Примите уверение в совершенном к Вам почтении!

Н. Нароков ДОКУМЕНТ О СТАЛИНЕ1

Глубокоуважаемый Марк Ефимович!

Документ о Сталине-провокаторе, опубликованный г. Дон Левиным, естественно, привлек к себе особое и притом обостренное внимание. Естественно также и общее стремление внести свою лепту в дело исследования этого документа. Поэтому особый интерес представляют собою те объективные и осторожные соображения, которые были высказаны Вами и г. Аронсоном на страницах НРС.

Хочу внести и свою лепту касательно одного из соображений г. Аронсона. Г. Аронсона смущает то обстоятельство, что исследуемый документ написан не на бланке учреждения ("Особый отдел Департамента полиции") и подписан всего одним лицом, а не несколькими, как это требовалось правилами и формами тогдашнего делопроизводства.

По этим формам, существовавшим в гражданском ведомстве, всякая переписка действительно велась не между лицами, а между учреждениями: "Киевская Казенная палата просит киевское Губернское правление сообщить" и т. д. Поэтому:

1) каждая бумага была написана на бланке учреждения;

2) подписывалась (минимум) двумя лицами, представлявшими

учреждение с обязательным указанием служебного положения

этих лиц и 3) адресовалась учреждению же. Никаких "цере

1 Новое русское слово. 1956. 6 мая. С. 7. -- Примеч. Ю. Ф.

монных концовок" ("с совершенным уважением" и пр. ) не требовалось.

Исследуемый же документ ни одному из этих требований не отвечает. Однако неправилен вывод, будто бы он представляет собою неудачную фальшивку, сочиненную лицом, незнакомым с формами дореволюционного делопроизводства. Дело в том, что этот документ не является ни "предписанием", ни "отношением", ни "циркуляром", ни даже "справкой". Он -- особый вид служебной бумаги, который назывался -- "официальное письмо". А таковое 1) шло не от учреждения, а от лица, 2) писалось не на учрежденческом, а на личном бланке, 3) подписывалось только одним лицом без указания его служебного положения и 4) заканчивалось "церемонной концовкой". Как мы видим, исследуемый документ полностью отвечает форме "официального письма", вплоть до личного обращения в начале ("Милостивый Государь Алексей Федорович") и до "реверанса" в конце ("Примите уверения в совершенном к Вам почтении").

Поэтому по своей форме (не говоря о других признаках и соображениях) документ никаких сомнений не вызывает.

С искренним к Вам уважением

Н. Нароков

P. S. Позволю себе напомнить, что в романе Гончарова Судьбинский, рассказывая Обломову о канцелярских новостях, говорит: "В письмах отменили писать -- "Покорнейший слуга", и пишут -- "Примите уверение". Говоря об отмене старой формы подписи, Судьбинский, конечно, говорил не о частных письмах (которые всяк волен подписывать, как он хочет), а говорил именно об особого рода служебной переписке. Как мы видим, концовка, указанная Судьбинским, сохранилась до предреволюционных лет.

П. Елецкий СТАЛИН В ОХРАННОМ ОТДЕЛЕНИИ1

Многоуважаемый Марк Ефимович!

Прочтя в "Новом русском слове" Вашу статью и Г. Аронсона по поводу службы Сталина в Охранном отделении, позволю себе возразить на два утверждения: первое -- относительно печати на документе, второе -относительно подписи на нем.

Каждый, кто знаком с письмоводством в военном ведомстве, сразу признает, что документ, напечатанный в журнале

1 Новое русское слово. 1956. 6 мая. С. 7. -- Примеч. Ю. Ф.

Лайф, написан по форме личного письма из Положения о письмоводстве в военном ведомстве.

Этим письмоводством пользовался также Корпус жандармов и, надо думать, Департамент полиции, когда сносился с Охранными отделениями, начальники коих были жандармские офицеры.

Так вот, согласно этому письмоводству, на предписаниях, отношениях, отзывах, а тем более на письмах никаких печатей не полагалось. Это только большевики ввели затем моду требовать печать на любой бумажке.

Также не полагалось на личных письмах второй подписи, т. е. скрепы, о которой так пространно говорит г. Аронсон.

А потому следует признать, что письмо это написано строго по форме и, в этом отношении, сомнений вызывать не может.

С совершенным уважением

А. Байкалов

БЫЛ ЛИ СТАЛИН АГЕНТОМ ОХРАНКИ?1 (письмо из Лондона)

Опубликованное И. Дон Левиным в американском журнале "Лайф" письмо Департамента полиции начальнику Енисейского Охранного отделения от 12 июля 1913 г. (см. статью А. Жерби в "Русской мысли", No 890 от 24 апреля), свидетельствующее о том, что Сталин в 1906--1912 гг. был агентом Охраны, вызывает у меня серьезные сомнения в его аутентичности.

Основания для этих сомнений таковы.

С конца 1910 г., после возвращения из административной ссылки в Туруханский край, и по март 1918 г. я безвыездно проживал в Красноярске, губернском городе Енисейской губернии. Ввиду моей "политической неблагонадежности" жандармерия весьма мною "интересовалась", и, естественно, сам

Русская мысль. 1956. 8 мая. Байкалов, Анатолий Васильевич, из казаков станицы Таштык, Енисейской губ. Родился в 1882 г. Арестован в 1903 г. в Казани, как студент университета. В революции 1905 г. был в Красноярске членом комитета меньшевиков. В 1917 г. после раскола местной объединенной с. -д. организации стоял во главе меньшевиков. Выл членом Исполнительного Комитета Красноярского Совета рабочих депутатов. После октября, очутившись в эмиграции и живя в Лондоне, примкнул к правой меньшевистской группировке, возглавляемой Ст. Ивановичем. Сотрудничал в журнале "Заря" в Берлине. За свою деятельность в эмиграции был объявлен "Социалистическим Вестником" "стоящим вне партии". -- Примеч. Ю. Ф.

того не желая, я знал служивших в Красноярске жандармских офицеров.

Прежде всего в Красноярске никакого "Охранного отделения" в 1910--1917 гг. и не было. Существовало, как и в других губернских городах Российской Империи, только Енисейское губернское жандармское управление. Штат его состоял из двух офицеров: начальника и его помощника, и двух-трех десятков унтер-офицеров. В г. Енисейске, небольшом уездном городе (8000 жителей), никаких жандармских учреждений вообще не было. Если там возникало какое-либо "дело", то для разбора его из Красноярска приезжал начальник жандармского управления или его помощник.