Идиоты! Кто ж проделывает такие вещи с человеком, у которого на шее водная нить! В школу надо иногда ходить и знать, что такое коснуться оголенного провода, сидя по шею в воде.

Роман стряхнул капли с ладони и побежал к дому. Лезть через двухметровый забор не было охоты, да и ни к чему – Роман приложил ладонь к металлической ограде. Вода, повинуясь приказу Вернона, мгновенно изъела ржавчиной железные прутья, металл осыпался на землю рыжей трухой. Колдун нырнул в образовавшуюся дыру. Теперь надлежало решить, чем заняться – стальной дверью или стальными решетками на окнах, что быстрее поддастся напору колдовской силы. Роман выбрал решетки, и не ошибся: прутья в палец толщиной ссыпались точно так же рыжей пылью, как за минуту до этого пики забора. Роман разбил ногой стекло и приземлился на хрустящие осколки. Он еще не успел выпрямиться, как ему на плечи навалился стокилограммовой тушей охранник. Колдун не сопротивлялся, позволил громиле сгрести себя в охапку. Здоровяк уже с наслаждением начал выламывать руку, но хватка его внезапно ослабла, человек дернулся, захрипел. Роман почувствовал, как в затылок ему ударила струя теплого пара, и с отвращением сбросил беспомощную тушу на пол. Дожимать противника было некогда, да и незачем: вряд ли этот тип очухается раньше, чем через неделю. Сейчас главное, чтобы никто не нажал на спусковой крючок, потому что заставить пулю заржаветь на лету господин Вернон не мог.

Роман побежал по коридору на свет. С того момента, как у пленника после неудачного опыта с электричеством остановилось сердце, прошло три минуты. То есть почти все время истекло. Если за оставшуюся минуту Роман не расправится с двумя с похитителями, в его распоряжение поступит свеженький труп с распавшимся водным ожерельем.

– Эй, Хорь, кто там бузит? – послышался раздраженный голос, и Роман нос к носу столкнулся в дверях со вторым пытателем.

Колдун рванулся ему навстречу, как старому приятелю. Ну почему бы нам, дорогой, не обняться, пусть даже не дружески, пусть с явным желанием свернуть друг другу шею, что в данной ситуации не имеет значения! Едва палач облапил колдуна, как тут же стал валиться на пол. Роман подхватил его и не дал упасть, рассчитывая превратить громилу в живой бронежилет. Человек хрипел, тело сводили судороги: каждая клетка исторгала воду; в комнате сделалось парно, как в бане, по каменной кладке текли ручейки. Третьему охраннику некогда было разбираться в происходящем: он выхватил пистолет и принялся палить в незнакомца, но при этом всаживал пулю за пулей в своего напарника. Тело-щит дергалось и оседало на пол, грозя выскользнуть из рук Романа. На кожу колдуна выплеснулась горячая жидкость, будто кипящее масло с раскаленной сковородки. От неожиданности Роман вскрикнул и едва не выпустил тело.

Грохнул еще один выстрел, и следом – сухой щелчок. Обойма кончилась. Роман швырнул изувеченный труп в стрелка. Кровь – это почти вода. Вода, которая повинуется господину Вернону. Прикажет закипеть – закипит. Прикажет ошпарить – обожжет до мяса. Ошпаренный бандит зарычал и согнулся от боли. Роман ударил по запястью, выбил пистолет. Металла не коснулся, слава Воде-царице! Вторым ударом этого третьего обездвижил.

Успел? Нет? Роман бросился к лежащему пленнику. И остановился, замер. Окаменел. С прежним настроем нельзя было касаться пострадавшего, если колдун не желал, конечно, получить еще одну мумию в свое распоряжение. Роман опустился на колени, плотно сомкнул ладони и замер. Темная убивающая сила послушно свернулась змеей подколодной, нырнула в черное дупло на дне души, где будет таиться, пока ее вновь не призовут на помощь.

Роман положил обретшие живительную силу ладони на грудь пострадавшему и надавил один раз, второй, третий. Жизнь не возвращалась. Сверху дробно падали капли – осевшая на потолке влага проливалась мертвым дождем. Колдун запрокинул голову лежащего и выдохнул ему воздух в рот. Все, что он мог предложить в данном случае – это банальное искусственное дыхание. Как ни бился господин Вернон над тайной живой и мертвой воды, это чудо оставалось для него за семью замками. Человек, который должен был привести колдуна к удивительной тайне, был мертв, и он, Роман Вернон, ничего не мог сделать.

