Тогда Потемкинъ, съ которымъ сравнялся было Суворовъ на полъ чести, вдругъ предпрiимчивымъ умомъ и отважностiю опередилъ многихъ, сдълался главнымъ вельможею въ Государствъ и, среди нъги и роскоши, приступилъ къ исполненiю гигантскихъ предпрiятiй относительно изгнанiя невърныхъ изъ Европы. Войска наши вступили въ Крымъ подъ предводительствомъ Князя Прозоровскаго (1776 г.). Явился Суворовъ и разсъялъ (I777) скопища Хана Девлетъ-Гирея, преданнаго Портъ; заставилъ его бъжать въ Константинополь; содъйствовалъ Прозоровскому въ утвержденiи Ханомъ Шагинъ-Гирея, малодушнаго и неспособнаго управлять народомъ, котораго политическое существованiе исчезло съ возстановленiемъ мнимой независимости. Турцiя готовилась къ новой войнъ. Суворовъ укръпилъ правый берегъ Кубани; сдълалъ также укръпленiя въ разныхъ пунктахъ полуострова и даже въ горахъ. Въ началъ 1778 года Князь Прозоровскiй отозванъ въ Петербургъ и войска, находившiяся въ Крыму, были ввърены Суворову. Турецкiй Флотъ, подъ предводительствомъ Капитана Паши крейсировалъ въ Черномъ моръ, подступилъ къ берегу Крыма, угрожалъ высадкою и удалился безъ боя. Между тъмъ неутомимый Полководецъ занялся переселенiемъ двадцати тысячь Грековъ и Армянъ въ Екатеринославскую губернiю. Духовенство содъйствовало ему; но Министры, управлявшiе новымъ Ханомъ, явно возстали противъ распоряженiя, долженствовавшаго уменьшить получаемые ими доходы. Суворовъ окружилъ жилище ихъ солдатами, приставилъ пушку и Министры на все согласились{353}. Въ половинъ 1779 года Порта признала Шагинъ-Гирея Ханомъ; Суворовъ выъхалъ изъ Крыма, вслъдъ за тъмъ присоединеннаго къ Имперiи. Государыня наградила труды его: табакеркою съ портретомъ Ея, осыпаннымъ брилiантами; возложила на него въ Петербургъ, брилiантовую звъзду Александровскаго ордена, которую сама носила на орденской одеждъ; назначила командиромъ Малороссiйской дивизiи. Въ 1780 году онъ осмотрълъ, по приказанiю Императрицы, берега Каспiйскаго моря; переведенъ былъ, потомъ, въ Казанскую дивизiю (1781 г.); наименованъ командиромъ пятаго корпуса, расположеннаго на Кубани (1782 г.).
Дъятельно вспомоществовалъ Суворовъ Потемкину въ знаменитыхъ предпрiятiяхъ: ласками, дарами и угощенiемъ склонилъ онъ Нагайскихъ Татаръ къ принятiю Россiйскаго подданства (1783 г.); награжденъ орденомъ Св. Владимiра большаго креста первой степени (28 Iюля); разбилъ Нагайцевъ, возмущенныхъ Шагинъ-Гиреемъ; привелъ ихъ въ повиновенiе.
Россiя наслаждалась миромъ и Суворовъ, обучавшiй въ это время ввъренныя ему войска Владимiрской и С. Петербургской дивизiй, пожалованъ былъ Генералъ-Аншефомъ въ 1786 году. Вскоръ Императрица предприняла путешествiе въ полуденный край (1787 г.){354}; Суворовъ находился въ Малороссiи. Она спросила его въ Кременчугъ: "не имъетъ ли онъ какой просьбы?" - Заслуженный воинъ бросился къ ногамъ Государыни и умолялъ о заплатъ за нанятую имъ въ томъ городъ квартиру. Въ тотъ же день выдано ему изъ казны, по его показанiю, двадцать пять рублей съ копъйками{355}, но вслъдъ за тъмъ удостоился онъ получить табакерку съ вензеловымъ именемъ Императрицы, осыпанную брилiантами. Тогда ввърены ему были войска, стоявшiя въ Херсонъ и въ Кинбурнъ. Разрывъ съ Турцiей казался неизбъжнымъ. Суворовъ, всегда дъятельный и осторожный, укръплялъ берега Днъпра, особливо Буга, на которомъ было много удобныхъ переправъ; приказалъ заложить передъ гаванью Глубокою большую батарею о двадцати четырехъ 18 и 24 фунтовыхъ пушкахъ, для защищенiя обоихъ Фарватеровъ; а на островъ подъ Херсономъ построилъ пять батарей съ меньшимъ числомъ пушекъ, для произведенiя крестообразнаго огня; старался также о безопасности полуострова Кинбурнскаго. Городъ былъ окруженъ ничтожными стънами, землянымъ гласисомъ, мълкимъ рвомъ. Суворовъ остался въ Кинбурнъ, предвидя нападенiе.
