- Похоже, вы и сами были когда-то космическим пилотом, - рискнул я предположить. Он не выглядел слишком обидчивым.
- Не совсем так, - вздохнул он. - Не то, что вы имеете в виду. Но однажды - очень давно, я стал им. - Он посмотрел затуманенным взглядом куда-то вдаль. - Когда же это было? Сейчас посчитаем. На Сан-Валерио я провел семь лет, так? Там пятый временной пояс, кажется. А перед этим... Впрочем, это неважно. Я просто упиваюсь жалостью к себе - самое презренное чувство. Да и вам, наверное, порядком поднадоел.
- Нет, что вы, - возразил я, почувствовав, что этому человеку есть что рассказать, да и Жак бросал на меня красноречивые взгляды. Принесли ликер, и я заплатил за всех. Баляфр с достоинством поблагодарил меня и начал потягивать напиток маленькими глотками, стараясь, видимо, поддерживать желательную степень опьянения.
Мне и раньше приходилось кое-что слышать о нем. Жил он в лачуге, рядом с обрывом, перебивался случайными заработками и однажды, собирая перламутровые раковины во время прилива, едва спасся от рыбы-меч - тогда у него и появился шрам. В Сенвильской клинике, в часе езды отсюда на автобусе, шрам могли бы убрать, но он предпочитал тратить все деньги на выпивку. Порто Бланке, находящийся за океаном, мог с таким же успехом располагаться и на Луне. Этот человек вовсе не был безмозглым, опустившимся алкоголиком. Почти все свободное время он проводил в своем бараке за компьютером, выуживая книги и музыкальные записи из центрального банка данных.
Незаметно мы перешли на английский, потом, спохватившись, принесли Жаку свои извинения.
- Ничего, мне полезно попрактиковаться, - рассмеялся тот. - Вам и невдомек, со сколькими иностранцами я вожу знакомство. Но уж коль заходит разговор про... Аристотеля - так, кажется? - и про справедливость, у меня мозги сразу перегреваются, так что желаю вам хорошо посидеть, друзья.
Он присоединился к прежним собутыльникам. А мы с Баляфром проговорили всю ночь напролет. Не сразу удалось мне вытянуть из него эту историю - не то чтобы он раньше ни с кем ей не делился, но все-таки я был не из местных, и Баляфр все цеплялся за остатки гордости. Но я тоже читал философов и повидал немало других миров. И в конце концов он решил: мое мнение не менее ценно, чем мнение какого-нибудь священника, или морского капитана, или старой, умудренной жизнью жены рыбака. Воздалось ли ему по заслугам или он стал жертвой неоправданной жестокости?
Безусловно, поступили с ним не очень-то милосердно.
- Лейтенант Артур Ленг, с рапортом к вице-адмиралу Дерябиной.
Сидящий за столом адъютант кивнул, нажал кнопку.
- Присаживайтесь и подождите несколько минут, - объявил он и снова повернулся к дисплею. Скучать на Белизаурисе не приходилось - Кристину еще не освободили от халиан.
Ленг только что прибыл на эту планету и потому был слишком взволнован, чтобы сидеть. Он стал расхаживать по маленькой приемной, ощущая необыкновенную легкость во всем теле: на этой планете сила тяжести составляла всего две пятых от нормальной. Но на душе все равно было тревожно и тяжело.
Кто знает, может, ему и впрямь суждено сыграть не самую последнюю роль в освобождении? Важную, а то и ключевую роль?
У стены он остановился и выглянул наружу. Перед ним был не смотровой экран, а простое окно. Флот старался строить все побыстрее. Год назад здесь не было ничего, кроме камней, песка, пыли и льда, а в каталоге это место значилось как "планета номер четыре Третьей Григорианской Системы".
Мы с Тесс называли между собой Кристину "рубин" - из-за особенного свечения, - подумал Ленг.
Маленькое солнце низко зависло в красноватом небе. Сквозь разреженный воздух просвечивало несколько звезд. Бледный свет заливал пустырь и космодром. Он увидел шаттл, недавно выведенный с орбиты, и несколько человек из команды наземного обслуживания в скафандрах, напоминающих не то роботов, не то троллей. Выложенную железобетонными плитами площадку огораживала металлическая стена. Позади возвышалась башня электронного слежения.
Система вентиляции в штабе оставляла желать лучшего. С каждым вдохом в горле першило от каких-то едких химических примесей. Ему вспомнился аромат цветения на Кристине. До чего же редка жизнь во вселенной, как все живое прекрасно и неповторимо! Уничтожение, даже халиан, казалось противоестественным делом.
Тем не менее оно должно быть выполнено.
- Лейтенант Ленг? - раздался голос у него за спиной. Обернувшись, он увидел человека с командирскими нашивками и отдал честь. Офицер вскинул руку в ответном приветствии, застенчиво улыбнулся и сказал: - Давайте обойдемся без церемоний. Меня зовут Ян Маклорен.
По-английски он говорил с легким акцентом, был необычно молод для своего чина, строен, светловолос, в лице сохранилось даже что-то детское. Ну что ж, на Флоте можно быстро продвинуться по службе, если идет война и человек не обделен способностями.
- Вы, кажется, психофизиолог? Ваше имя часто упоминается в научных кругах, но, к сожалению, совершенно не представляю, чем вы занимаетесь.
Они обменялись рукопожатием.
- Я тоже пребываю в неведении относительно вас. Так что разговор получится на равных, - сказал Маклорен. - К тому же у нас обоих предки были шотландцами, не так ли?
- У меня лишь очень дальние предки. Я родился на Цезаре. А вы?
- Ну, а я на Дунбаре. Но там шотландцы стараются сохранять национальные традиции. Люди из старой доброй Шотландии приезжают полюбоваться на наши красоты. - Они уселись друг против друга. - Я очень надеялся застать вас здесь. Адмирал настолько занята, что часто выбивается из графика. Можно воспользоваться случаем и познакомиться поближе. Обычно на это требуется несколько дней, но столько времени нам сейчас никто не предоставит.
Ленг тут же почувствовал симпатию к собеседнику, но тревожное чувство все-таки не оставляло его.
- А какая в этом необходимость? Нет, я не пытаюсь отвертеться, но зачем я понадобился?
Маклорен посмотрел на него с добродушным удивлением:
- А разве вы еще не догадались?
- Нет, - натянуто улыбнулся Лент. - Я ученый и считаю некорректным строить гипотезы на пустом месте. Никто не посвятил меня в суть задания, сказали лишь, что оно секретное и срочное. Очевидно, для его выполнения требуется мое знание Кристины.