Уиллис с помощью обмана увез куда-то беременную жену Ричарда.
Не проронив ни слова, Ричард повернулся и решительным шагом направился к двери. Он должен был во что бы то ни стало спасти жену, пусть даже ради этого ему потребовалось бы перебить всех королевских стражников, преграждавших путь из усадьбы Деверо.
– Остановите его! – вскричала Моргана. – То, что он собирается сделать, входит в планы барона! Уиллис хочет, чтобы стражники убили графа!
Ничего не слыша и не видя вокруг от охватившего его гнева, Ричард рванул на себя ручку двери. Но его остановил Роджер. Вцепившись в запястье графа, мальчик спросил:
– Если люди королевы убьют вас, милорд, кто спасет вашу супругу?
Ричард замер и посмотрел на Роджера. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем его взгляд стал осмысленным. Ярость мешала ему рассуждать логически. Постепенно в голове у графа прояснилось, но он вдруг почувствовал, что приступ гнева лишил его сил. Он сразу сник и кивнул Роджеру. Паж выпустил его руку.
Медленно повернувшись, Ричард взглянул на тестя и отчима.
– У вас есть какие-нибудь предложения? – спросил он. – Что нам теперь делать?
Все присутствующие перевели дух, почувствовав облегчение.
– У меня есть план, – заявила леди Дон. Герцог искоса посмотрел на нее.
– Стратегия – мужское дело, Чесси, – предостерег он ее.
Леди Дон недовольно хмыкнула.
– Любовь моя, кто может разбираться в стратегии лучше, чем женщина, заманившая в сети брака четырех мужчин?
– Дайте ей сказать, – попросил Ричард. – Я имел случай убедиться в том, что леди Дон действительно отличный стратег.
– Ценю ваше доверие, – поблагодарила его леди Дон. – Нам необходимо прибегнуть к женской хитрости, чтобы беспрепятственно покинуть усадьбу Деверо, избежав кровопролития. Поэтому я попрошу повара приготовить изысканный ужин для стражников, основным блюдом которого будет восхитительное на вкус тушеное мясо, обильно сдобренное вызывающей сон травой. Таким образом, вам не понадобится прокладывать себе путь к конюшне с оружием в руках. Никто не пострадает, и правосудию не потребуется позже посылать вас на эшафот за убийство королевских стражников.
– Этот план мне кажется вполне осуществимым, – сказал Ричард.
– А что за траву ты собираешься подсыпать в еду стражникам? – подозрительно спросил герцог.
На лице леди Дон появилась лукавая улыбка.
– Талли, любовь моя, прошу тебя, не беспокойся – заворковала она. – Я никогда в жизни не использую это снадобье против тебя. Этой травой я усыпляла своего второго мужа, отвратительного грубияна, всякий раз, когда он напивался.
– Отлично, герцогиня, – сказал Ричард, по достоинству оценив ее изобретательность. – Мы сделаем так, как вы сказали.
Повернувшись к Роджеру, Ричард приказал ему:
– Ступай на кухню и хорошенько поешь, а потом отправляйся на конюшню и оседлай двух лошадей. Мы скоро отправляемся в путь.
Роджер широко улыбнулся своему кумиру и вышел из кабинета вслед за дворецким, который должен был проводить его на кухню.
Затем Ричард отдал распоряжения леди Дон и отчиму.
– Вы, герцогиня, проследите за приготовлением ужина, а ты, дядя Хэл, вернешься в Хэмптон-Корт. Когда Дадли узнает, что я сбежал, он потребует, чтобы ему доставили мою голову на пике. Ты должен помочь Берли успокоить Елизавету.
Леди Дон и дядя Хэл вышли из кабинета.
Подойдя к герцогу и Моргане, Ричард осторожно приподнял голову девушки за подбородок и внимательно осмотрел ссадины и синяки на ее шее.
– Уиллис Смайт никогда больше не причинит вам никакого вреда, – пообещал Ричард.
– Это я виновата в том, что моя сестра подвергается опасности, – промолвила Моргана, задыхаясь от рыданий.
То, что она назвала Кили сестрой, удивило Ричарда и герцога.
– Не перекладывай на себя вину за преступления Смайта, – сказал герцог.
– Уиллис и тебе угрожал, – сообщила Моргана отцу и добавила сквозь слезы: – Я все знаю о тебе и матери Кили.
– Что именно ты знаешь? – с недоумением спросил герцог.
