Она внимательно всмотрелась в его глаза.

– Не терпится?

– Да. Даже руки подрагивают.

– Иди, мойся и к столу.

Антон скрылся за дверьми ванной комнаты и через полчаса уселся на скрипучий стул. Мама села напротив.

«… исчезнувшей месяц назад Алины Серебряковой тринадцати лет, до сих пор не найдено. К розыскам подключены все…»

– Ты подумал над тем, что я тебе говорила?

– Если честно, то нет.

– Почему?

– Я не хочу поступать в институт. Это не для меня.

Брови Евгении Владимировны чуть сдвинулись. Она несколько раз ткнула вилкой в блюдце, пытаясь зацепить кусочек ветчины и, наконец, отложила её и нож на салфетку.

– А, что для тебя? – Она заговорила медленно, монотонно, что бы каждое слово, каждая запятая и даже каждая пауза достигли цели. – Всю жизнь ты намерен гонять по заводскому полигону на этих м.. мотоциклах? – Она не повышала голоса. Она никогда его не повышала. Она умела говорить так, что по телу начинали бегать мурашки. – Пока шею себе не свернёшь, как отец?

– Да хочу. – Антон улыбался и весело смотрел на экран, не обращая внимания на строгий тон матери. – Профессия испытателя не хуже профессии инженера.

«… выборов на должность мэра города. Из восьми кандидатов реальные шансы на победу имеют трое. Это нынешний мэр города Ирбит – Хованский Иван Альбертович, председатель Областного Совета Народных Депутатов – Дзюба Денис Анатольевич, и независимый кандидат – Быков Анатолий Сергеевич. Каждый из кандидатов представил…»

– Когда тебе, Антон, будет за сорок, тогда ты увидишь эту разницу, но будет уже поздно.

– Нет.

– Приветики. Опять спорите? – В кухню вошла высокая, тонкая как берёзка девочка. Большие голубые глаза, розовый рот. Чуть оттопыренные ушки и тонкая, как у фарфоровой куклы, шея. Короткий халатик бледно-зелёного цвета. Она подошла сзади, опёрлась на крепкое плечо Антона и с вызовом посмотрела на мать. – А я, когда стану женщиной, влюблюсь в мотогонщика, а не в инженера. Мы поженимся, и он увезёт меня далеко отсюда. А с инженером скучно.

– Привет Журавлик! – Развернувшись, Антон, обнял девочку за талию и приподнял над полом. Она поцеловала его в щёку.

– Приветик братик. Почему ты называешь меня Журавликом?

– Потому, что у тебя ноги как у маленького журавлика.

– Кривые! – засмеялась девочка.

– Нет, длинные.

Девочка благодарно посмотрела на Антона, и снова поцеловала.

– Марш умываться. – Евгения Владимировна прихлопнула ладонью по столу. – В твои двенадцать лет, Ирина, ещё рано думать о замужестве.

– А Валентина Анатольевна говорит, что девочки уже с юных лет должны готовиться к замужеству и чувствовать себя дамами.

– Ваша Валентина Анатольевна ещё слишком молода, – Евгения Владимировна сделала акцент на слове «молода», – что бы говорить с учениками на подобные темы. – Она вновь взялась за вилку. – Умываться!

Девочка направилась в ванну.

На экране появились фотографии кандидатов.

– О! – Антон перестал жевать. – Это же Бык. И он в мэры?

Евгения Владимировна презрительно выгнула губы:

– Сегодня во власть рвутся все, кому не лень.

– А этот то куда? У него же тюрьма – дом родной.

– Наверное, тянется поближе к своим, – Евгения Владимировна взялась за кофе. – Сейчас это даже модно. Пострадавшие от Социализма.

Антон залпом выпил свой кофе и выскочил из-за стола. Набросив куртку и схватив с полки мотошлем, он щёлкнул замком и задержался у входной двери.

Мать вышла из кухни и прислонилась к дверному косяку.

– Ты надел его куртку?

– Мне это нужно, мам.

Ольга Владимировна не сказала больше ничего и со вздохом вернулась в кухню.

Из ванной донёсся голос сестры:

– Я помашу тебе с балкона, как леди Ровена своему Айвенго.

В лицо ударило свежестью. Уши заложило от птичьего щебета. Глаза резануло ярким солнечным светом. Всё вокруг было светло, разноцветно и ярко. Народ спешил на работу. Все коротко раскланивались и покидали двор.

Антон снял замок с ворот гаража. Мотоцикл сверкнул никелем и улыбнулся хозяину. Новенький «Урал-Волк» – первый Российский чоппер. Он получил его вчера, под расписку с заводского склада. Как испытатель, он мог пользоваться им по своему усмотрению, но взамен в конце каждого дня, Антон должен был заполнять таблицу «Отказов, сбоев и несоответствий в работе изделия №…» и каждое утро сдавать её инженеру по испытаниям и доводке техники.

