Графъ Захаръ Григорьевичь Чернышевъ пламенно любилъ Монархиню, Отечество и славу; покровительствовалъ ученымъ и художникамъ; отличался прозорливостiю, трудолюбiемъ, правотою; но былъ строгъ въ дълахъ, угрюмъ, особливо по утрамъ, неприступенъ; давалъ приказанiя въ полголоса; подчиненные трепетали предъ нимъ. Со всъмъ тъмъ Графъ Чернышевъ имълъ доброе сердце: однажды купецъ Московскiй вручилъ ему просьбу, наполненную оскорбительными для него выраженiями: "Возьми обратно свое прошенiе сказалъ Чернышевъ - ты купецъ, я Фельдмаршалъ, слъдовательно не могу обижаться твоею бранью. Совътую переписать бумагу, если не желаешь, чтобы она послужила тебъ во вредъ - Въ числъ друзей Чернышева находился Платонъ, Митрополитъ Московскiй. Главнокомандующiй, Графъ Яковъ Александровичь Брюсъ{310}, осуждалъ при немъ, въ присутствiи многихъ, дъйствiя своего предмъстника, Графа Захара Григорьевича. "У насъ мало въ Россiи людей, подобныхъ Чернышеву и Румянцову сказалъ Платонъ; - на кого ни посмотримъ все Брюсъ, да Платонъ." - Графъ Чернышевъ, дъйствительно, занимаетъ въ Россiи первое мъсто между Градодержателями, не молчалъ и въ Совътахъ Государственныхъ; но былъ второстепенный Полководецъ. Графъ Петръ Ивановичь Панинъ называетъ его въ письмъ къ Д. И. Фонъ-Визину: Военнымъ Министромъ и комнатнымъ Генераломъ{311}.

О возвышенномъ характеръ Чернышева, можно судить по слъдующему анекдоту: "Что новаго?" - спросилъ онъ у одного знакомаго своего, въ 1779 году. - "Слышно, что Репнину дали Андреевскiй орденъ." - "Какъ дали?" отвъчалъ Чернышевъ - "Мнъ его дали и тебъ могутъ дать; а Репнинъ самъ его взялъ."

28-й Генералъ-Фельдмаршалъ

Князь Григорий Александровичь Потемкинъ-Таврическiй

Князь Григорiй Александровичь Потемкинъ-Таврическiй, сынъ отставнаго Маiора, служившаго въ гарнизонномъ полку, родился, Смоленской губернiи, Духовщинскаго уъзда, въ небольшой деревнъ отца своего, Чижовъ, въ Сентябръ 1736 года. Онъ произошелъ отъ древней дворянской фамилiи, переселившейся изъ Польши въ Россiю и въ малолътство Петра Великаго довольно знаменитой{312}. Назначаемый въ духовное званiе, Потемкинъ обучался сначала въ Смоленской Семинарiи, потомъ отправленъ въ Московскiй Университетъ. "Здъсь посъщалъ онъ съ большимъ прилежанiемъ лекцiи Профессоровъ, оказалъ быстрые успъхи въ наукахъ, желая, - какъ твердилъ товарищамъ своимъ - бытъ непремънно Архiереемъ, или Министромъ; получилъ золотую медаль (1756 г.) и вскоръ соскучился единообразнымъ ученiемъ, пересталъ ходить въ Университетъ, выключенъ изъ онаго{313}, обращался съ одними монахами, бесъдуя въ Заиконоспасскомъ и Греческомъ монастыряхъ о догматахъ въры. Казалось, юноша, одаренный отъ природы колоссальнымъ ростомъ, мужественною красотой, умомъ бъглымъ, памятью необыкновенною, готовилъ себя къ ношенiю митры: вышло противное. Честолюбивый нравъ его не могъ довольствоваться саномъ пастыря Церкви, желалъ повелъвать многими, гонялся за славою и внушилъ ему счастливую мысль сблизиться съ Дворомъ военною службой. Въ числъ духовныхъ, которыхъ посъщалъ Потемкинъ, находился Амвросiй Зертисъ-Каменскiй, бывшiй тогда Архiепископомъ Крутицкимъ и Можайскимъ: онъ одобрилъ его намъренiе и далъ ему на дорогу пятьсотъ рублей{314}. Изъ келлiи монастырской Потемкинъ перенесся къ берегамъ Невы и вскоръ принятъ въ Конную гвардiю; обучался Французскому языку въ свободное время. Онъ былъ Вахмистромъ этого полка, когда вступила на Престолъ Екатерина II (1762 г.), находился въ Ея свитъ и услышавъ, что Императрица желаетъ имъть темлякъ на шпагъ, сорвалъ свой собственный, подъъхалъ къ Государынъ и осмълился поднести оный. Ретивая лошадь Потемкина, привыкшая къ эскадронному ученiю, поравнялась съ лошадью Императрицы и, не смотря на всъ усилiя его, упорствовала удалиться. Екатерина улыбнулась, взглянула на отважнаго всадника, спросила о его фамилiи, произвела на другой день (29 Iюня) Потемкина офицеромъ гвардiи, потомъ Подпоручикомъ и Камеръ-Юнкеромъ, приказавъ выдать ему двъ тысячи рублей. Онъ былъ отправленъ въ Стокгольмъ къ Министру нашему при Шведскомъ Дворъ, Графу Остерману, съ увъдомленiемъ о послъдовавшей перемънъ въ Правленiи.

