Но Хоуву эта идея понравилась не больше, чем мне.

– Нет! - взвыл он. - Я не знаю, где проф! Вы же слушайте микротемпоральный перенос! Это не видеошоу и не фокусы - это, чтобы вы знали, наука физика. Вы, надеюсь, слышали о связи массы и энергии?

Я мрачно кивнул. После Хиросимы в предпоследней войне об этом все слышали.

– Это хорошо, - кивнул Хоув. - Для начала. Так вот, если вы применяете к некоему предмету темпоральный перенос - отсылаете его назад во времени, вы по сути создаете его заново в той точке, куда его послали. А для этого вы должны затратить эквивалентную создаваемой массе энергию. Другими словами, чтобы послать в прошлое грамм или унцию вещества, вы должны равную массу вещества полностью обратить в энергию.

– Хм-м, - пробурчал я, - это чтобы создать её в прошлом. Но разве, изымая этот предмет из настоящего, вы не уничтожаете его массу? Разве это не создает эквивалентную энергию?

Хоув точно сел на живую осу. Мирянам, видимо, не положено оспаривать выводы великих ученых.

– Я пытался упростить ситуацию, чтобы вы поняли, - заявил он. - На самом деле все. сложнее. Было бы очень удобно использовать энергию дезинтеграции, но это был бы замкнутый круг. Термодинамика запрещает. Если, говорить совершенно точно, то для преодоления темпоральной инерции требуется энергия, равная в эргах произведению пересылаемой массы в граммах на скорость света в сантиметрах в секунду в квадрате - точно по уравнению Эйнштейна. Знаете, я могу показать вам формулы...

– Знаю, - постарался я охладить его неуместный энтузиазм. - Но этому есть экспериментальные подтверждения, или это все только теория?

Я пытался заставить его продолжать и преуспел. В глазах Хоува вспыхнул тот огонек, который загорается во взоре каждого аспиранта, рассказывающего о своей теме, которую он готов обсуждать с кем угодно - даже с тупым копом.

– Понимаете, - сказал он с видом жулика, пытающегося втянуть вас в сомнительную сделку, - началось все с нейтрино. Их пытались найти с конца тридцатых годов и безуспешно ищут до сих пор. Нейтрино - это элементарная частица, лишенная заряда, с массой, много меньшей массы электрона. Естественно, засечь её очень сложно, и до сих пор это не удалось никому. Но поиски продолжаются, потому что без нейтрино невозможно свести энергию некоторых ядерных реакций. Около двадцати лет назад профу Тайвуду пришло в голову, что часть энергии в виде вещества ускользает в прошлое. И мы начали работать над этой темой - вернее, начал он, а я был первым учеником, которого он посвятил в свою теорию.

Естественно, нам пришлось работать с микроскопическими количествами вещества... и профессору пришла в голову гениальная идея использовать искусственные радиоактивные изотопы Счетчики могут отследить даже несколько микрограммов активного изотопа, а с течением времени активность меняется вполне предсказуемо, и повлиять на её падение ещё никому не удавалось.

Так вот, мы посылали образец на пятнадцать минут назад, и за пятнадцать минут до этого-весь опыт проводился автоматически - активность скачкообразно возрастала вдвое, снижалась по экспоненте, и в момент переброса резко падала - намного ниже того уровня, с которого начиналась. Понимаете, материал накладывался сам на себя, и в течение пятнадцати минут мы считывали активность удвоенного количества...

– Вы хотите сказать - перебил я его, - что одни и те же атомы дважды существовали в одно и то же время в одном месте?

– Конечно, - чуть удивленно ответил Хоув. - А почему нет? Потому-то и требуется столько энергии - чтобы создать эти атомы - И он продолжил: - Я вам расскажу, в чем заключалась моя работа. Если вы посылаете образец на пятнадцать минут в прошлое, он попадает в ту же точку относительно Земли, несмотря на то что Земля за это время сместилась на шестнадцать тысяч миль относительно Солнца, а Солнце само пролетело ещё несколько тысяч миль, и так далее. Но в реальности появляется определенное смещение, которое, по моим расчетам, вызывается двумя причинами.