– Я оставлю вас наедине, – заявил Ричард, решив, что отец и дочь хотят обсудить деликатный семейный вопрос с глазу на глаз.
– Нет, останьтесь, – попросила его Моргана. – То, что я узнала, непосредственно касается вашей жены.
Ричард увидел выражение боли в глазах девушки, и несмотря на то что Моргана причинила много неприятностей ему и его жене, сердце графа дрогнуло.
– Я знаю, что Кили – законная дочь, – сказала Моргана. – А я и Генри – бастарды, побочные дети Толбота.
Ее слова прозвучали словно гром среди ясного неба и произвели сильное впечатление на обоих мужчин. Герцог побледнел и попятился от нее так, словно получил удар. Ричард лишился дара речи, пораженный услышанным.
– Я нашла ваше свидетельство о браке в семейной Библии Толботов, – продолжила она. – Придя в отчаяние, я показала его Уиллису, который поклялся уничтожить документ. Но он обманул меня. Сегодня во время ссоры Смайт заявил, что намерен заполучить оба состояния. Как только стражники убьют Ричарда, он женится на Кили, а потом устроит так, что с тобой, папа, произойдет несчастный случай и ты погибнешь. Таким образом, в руках Уиллиса сосредоточатся богатства двух семейств – Деверо и Толботов.
– Мне очень жаль, что ты так сильно пострадала, – сказал герцог, обнимая дочь. – Я горжусь твоей отвагой, мой золотоволосый ангел. А сейчас ступай наверх и приляг, чтобы отдохнуть. И никому не говори о том, что узнала, даже Генри.
Когда дверь за Морганой закрылась, Ричард бросил на тестя ледяной взгляд.
– А как же та боль, которую вы причинили своими действиями моей жене? – спросил он. – Всю свою жизнь Кили носила на себе клеймо незаконнорожденной.
– Да, я, наверное, заслужил эти упреки, – сказал герцог. – Но поверьте, я не знал о существовании Кили до тех пор, пока она однажды сама не явилась ко мне. Восемнадцать лет назад отец сообщил мне, что Меган умерла во время родов, и ребенка тоже не удалось спасти. Мог ли я подвергать сомнению слова отца и подозревать его во лжи? Известие о смерти Меган разбило мне сердце и лишило мою жизнь всякого смысла. Как послушный сын, я взял в жены ту девушку, которую выбрал мой отец. Летиция Морган произвела на свет наследника рода. Все остальное вам известно.
Казалось, Ричарда не тронула боль, прозвучавшая в голосе герцога.
– Моя жена заслужила… нет, ей просто необходимо, чтобы вы признали ее своей законнорожденной дочерью, – заявил он ледяным тоном. – Черт возьми! Жизнь в доме этого валлийского мерзавца Мэдока нанесла ей неисцелимые душевные травмы! Вы же видели, как Кили вела себя при дворе. Она ходила с поникшей головой так, словно была самой низкой, самой недостойной женщиной Англии. Как же вы смеете скрывать от нее правду, которая, быть может, прольет бальзам на ее душу? Что же вы после этого за человек?
– Обыкновенный человек, который одинаково любит всех своих детей, – ответил герцог. – Когда в моей жизни появилась Кили, я поклялся сделать все, что в моих силах, для того, чтобы она была счастлива, – признать ее своей дочерью и найти ей любящего мужа. И я сдержал данную клятву. Но я не могу объявить бастардом своего единственного сына. – Устремив на Ричарда затуманенный взор, герцог спросил сдавленным от обуревавших его чувств голосом: – Скажите, Бэзилдон, может ли человек уничтожить одного из своих детей? Может ли он по собственному выбору сделать одного из них несчастным?
Глядя в глаза тестя, так похожие на глаза его жены, Ричард вдруг явственно ощутил ту боль, которую в этот момент испытывал герцог. Положив руку на его плечо, Ричард промолвил:
– Хотя Генри и Моргана невиновны в совершенной вами ошибке, Кили все же следует сказать всю правду.
– Да, наверное, это пора сделать, – согласился герцог. – Мои земли и все мое богатство по праву принадлежат Кили, а через нее и ребенку, которого она носит под сердцем.
– Ваши владения и состояние не имеют никакого значения, – сказал Ричард и покачал головой, удивляясь тому, что тесть не понимает его. – Моя жена хочет обрести дом, место, где бы ее любили.
