов своей родной страны. Втайне она надеялась увидеть торжество коммунизма во всем мире.

Однако теперь она была смущена и сбита с толку. Даже ее безоговорочная вера в коммунизм не могла заставить ее поверить в то, что Тоня стала изменницей. Это была совершенная чушь! Единственным объяснением, которое приходило ей на ум, было то, что машина советского правосудия допустила ужасную ошибку и Тоня пострадала ни за что. Ошибки были неизбежны, даже в СССР. В водовороте великих преобразований, которые сотрясали ее страну, трудно было разобраться в судьбах отдельных граждан. Люди были всего лишь смазкой для колеса истории. Сам великий Ленин не раз говорил, что, когда рубят лес, вокруг непременно летят щепки.

И все же она никак не могла смириться с мыслью о том, что ее любимая сестра стала одной из этих щепок, которые летят на землю из-под топора. Это просто страшная ошибка советской бюрократической машины. Но как же Виктор? Было ли его осуждение еще одной такой ошибкой? Возможно ли, чтобы и Виктор, и Тоня - оба оказались предателями?

Впервые Нина оказалась в растерянности, а ее вера в Родину поколебленной. Она повторяла себе, что происшедшей трагедии должно было быть какое-то объяснение, а после суда над Виктором даже написала письмо в Ленинград брату Валерию, но он почему-то ей не ответил.

Нина снова посмотрела вниз на желто-коричневый "плимут". Алекс получил официальное разрешение на въезд в США, и власти должны знать все о нем, о Тоне и Морозове. Это может стать еще одним поводом для ФБР усилить за ней слежку.

Отвернувшись от окна, Нина на цыпочках прошла в кухню, чтобы заварить себе чай из трав. Пока чайник негромко пыхтел на конфорке газовой плиты, она неподвижно сидела за кухонным столом, сложив перед собой руки.

Несколько месяцев тому назад нью-йоркская "Дейли ньюс" поместила ее фотографию, где она сидела точно в такой же позе: вытянувшееся лицо, лоб пересечен глубокой морщиной, глаза кажутся огромными из-за сильных очков в тонкой металлической оправе. Заголовок над фотографией гласил: "Подозреваемая в сочувствии к коммунистам Нина Крамер дает показания в Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности".

Она не совершала ничего против приютившей ее страны, хотя сенатор Маккарти и его подручные обвинили ее в том, что она якобы является агентом советской разведки. В конце концов ее отпустили. Адвокат Нины Крамер объяснил ей, что она была слишком незначительной фигурой, чтобы с ней возиться. Тем не менее, она вынуждена была оставить свою работу бухгалтером в департаменте здравоохранения. Вскоре после этого, однако, ей удалось найти место в меховом магазине Шпигеля, и все более или менее успокоилось.

Нина была рада, что времена ее печальной известности остались позади. После публикации фотографии в газете ее иногда узнавали и некоторые прохожие на улицах кричали ей вслед и грозили кулаками, а хозяин магазина вышвырнул ее на улицу, обозвав "чертовой красной", но потребовалось совсем немного времени, чтобы о ней забыли. Только ФБР не оставляло ее в покое. Они в открытую следовали за ней повсюду, а по ночам следили за ее домом из своего автомобиля. Интересно, всерьез ли они надеялись поймать ее на передаче секретных документов советским шпионам?

Сегодня благодаря появлению Алекса она пропустила митинг Движения в защиту мира.

Поговаривали о том, что сегодня начнется марш протеста на Вашингтон, организованный с тем, чтобы потребовать от президента помилования Розенбергов. Нина готова была пойти вместе со всеми. Она была уверена, что Розенберги никакие не шпионы и что если они на самом деле передали русским какие-то атомные секреты, то сделали это ради сохранения мира. Однако американский империализм решил разделаться с Юлиусом и Этель Розенберг, и президент Трумэн упорствовал в своем решении посадить обоих на электрический стул.