Первая - это эффект трения. Материал смещается немного по отношению к земной поверхности, в зависимости от природы самого материала и от времени переноса. Но часть смещения можно объяснить только тем, что само путешествие во времени занимает время.

– Как так? - не понял я.

– Я хочу сказать, что часть активности распределяется по интервалу переноса равномерно, словно образец во время путешествия продолжал излучать с постоянной силой. По моим подсчетам, двигаясь назад во времени, вы постареете на один день за сто лет пути. Говоря иными словами, если бы внутри машины времени вы могли следить за часами, то, пока вы передвинетесь в прошлое на сто лет, часовая стрелка отсчитает двадцать четыре часа. По-моему, это универсальная константа, потому что скорость света - тоже константа. В любом случае это моя работа.

Несколько минут я пережевывал информацию, прежде чем спросить:

– А где вы брали энергию для опытов?

– Нам провели специальную линию от электростанции. Проф там большая шишка, он все и устроил.

– Хм-м. Каков был самый большой из отправленных вами образцов ?

– Ну... - Хоув воздел очи горе. - По-моему, однажды мы послали сотую долю миллиграмма - десять микрограммов.

– А в будущее посылать предметы вы не пробовали?

– Это не сработает, - быстро ответил он. - Невозможно. Так знаки менять нельзя. Требуется бесконечно большая энергия. Это шоссе с односторонним движением.

Я внимательно осмотрел собственные ногти.

– А какой массы образец можно отправить в прошлое, если полностью расщепить..., скажем, сотню фунтов плутония? - Кажется, это уже слишком прозрачный намек...

Ответил Хоув быстро:

– При делении плутония в энергию превращается лишь один-два процента массы. Так что сто фунтов плутония при полном использовании отправят в прошлое один-два фунта вещества.

– И все? Но как вы контролировали эту энергию? Я хочу сказать, что сотня фунтов плутония может вызвать мощный взрыв.

– Все относительно, - ответил Хоув напыщенно. - Если выпускать энергию по капле, с ней можно справиться. Если выпустить её всю и тут же использовать - с ней тоже можно справиться. А посылая образец сквозь время, энергию можно расходовать как угодно быстро, даже быстрее, чем высвобождает её ядерный взрыв. Теоретически.

– Так куда она девается?

– Рассеивается во времени, конечно. Поэтому минимальное время переноса зависит от массы материала. Иначе плотность энергии на единицу времени окажется слишком высока.

– Ладно, парень, - смилостивился я. - Я вызову штаб, пусть пришлют человека, чтобы отвезти тебя домой. Там и посидишь пару дней.

– Но... но почему?

– Это ненадолго.

Я был прав. К тому же он наверстал упущенное время.

Вечер я провел в штабе У нас там была библиотека - особенная библиотека На следующий же день после катастрофы двое-трое наших людей специалистов в своем деле - незаметно проникли в библиотеки кафедр физики и химии в университете, нашли и пересняли все статьи, когда-либо опубликованные Тайвудом в научных журналах-. Больше они не тронули ничего

Другие наши люди проверили подшивки журналов и каталоги книг. Кончилось все тем, что в одной из комнат штаба скопилась полная тайвудиана. Не то чтобы этим преследовалась какая-то конкретная цель - скорее это говорит о том, с какой тщательностью велось расследование.

И я продрал эту библиотеку насквозь. Не научные статьи - я уже выяснил, что не найду там ничего интересного. Но двадцать лет назад Тайвуд написал для какого-то журнала серию статей: Их я прочел. И все его личные бумаги, какие нам удалось найти, - тоже.

А потом я сидел и думал И боялся.

Спать я пошел в четыре часа утра. Мне снились кошмары.

Но все равно у Босса в кабинете я был в девять утра, как часы.

Босс - крупный мужчина. Седые волосы он привык зачесывать назад. Не курит, но на столе держит коробку сигар, и, заполняя паузы в беседе, он берет одну, разминает, нюхает, хватает зубами и очень осторожно закуривает. К этому времени он или придумывает, что сказать, или обнаруживает, что говорить ничего не надо. Тогда он откладывает сигару, и она выгорает до конца.