ГОЛОС. ...и подарки морской царевны...
ШЕХЕРЕЗАДА. ...и подарки морской царевны...(Синдбад поспешно "соскакивает", Аладдин смотрит на него через плечо, Синдбад "подбирает подарки", они снова обнимаются за плечи) ...до нашего славного города. (Путешественники "слезают на землю", не успев даже толком "полетать на джинне", так как последняя фраза Шехерезады оказалась слишком коротка для этого.) Джинн отдал Синдбаду его подарки... (Синдбад "берет с плеч джинна подарки".)
ГОЛОС (насмешливо). А подарки Аладдина забрал с собой? Даже если джинн забыл о них, неужели их не забрал сам Аладдин?
ШЕХЕРЕЗАДА. Нет-нет, о мудрый повелитель! (Аладдин явно не понимает, что ему делать.) Аладдин тоже забрал свои подарки! (Аладдин с явной радостью изображает сказанное Шехерезадой.)
ГОЛОС (с иронией). И они благополучно добрались до нашего дворца?
ШЕХЕРЕЗАДА (пытаясь понять, о чем говорит ее собеседник). Это невозможно, мой повелитель?
ГОЛОС. Это возможно, о Шехерезада, но как ты расскажешь тогда об Али-Бабе и его подарках?
ШЕХЕРЕЗАДА. Разве раньше не рассказывала я о нем, что не смогу рассказать теперь?
ГОЛОС. Но тогда это будет история об Али-Бабе, а историю об Али-Бабе я уже слышал, теперь же я хочу услышать...
ШЕХЕРЕЗАДА (с усталой покорностью). Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель. Тут они встретили Али-Бабу... (Аладдин начинает кого-то "вытягивать" снизу, как до того его "вытягивал" Синдбад, - но этот кто-то "сопротивляется", насколько можно судить по тому, что Аладдин никак не может его "вытянуть".)
ГОЛОС (саркастично). И благополучно добрались до дворца?
ШЕХЕРЕЗАДА (со скрытым раздражением). Они испытали столько приключений, чтобы доказать свою преданность недостойной рабыне моего повелителя...
ГОЛОС. Но, Шехерезада, ты ничего еще не рассказала о приключениях Али-бабы, что же касается Аладдина, он возник перед нами только благодаря Синдбаду...
ШЕХЕРЕЗАДА. Они все расскажут сами после того, как вручат мне подарки. (Ищет, какие именно подарки от Аладдина и Али-бабы, но не находит - ткани и драгоценные камни лежат однородной массой.)
ГОЛОС. Пожалуй, это выглядит даже хитроумно, моя Шехерезада, но столь блистательная идея выглядела бы достойным завершением твоей новой истории, соедини ты Али-Бабу с Аладдином так же, как Аладдина с Синдбадом.
ШЕХЕРЕЗАДА. Разве я уже не соединила их?
(Некто, кого "вытягивал" Аладдин, наконец "поддается" - это оказывается Али-Баба; Аладдин и Али-Баба падают от внезапного нарушения равновесия, как при перетягивании каната.)
ГОЛОС. Семена разочарования, которые ты посеяла во мне некоторое время назад, быстро всходят.
ШЕХЕРЕЗАДА. Чем я заслужила такое признание, о повелитель? Разве повелитель не знает, что я служу ему всем своим существом?
ГОЛОС. О, какие пышные заросли выросли из столь крохотных семян! Воистину, женщина, как и пустыня, хранит в себе много неожиданностей, к сожалению, чаще неприятных, чем радостных!
ШЕХЕРЕЗАДА. Видимо, твоя душа покрыта кучами плодородного ила.
ГОЛОС. О нет, Шехерезада, такие семена прорастут даже в песке.
ШЕХЕРЕЗАДА. Позволь мне вырвать эти заросли с корнем, мой господин!
ГОЛОС. Каждое твое слово как вода для них.
ШЕХЕРЕЗАДА (с испугом и обидой одновременно). Угодно ли тебе, чтобы я молчала?
ГОЛОС. Это, пожалуй, теперь все равно, прекрасная Шехерезада, но надежда последней покидает земной удел, поэтому (с иронией) - говори, о красноречивая, только не спрашивай что.
ШЕХЕРЕЗАДА (торопливо размышляя). Али-Баба... (Али-Баба поднимает голову и ждет. Вдруг Шехерезада радостно хлопает в ладоши.) Али-Баба со своим осликом помог им довезти сокровища!
(Али-Баба бежит вниз, "потянув" за собой лежащих, но никак на это не реагирующих Аладдина и Синдбада.)
ГОЛОС. Откуда же у него ослик, если он богат, или ты забыла?
