На стоянке возле крошечного взлетного поля стоял тяжелый армейский грузовик. Алекс достал из кармана ключи, которые обнаружил в чехле вместе с документами, отпер дверцу и забрался в кабину. Мотор завелся почти сразу; пару раз кашлянув, двигатель загудел ровно и мощно Приборы показывали полный бак топлива и удовлетворительный уровень масла. Включенные фары высветили в окружающей тьме короткий коридор, в котором бешено плясали злые блестящие снежинки.
Алекс тронулся в путь.
Буран разыгрался не на шутку. Пронзительный ветер завывал над вымороженной тундрой, и подхваченные ветром темные массы кружащегося снега проносились в воздухе, укрывая сугробами узкую нитку асфальтированного шоссе. Видимость в буране была почти нулевая.
Склонившись над рулевым колесом тяжелого грузовика, Алекс медленно вел машину на восток. Фары и дополнительные прожектора на крыше бессильно упирались в стену несущегося снега прямо перед капотом. Он был в пути уже шесть часов, неуклонно пробираясь на север по бесконечной снежной пустыне, сопровождаемый злобным воем ледяного арктического ветра. Он сумел проскользнуть сквозь расставленные Дмитрием частые сети и был настроен добраться до Печоры, даже если это будет последним, что он сумеет сделать на этой земле.
Печора находилась в самой глубине закрытой зоны, откуда в ясную погоду можно было разглядеть возвышающиеся над горизонтом заснеженные вершины Уральских гор. Исправительно-трудовые лагеря были единственными обитаемыми островками в этой богом забытой стране холода и снегов. Для обычных граждан этот регион был и вовсе недосягаем, и именно поэтому Алекс остановил свой выбор на армейской технике. Один или два путешественника в машине с гражданскими номерами непременно вызвали бы подозрение, в то время как военную машину беспрепятственно пропускали на всех заставах Его люди угнали этот грузовик неделю назад, поменяли номера и заботливо положили внутрь запас еды и топлива, теплую одежду и несколько одеял. Два чистых паспорта для отца Алекса были спрятаны в секретном отделении под водительским сиденьем. Там же лежал фотоаппарат, чтобы сделать с его помощью подходящие фотографии Виктора Вульфа, и два пистолета ТТ.
Алекс разложил карту Печоры на приборной доске. Его агенты сумели установить местоположение дома, в котором жили два выпущенных на свободу узника, и отметили его на карте зеленым фломастером.
Информацию несколько раз проверяли, пока не осталось никаких сомнений в ее достоверности. Виктор Вульф действительно был жив. В рапорте сообщалось, что его выпустили несколько дней назад. Подробное изложение обстоятельств гибели Рауля Валленберга было опубликовано чуть позже. Все складывалось одно к одному, все совпадало.
Несмотря на это, недоброе предчувствие не отпускало Алекса. Все было уж как-то чересчур просто. Его людям удалось без труда добыть и перепроверить необходимую информацию, а со времени его отплытия на пароме из Хельсинки его ни разу никто не остановил, ни разу никто не побеспокоил. Даже когда шесть часов назад он приземлился в Ухте в пестрой компании государственных служащих и военных, никто не потребовал у него ни удостоверения, ни командировочных документов. Два сотрудника КГБ, стоявших на входе в аэропорт, пропустили Алекса внутрь, едва взглянув на него. Это было по меньшей мере странно; Алексу было прекрасно известно сверхъестественное пристрастие русских ко всякого рода допускам, справкам, предписаниям и прочим бумагам. Им следовало проверить его хотя бы ради галочки.
Возможно, все это было делом рук Дмитрия. Возможно, он сумел забраться так далеко от границы только благодаря тому, что этого захотел его брат. Алекс был почти уверен, что Дмитрий уже поджидает его. Если это так, то он едет навстречу неминуемой гибели. Впрочем, выбора у него не было ни раньше, ни теперь. Ему оставалось только одно - попытаться спасти своего отца, даже рискуя собственной жизнью.
Справа от него, за снежной пеленой, замерцали тусклые пятна желтого света. Алекс подался вперед так, что лоб его уперся в холодное ветровое стекло, и вгляделся в темноту. За цепочкой огней виднелись огромные прямоугольные строения - это были жилые дома.
Алекс прибыл на место.
Примерно в километре от него, в приземистом черном автомобиле, припаркованном у стены кирпичного барака, ждал Дмитрий Морозов. Сегодня ночью он надел свою парадную генеральскую форму. Мотор автомобиля тихонько урчал, и печка работала на полную мощность, обогревая салон. Гримальди, завернувшись в волчий полушубок, развалился на заднем сиденье.
Дмитрий не пытался перехватить своего брата в пути или помешать ему добраться до поселка. Его люди уже давно обнаружили очевидные признаки того, что Алекс начал действовать, а оперативный центр в Ясеневе был буквально завален не соответствующими действительности рапортами о появлении Гордона в различных пограничных пунктах. Агенты и розыскники наперебой докладывали, что его брат замечен на немецкой, польской, чехословацкой границах, однако Дмитрий не обращал на них никакого внимания. "Что толку? - размышлял он. - Алекс все равно появится в Печоре. Остается только дождаться его на месте".
Дмитрий приехал в Печору днем раньше и обосновался в райотделе милиции. Его штаб и отряд спецназа КГБ, необходимый для операции, разместились в старинных кавалерийских казармах в Инге, на расстоянии двадцати восьми километров к северу, однако с наступлением темноты все они присоединились к своему начальнику. Час назад Дмитрий получил сообщение о том, что к Печоре движется армейский грузовик с лейтенантом-артиллеристом за рулем. Сообщил об этом дорожный пост, расположенный на шоссе к востоку от Ухты, и Дмитрий сразу понял, что это скорее всего Алекс.
Это был его метод, его почерк. Алекс Гордон и его агенты предпочитали использовать для прикрытия служебные машины, форму и официальные документы. Люди в России привычно уважали облеченных властью и полномочиями людей, поэтому документы у военных проверяли не так тщательно. "Секрет успехов Алекса как раз и заключается в том, что он знает нас лучше других, - мрачно подумал Дмитрий. - Его слабость в том, что я знаю его".