Длинная база, высокий изогнутый руль, двухцилиндровый двигатель объемом семьсот сорок пять кубических сантиметров – это сорок лошадей под седлом, четырёх ступенчатая коробка передач, система зажигания Дукатти, до сотни разгоняется меньше чем за десять секунд. Просто зверь. Говорят, концепция этого мотоцикла разрабатывалась Ирбитскими инженерами совместно с представителями московского байкерского клуба «Ночные Волки».

Антон выкатил Волка из гаража.

Мотоцикл завёлся от одного прикосновения, выбросив из глушителей облачко синего дыма и издав, ни с чем несравнимый, похожий на рык голодного зверя, рокот. Звякнул замок. Антон вскочил в седло. Прежде чем надеть шлем, он поднял голову. С балкона пятого этажа тонкая девичья рука махала ему белым платком.

– Прощай, мой рыцарь! – Донеслось сверху.

– Пока, Журавлик! – Выкрикнул Антон, застегнул замок куртки под самый подбородок и надел шлем.

Чёрное стекло опустилось как забрало. Мотоцикл взревел и, вздыбившись, сорвался с места.

Встречный ветер трепал чёрную местами потёртую кожу куртки. По бокам мелькали окна домов, яркие вывески магазинов, остановки, полные ожидающих автобуса людей, деревья, цветы на газонах. Дорога забита автомобилями. Но для мотоцикла нет преград, ему не страшны ни заторы, ни пробки.

Вот и проходная завода. Дядя Коля машет Антону рукой, открывая полосатый шлагбаум. Мотоцикл мчит по территории завода мимо цехов, мимо заводоуправления. Антон въезжает на аллею славы. Справа на высоком длинном стенде, выложенном тёмно-красной мраморной плиткой, замелькали фотографии. Вот, заключённое в чёрную рамку, фото улыбающегося отца в шлеме и в комбинезоне испытателя. Вот и он сам, с кубком России по мотоболу в руках, впереди юношеской команды завода.

А вот и въезд на полигон. Мотоцикл Антона влетает в ворота и тормозит. Антон срывает с головы шлем.

– Здорово, братцы!!

Со всех сторон он слышит топот, приветствия и смех. Вокруг улыбающиеся лица. Кто-то хлопает его по плечу, кто-то жмёт руку. Но вот народ расступается и подходит Викентич.

Викентич – хозяин полигона. Ветеран, легенда завода и друг отца Антона.

– Ну, здравствуй Антон Сергеевич Сечин. – Он жмёт Антону руку.

– Здравствуйте! – Антон смущается, но крепко пожимает руку Викентича в ответ.

– Куртка-то отцова?

– Отцова.

– Всё правильно. Твой отец был настоящим испытателем и встретил смерть как мужчина, с улыбкой на лице.

Лица у всех сделались серьёзными.

– Так! – Викентич хлопнул в ладоши. – А ну! По машинам! Рабочий день начался!!

Вопреки ожиданиям, Антон провёл весь день за изучением испытательного стенда.

В обязанности испытателя входили не только обкатка изделия на полигоне и проверка его работы на предельных режимах. После каждого прогона, он должен был установить изделие на стенд и подключить его к аппаратуре. Компьютер зафиксирует изменения в работе изделия и построит графики этих изменений, которые потом попадут на пыльные столы к инженерам.

Викентич посмеивался, глядя на растерявшегося Антона:

– Сечин, ты долго будешь на него смотреть? Загоняй изделие. Инструкцию в руки и вперёд! Пока не освоишь стенд, на полигон не выйдешь.

Так весь день и прошёл.

После работы все рванули в бар, отметить первый выход Антона на работу. Но выезд на улицу Советскую был временно перекрыт. По дороге, непрерывно сигналя и занимая всю её ширину, медленно двигалась колонна байкеров. Заклёпанные металлом кожаные куртки, чёрные очки, шлемы, бороды, банданы в белых черепах. Рыча моторами и сверкая никелем, колонна, как огромная чёрная змея ползла вдоль завода. Впереди колонны, сразу за полицейским УАЗом, увенчанный огромными рогами быка, двигался чёрный «Хаммер». Он тащил за собой плоский прицеп. На прицепе был установлен, обитый чёрным бархатом гроб. Рядом с гробом лежал разбитый в хлам мотоцикл. Ревел Хэви Метл. Над «Хаммером» развивался чёрный флаг с костями и черепом. Ниже надпись готическим шрифтом: «НОЧНЫЕ ОХОТНИКИ».