Турки, дъйствительно, при самомъ началъ войны, намъревались овладъть Кннбурномъ, какъ слабымъ укръпленiемъ; потомъ надъялись ворваться въ Херсонь и Крымъ; располагали сжечь корабли наши. Предводимые Французскими офицерами, они приплыли, 30 Сентября къ Косъ и начали укръпляться. Войска Суворова состояли только изъ 1000 человъкъ, къ которымъ подоспъли 4 козачьихъ полка и еще 1000 человъкъ конницы. Число Турокъ, вступившихъ на берегъ, 1-го Октября, простиралось до 6 тысячь. Главный предводитель ихъ, Юсъ-Паша, знавшiй соворшенно Кинбурнъ, ръшился побъдить или умереть, велълъ своимъ перевознымъ судамъ удалиться. Турки начали бомбардировать; но имъ не отвъчали ни однимъ выстръломъ изъ кръпости; копали ложементы, безъ всякаго препятствiя съ нашей стороны. Суворовъ далъ приказанiе дъйствовать, когда непрiятель подойдетъ на двъсти шаговъ; назначилъ сигналомъ залпъ со всъхъ кръпостныхъ полигоновъ, находившихся на той сторонъ; между тъмъ молился въ церкви, велълъ, когда кончилась литургiя, пъть молебенъ. Въ часъ по полудни Турецкiй авангардъ подошелъ къ назначенному разстоянiю; сигналъ былъ данъ: Полковникъ Иловайскiй, съ двумя козачьими полками и двумя эскадронами легкой конницы, объъхавъ кръпость съ лъвой стороны по берегу Чернаго моря, напалъ на непрiятельскiя войска, которыя состояли изъ нъсколькихъ сотъ человъкъ, несшихъ лестницы, изрубилъ ихъ, въ томъ числъ Юсъ-Пашу, не хотъвшаго сдаться. Между тъмъ Орловскiй пъхотный полкъ, предводимый Генералъ-Маiоромъ Рекомъ, сдълалъ вылазку изъ кръпости и устремился на непрiятеля съ правой стороны, проложилъ себъ штыками дорогу въ ложементы, очистилъ половину оныхъ, подъ громомъ шести сотъ орудiй съ Турецкихъ кораблей. Въ это время храбрый Рекъ, опасно раненый, былъ вынесенъ за фрунтъ. Суворовъ подкръпилъ сражавшихся батальономъ Козловскаго полка, но со всъмъ тъмъ, Рускiе отступили; герой остался впереди съ горстiю людей. Мушкатеры бросились выручать своего Генерала; подъ нимъ убита тогда лошадь; уже одинъ Турка готовился поразить его, какъ былъ поверженъ на землю унтеръ-офицеромъ Новиковымъ. Наши сражались еще нъкоторое время, но, подавляемые силою, принуждены были отступить. Суворовъ, не смотря на полученную имъ рану картечью въ бокъ, вывелъ свъжiя войска. Отчаянная битва возобновилась въ третiй разъ. Побъда казалась на сторонъ Турокъ, какъ вдругъ подоспъли къ нашимъ десять эскадроновъ легкой конницы, стоявшихъ въ тридцати верстахъ за Кинбурномъ. День склонился уже къ вечеру. Пъхота, получивъ подкръпленiе, ударила на непрiятеля съ большимъ ожесточенiемъ; козаки устремились во фланги. Турки, ободряемые дервишами, продолжали нападенiе, бросались съ отчаянiемъ въ ряды наши. Суворовъ былъ, снова, раненъ пулею въ лъвую руку, но не оставилъ поля сраженiя. Вскоръ сдълалось совершенно темно: въ девятомъ часу присоединились еще триста человъкъ Муромскаго полка, лишь только прибывшiе изъ Херсона и ръшили побъду. Турки отступили къ морю, оборонялись съ полчаса и, потомъ, принуждены были искать спасенiя въ волнахъ, гдъ погибло ихъ множество. Въ десять часовъ все утихло.
Потеря наша убитыми простиралась до двухъ сотъ человъкъ, въ томъ числъ десять Штабъ и Оберъ-офицеровъ; ранено восемьсотъ. Изъ шести тысячь Турокъ, высадившихъ на берегъ, едва десятая часть спаслась отъ пораженiя. Императрица, получивъ донесенiе Князя Потемкина объ одержанной побъдъ Суворовымъ, принесла (17 Окт.) благодаренiе Всевышнему съ пушечною пальбой и сказала, потомъ, приближеннымъ: "Александръ Васильевичъ поставилъ насъ на колъни; но жаль, что старика ранили."{356}Она собственноручнымъ рескриптомъ блародарила его, на другой день, за оказанные имъ и ввъреннымъ ему войскомъ мужественные подвиги; изъявила искреннее соболъзнованiе о полученныхъ Суворовымъ ранахъ; желала скораго выздоровленiя и, вслъдъ за тъмъ, наградила его (9 Ноября) орденомъ Св. Апостола Андрея Первозваннаго, который онъ - по выраженiю Екатерины - заслужилъ върою и върностiю{357}; препроводида къ нему шесть Георгiевскихъ крестовъ, длп раздачи, по собственному его выбору, отличившимся офицерамъ. - Суворовъ писалъ (20 Декабря), изъ Кинбурна, къ своей дочери, которая еще воспитывалась вь Смольномъ монастыръ: " У насъ были драки сильнъе, нежели вы деретесь за волосы; а какъ въ правду потанцовали, въ боку пушечная картечь, въ лъвой рукъ отъ пули дырочка, да подо мной лошади мордочку отстрълили: насилу часовъ чрезъ восемь отпустили съ театра въ камеру. Я теперь только, что возвратился; выъздилъ близь пятисотъ верстъ верхомъ, въ шесть дней и не ночью. Какъ же весело на Черномъ моръ, на Лиманъ! вездъ поютъ лебеди, утки, кулики; по полямъ жаворонки, синички, лисички, а въ водъ стерледи, осетры: пропасть! Прости, мой другъ Наташа и проч."
