1. В первой из них устанавливаются формы сношений ми
нистров между собою и с лицами, им равными.
1) В верхнем левом углу бланка для сношений должно стоять полностью, без каких-либо сокращений (которые не допускались), название учреждения, от которого исходит бумага, например:
Министерство внутренних дел Департамент общих дел Стол No... 19... г. щ
2. Вверху, перед текстом бумаги, должно стоять, кому бу
мага посылается, например:
Господину министру земледелия (имя, отчество, фамилия и чин не допускались).
3. Затем следует содержание бумаги с соответственными
подписями, например:
Министр внутренних дел Штюрмер
и скрепа:
Директор Департамента общих дел -- Иванов.
4. С левой стороны, ниже заголовка (название учреждения)
нужно было указать краткое содержание бумаги, например:
Агентурные сведения о И. Джугашвили-Сталине.
5. На секретных бумагах ставилось вверху, с правой сто
роны, -- "секретно", в особо важных случаях еще и "в соб
ственные руки" (а не "лично"), что повторялось и на конверте,
который запечатывался пятью сургучными печатями с отти
ском названия данного учреждения.
2. Форма 6-я служила для сношений департаментов с местами и лицами, министерству подчиненными.
Здесь все то же, что и раньше, только в адресе не употребляется "господин", например:
Начальнику Енисейского Охранного отделения или просто:
Енисейскому Охранному отделению.
Применяя вышеизложенное к нашему документу, можем установить следующее:
Совершенно невероятно сокращение в заголовке, т. е.
МВД вместо Министерство внутренних дел. Такие сокращения
до революции 1917 года совершенно не употреблялись, а вве
дены в практику большевиками.
После "Министерство внутренних дел" на документе дол
жно было стоять "Департамент полиции" и затем уже "Особый
отдел" (в крайнем случае: "Заведыющий Особым отделом"). На документе же стоит необычное: "Заведыющий Особым отделом Департамента полиции".
Вместо адреса "Начальнику Енисейского Охранного от
деления" (вверху справа) на документе стоит совершенно не
допустимое личное обращение "Милостивый Государь Алексей
Федорович". Ведь это не частное письмо, а служебное (за но
мером) сношение начальника с подчиненным! И уже совер
шенно неприемлемо окончание сношения: "Примите уверение"
и пр. Так служебные бумаги не писались и не могли писаться.
Кроме того, совершенно не по форме адресование с левой сто
роны бумаги, где, кроме "Начальнику Енисейского Охранного
отделения", стоит еще и "А. Ф. Железнякову". Этого не до
пускалось и при сношениях министров между собой.
На документе в заголовке (названии учреждения) нет
названия города. Так это и должно быть: на бумагах цент
ральных учреждений (министерств) в Петрограде никогда не
ставился город, в котором находится это учреждение, т. е. в
данном случае г. Петроград; название города ставилось только
на бланках провинциальных учреждений.
5) На документе нет печати. Так оно и должно было быть, ибо по нашей административной практике на сношениях и отношениях административных мест между собой печать не ставилась (достаточен был печатный заголовок бланка и подписи должностных лиц, которые должны быть известны подчиненным органам). Печать ставилась лишь на удостоверениях, свидетельствах, указах и пр.
Из книги П. П. Заварзина, бывшего начальником многих Охранных отделений ("Работа тайной полиции", Париж, 1924) можно почерпнуть следующее:
1. Особый отдел при Департаменте полиции, которому под
чинялись все Охранные отделения, существовал, а шеф его
звался -- "заведывающий".
2. В то время как Жандармские управления были по
всей России, Охранные отделения существовали только в
некоторых, особо важных, местах и центрах. Нужно поэ
тому как-нибудь установить, было ли в Енисейске Охранное
отделение.
Начальниками Жандармских и Охранных отделений бы
ли жандармские офицеры, обычно в чине полковника. Охран
ные отделения не подчинялись Жандармским и сносились с
Департаментом полиции непосредственно. Только незадолго до
революции, из-за трений между ними, Охранные отделения
стали вливаться в Жандармские как их Особый отдел.
Секретные агенты Охранных отделений звались "секрет
ными сотрудниками" в отличие от "агентов наружного наблю
дения" ("филеров") и обычно -- во избежание "провала" из-за
фамилии -- имели кличку (псевдоним). Нужно думать, что и Сталин, если он действительно работал в Охранке, имел свою кличку. Но сам по себе факт, что в документе эта кличка не упоминается, не может служить достаточным основанием для категорического утверждения, что он не был "секретным сотрудником" Охранки. В обыденном разговоре "секретные сотрудники" тоже именовались "агентами", почему он, по всей вероятности, так и назван в нашем документе. Вообще же говоря, название "секретный сотрудник" -- это только, так сказать, "поэтическая форма" для профессии, не пользовавшейся популярностью в широких кругах общества.
К экспертизе документа нужно было бы, по-моему, привлечь лиц, работавших в Департаменте полиции, если таковые найдутся. Я лично знаю одного из таковых -- это Николай Федорович Высоковский, бывший полицмейстером где-то на юге России; ныне он вице-председатель (кажется) Высшего монархического совета в Нью-Йорке (председатель -- Н. Н. Чухнов, издатель "Знамени России").
Для выяснения личности Еремина и Железнякова, их чина и положения, нужно было бы найти (и просмотреть) следующие издания:
Журнал министерства внутренних дел.
Ежегодник того же министерства.
Правительственный вестник.
Не знаю, можно ли эти издания найти в библиотеке Конгресса в Вашингтоне или в какой-нибудь другой библиотеке, например, в библиотеке и архиве Восточной Европы Колумбийского университета (где, между прочим, работает наш соотечественник, очень обязательный Лев Флорнанович Маге-ровский); но в Париже и в Лондоне (в библиотеке Британского музея) они, насколько я помню, имеются. Относительно французских библиотек можно было бы консультировать книгу -- "Catalogue des periodiques slaves dans les bibliotheques de Paris", составленную нашим соотечественником, Борисом Ген-риховичем Унбегауном, ныне профессором Оксфордского университета, -- он очень любезный и обязательный человек или, во всяком случае, был таковым.