ШЕХЕРЕЗАДА (в растерянности). Но он может купить тысячи тысяч осликов!
ГОЛОС. Однако меня берет сомнение, что он будет ходить по улицам с одним из них, разве не справедливы мои слова, Шехерезада?
(Али-Баба с огромным трудом "тянет" кого-то снизу, очевидно, ослика.)
ШЕХЕРЕЗАДА. Но это был маленький игрушечный ослик.
(Али-Баба бросается вниз и приносит в руках маленького игрушечного ослика.)
ГОЛОС (насмешливо). И на него поместились все сокровища и наши три героя впридачу, или они шли рядом?
ШЕХЕРЕЗАДА. Но этот ослик не простой, а волшебный, и он может перенести в десять раз больше!
(Али-Баба, Аладдин и Синдбад очевидно не знают, как им изобразить полет на волшебном ослике, и замирают.)
ГОЛОС. К чему он Али-Бабе и почему он не подарил тебе такое чудо? Знаешь ли ты, Шехерезада, что Аладдин и Али-Баба вчера во дворце расскажут чистую ложь о том, как они добывали сокровища в подарок тебе, потому что никаких сокровищ не добывали они, а лишь...
ШЕХЕРЕЗАДА. Откуда же ты знаешь, что расскажут они, если они пришли только сейчас, не молвив ни слова?
ГОЛОС. Они пришли сейчас, приходя вчера, и расскажут, рассказывая тогда, когда приходили.
ШЕХЕРЕЗАДА (смиренно). Только теперь я вижу, как еще темен лес грамматики для дочери пустыни, но позволю себе сказать слово в защиту подлежащего...
ГОЛОС. Для этого тебе следует хорошенько поискать тропу для сказуемого с его свитой...
ШЕХЕРЕЗАДА. Я уже нашла ее, повелитель, и по ней уже прошли Али-Баба со своим волшебным осликом, напоминающим ему о прошлом, и с Аладдином, потому что Али-Баба и Аладдин, чтобы выручить Синдбада, прекратили поиски сокровищ, и Синдбад уделил им часть из добытого им, которую они и подарят мне вчера на свадебном пире.
ГОЛОС. Ты не только почти вышла из леса, но и близка к тому, чтобы выбраться из густых зарослей, о которых я тебе говорил. Но остается еще один придворный, который отстал и заблудился еще больше. Я хочу сказать, о Шехерезада, что волшебный ослик Али-Бабы может перенести очень многое, быть может, даже небесные светила, но одна-единственная лампа Аладдина слишком тяжела для него. Не кажется ли тебе заслуживающим подозрения, что джинн не довез Синдбада и Аладдина прямо до дворца?
ШЕХЕРЕЗАДА. Так бы и произошло, но Аладдин выронил лампу, и ее подобрали сорок разбойников...
(С двух сторон друг за другом выходят (не снизу, как появлялись Синдбад, Аладдин и Али-Баба) сорок разбойников. Аладдин роняет лампу, один из разбойников ее подбирает.)
ГОЛОС. Разве их не убил Али-Баба?
ШЕХЕРЕЗАДА. Ты же видишь, что они живы!
ГОЛОС. А теперь позволь, о Шехерезада, мне досказать эту историю. Они живы потому, что они - не они, а мои переодетые воины. (Разбойники сбрасывают цветастые халаты и чалмы, под ними оказываются воинские доспехи и шлемы.) Но прежде чем побывать в разбойниках, они нанялись моряками к Синдбаду (разбойники, оказавшиеся воинами, сбрасывают доспехи и шлемы и оказываются в морских костюмах той эпохи), который злодейски устроил крушение своих судов, чтобы завладеть товарами, которые вверили ему купцы, с тем чтобы он продал их с выгодой для владельцев в заморских странах. (Синдбад, словно очнувшись, параллельно изображает все рассказываемое.) Эти товары и есть чудесные подарки царицы подводного мира, о Шехерезада, и в то же время вещественные доказательства, которые мы нашей законной властью конфисковали у их владельцев и которые будут возвращены им в свое время...
ШЕХЕРЕЗАДА (расстроенно). Мои подарки, мои ткани, мои драгоценности!
ГОЛОС. ...ответ о длительности которого должны дать мои правоведы. (Шехерезада с надеждой смотрит в сторону полога кровати.) Что же касается Аладдина (Аладдин вздрагивает и смотрит в сторону полога кровати), то его лампа - обман и надувательство, и ничего не выходит из нее при потирании, кроме пыли и песка!
ШЕХЕРЕЗАДА (робко). Как же они с Синдбадом и с украденными товарами достигли земли после крушения, которое, как ты говоришь, было умышленным, тогда как я знаю, что оно было невольным?