Возвратясь въ С. Петербургъ, Потемкинъ старался сблизиться съ Орловыми, которые находились во всей своей силъ, былъ принятъ въ общество Императрицы, гдъ любезность и простота замъняли принужденныя обыкновенiя, прикомандированъ, потомъ, будучи Поручикомъ, къ Оберъ-Прокурору Св. Синода Ивану Ивановичу Мелисино. Въ 1768 году онъ имълъ уже чинъ Дъйствительнаго Камергера и Секундъ-Ротмистра Конной гвардiи. Тогда началъ Потемкинъ обдумывать планъ своего возвышенiя и могущества, не довольствуясь полученными наградами; желалъ большаго и, чувствуя свои преимущества передъ другими, увъренъ былъ въ успъхъ.

Въ 1769 году возгорълась война съ Турцiею. Потемкинъ воспользовался этимъ случаемъ, чтобы удалиться на нъкоторое время изъ столицы ; служилъ сначала подъ знаменами Генералъ-Аншефа Князя Голицына, потомъ въ армiи Генералъ-Фельдмаршала Графа Румянцова: участвовалъ 19 Iюня, въ пораженiн Генералъ-Маiоромъ Княземъ Прозоровскимъ двадцатитысячнаго Турецкаго войска, перешедшаго у Хотина на лъвый берегъ Днъстра и желавшаго пробраться къ КаменцуПодольскому; въ овладънiи, 2 Iюля, Турецкими укръпленiями подъ Хотинымъ; пожалованъ въ Генералъ-Маiоры за оказанную храбрость и опытность въ военныхъ дълахъ; предводительствуя отрядомъ конницы, отличилъ себя въ сраженiи, 29 Августа, на которомъ Верховный Визирь, Молдованджи Паша, и Крымскiй Ханъ были совершенно разбиты и обращены въ бъгство.

Графъ Румянцовъ, принявъ главное начальство надъ армiею послъ Князя Голицына и угадывая, какая участь ожидала Потемкина, доставлялъ ему случаи пожинать лавры; онъ увънчалъ себя новою славой, въ началъ Января 1770 года, въ окрестностяхъ Фокшанъ, опрокинулъ (4 числа) за ръку Милку, вмъстъ съ Генералъ-Маiоромъ Графомъ Подгоричани, Турецкiй десятитысячный корпусъ, предводимый Сулиманъ Пашею и Сераскиромъ РумелиВаласи; положилъ на мъстъ тысячу человъкъ, отнялъ пять орудiй, два знамя и пять фуръ съ порохомъ; содъйствовалъ (4 Февраля) Генералъ-Поручику Штофельну въ овладънiи Журжею; преслъдовалъ непрiятеля, обращеннаго въ бъгство Румянцовымъ, 17 Iюня, близь РябойМогилы; участвовалъ въ битвахъ Ларгской (7 Iюля) и Кагульской (21 Iюля); отразилъ на послъдней Хана Крымскаго, намъревавшагося ударить въ тылъ Русской армiи; награжденъ орденами Св. Анны и Св. Георгiя третьяго класса; принялъ дъятельное участiе въ занятiи Измаила Генералъ-Поручикомъ Княземъ Репнинымъ; первый вступилъ въ предмъстье Килiи, когда оно было объято пламенемъ; съ успъхомъ отразилъ (1771 г.) нападенiя Турокъ на Краiовъ; вытъснилъ ихъ изъ Цимбры; освободилъ находившихся въ этомъ городъ Христiанъ; сжегъ нъсколько непрiятельскихъ судовъ на Дунаъ и четыре магазина, наполненные мукою и сухарями; обратилъ въ бъгство четырехътысячный отрядъ Турецкiй (17 Мая) на походъ къ ръкъ Ольтъ; держалъ въ осадъ кръпость Турну, вмъстъ съ Генералъ-Маiоромъ Гудовичемъ; предводительствуя небольшею флотилiею (въ Октябръ), дълалъ поиски на правомъ берегу Дуная, подходилъ къ Силистрiи. Въ 1772 году происходили переговоры о миръ, и Потемкинъ провелъ это время, большею частiю, въ шлафрокъ или лежа на софъ, погруженный въ размышленiе. Между тъмъ онъ произведенъ въ Генералъ-Поручики за прошедшую службу.