Или мог? Дерзнуть? Он положил руки умершему на грудь, мысленно погрузил ладони в грудную клетку, нащупал остановившееся сердце и сдавил его пальцами. Сердце ожило, закорчилось в пальцах Романа, будто хотело выскользнуть, освободиться, но колдун не выпускал его, и заставил-таки выплюнуть свежую кровь в аорту. Тут же в груди лежащего что-то захрипело, он закашлял, судорожно втянул в себя воздух. Наконец-то! Колдун взвалил пострадавшего на плечо и понес из дома.

Роман уже пробрался в дыру в заборе, когда перед ним возник еще один, неизвестно откуда взявшийся охранник. Руки колдуна были заняты, но бросить добычу он не решался.

– Стоять, падла! – приказал охранник, недвусмысленно направляя на колдуна блестящую железку. – А то положу на хрен!

Роман послушно замер.

«Ну, подойди, дорогуша, поближе, мы с тобой очень мило побеседуем», – мстительно пообещал господин Вернон.

Охранник не стал себя долго упрашивать, сделал шаг, и «вдруг» нога предательски заскользила. Браток завалился набок, а колдун, отбросив свою ношу, ринулся вперед, надеясь вложить в удар не только силу физическую, но и колдовской настрой. Скорее, пока этот тип не успел подняться! Пнул ботинком, метя в голову, но здоровяк увернулся, схватил Романа за щиколотку. Колдун грохнулся на землю, и в то же мгновение ядовитая змейка высунула голову с ядовитым жалом, готовая разить. Пальцы охранника так и остались сомкнутыми на ноге колдуна, а от огромного накачанного тела повалил густой белый пар, оно стало дергаться, съеживаться; лицо, гримасничая, превращалось в черный осклизлый гриб, сохнущий на горячей печке. Через минуту Роман с трудом расцепил черные иссохшие пальцы, сжимавшие его щиколотку, поднялся и вновь взвалил на плечо неподвижное тело спасенного.

Да, удачно он организовал лужицу под ногой охранника.

Полуживое тело спасенного все норовило сползти на землю, пока Роман бежал к озеру. Колдун торопился: пленник мог перестать дышать прежде, чем они окажутся в воде. Но парень попался живучий, воздух с хрипом клокотал у него в груди. Он дышал, дышал через силу, пока они вдвоем не окунулись в ледяную воду. Тогда пленник вскрикнул неестественно и тонко, как кричат впервые, являясь на свет.

Вода, почуяв волшебную нить ожерелья, потянулась всей силой к неподвижному телу и так закрутила и заколотила его, что едва не вырвала из Романовых рук. Но колдун крепко держал добычу. Вода отступила и ласково заплескалась, ластясь и упрашивая отдать ей тело навсегда.

– В другой раз, Вода-царица, – отвечал Роман и, зачерпнув пригоршню, вылил воду на лицо пленника, которое все это время поддерживал над водой.

– Холодно же, – послышался голос, вовсе не похожий на тот, первый, беспомощный крик, и человек попытался вырваться из Романовых рук, проявив при этом недюжинную силу.

– Потерпи еще немного, – велел господин Вернон.

Парень рванулся раз, другой, но потом успокоился. Встал на дно. Вода доходила ему до пояса.

В сумерках окна в домах желтели в темноте, да в одном из дворов горел яркий фонарь. И – что удивительно – тело спасенного светились, но только до шеи, вернее, до ожерелья, – и светилось как-то странно, неровно, если присмотреться, то можно было различить тончайшие белые полосы.

Ни с чем подобным Роман прежде не сталкивался.

– Ты был мертв четыре минуты, а может быть и больше, – сказал господин Вернон.

– Ничего не помню.

– Ничего? – удивился колдун. – А как же туннель или ослепительный свет? Неужели не видел? Потом положена теплая встреча: рой дружественных душ, и светлая личность, просящая дать отчет о проделанной работе.

– Ничего, – повторил пленник. – Только тьма.

– Как тебя зовут?

– Алексей, – отвечал спасенный после паузы, явно с неохотой.