Съ возобновленiемъ военныхъ дъйствiй (1773 г.) Потемкинъ снова обнажилъ мечь свой: переправился черезъ Дунай въ виду многочисленнаго непрiятеля, 7 Iюня; участвовалъ въ разбитiи Османа Паши подъ Силистрiей, въ овладънiи его лагеремъ. Эти подвиги Потемкина остались безъ награжденiя. Оскорбленный Полководецъ, всегда предпрiимчивый, отправился въ С. Петербургъ и ръшился написать слъдующее письмо къ Императрицъ{315}: "Всемилостивъйшая Государыня! Опредълилъ я жизнь мою для службы Вашей, не щадилъ ее отнюдь, гдъ только былъ случай къ прославленiю Высочайшаго Имени. Сiе поставя себъ простымъ долгомъ, не мыслилъ никогда о своемъ состоянiи и если видълъ, что мое усердiе соотвътствовало Вашего Императорскаго Величества волъ, почиталъ уже себя награжденнымъ. - Находясь почти съ самаго вступленiя въ армiю Командиромъ отдъленныхъ и къ непрiятелю всегда близкихъ войскъ, не упустилъ я наносить оному всевозможнаго вреда: въ чемъ ссылаюсь на Командующаго армiею и на самихъ Турокъ. - Отнюдь не побуждаемъ я завистiю къ тъмъ, кои моложе меня, но получили лишнiе знаки Высочайшей милости, а тъмъ единственно оскорбляюсь, что не заключаюсьли я въ мысляхъ Вашего Величества меньше прочихъ достоинъ? Симъ будучи терзаемъ, принялъ дерзновенiе, павъ ко священнымъ стопамъ Вашего Императорскаго Величества, просить, ежели служба моя достойна Вашего благоволенiя и когда щедрота и Высокомонаршая милость ко мнъ не оскудъваютъ, разръшить сiе сомнънiе мое пожалованiемъ меня въ Генералъ-Адъютанты Вашего Императорскаго Величества. Сiе не будетъ никому въ обиду, а я приму за верхъ моего счастiя, тъмъ паче, что находясь подъ особливымъ покровительствомъ Вашего Императорскаго Величества, удостоюсь принимать премудрыя Ваши повелънiя и, вникая въ оныя, сдълаюсь вяще способнымъ къ службъ Вашего Императорскаго Величества и Отечества." - На другой день Потемкинъ удостоился получить слъдующiй собственноручный рескриптъ: "Господииъ Генералъ-Поручикъ! Письмо ваше Г. Стрекаловъ Мнъ сего утра вручилъ и Я просьбу вашу нашла столь умъренною въ разсужденiи заслугъ вашихъ, Мнъ и Отечеству учиненныхъ, что Я приказала изготовить указъ о пожалованiи васъ Генералъ-Адъютантомъ. Признаюсь, что и сiе Мнъ весьма прiятно, что довъренность ваша ко Мнъ была такова, что вы просьбу вашу адресовали прямо письмомъ ко Мнъ, а не искали побочными дорогами. Впрочемъ пребываю къ вамъ доброжелательная Екатерина."{316}