Разрабатывая сценарии первого из знаменитых московских процессов (1936 г. ), рассказывал Кацнельсон, Сталин предложил тогдашнему начальнику НКВД Генриху Ягоде сфабриковать "доказательства" того, что некоторые из обвиняемых вождей большевизма были в прошлом агентами полиции. Просто готовить фальшивку Ягода не захотел -- он решил, что лучше найти бывшего сотрудника Охранки и от него полунить нужные "показания". Делом этим занялся "надежный сотрудник НКВД" по фамилии Штейн, помощник начальника отдела, готовившего московские процессы. Работая в архиве Охранки,

Штейн и нашел "изящную папку", в которой Виссарионов, заместитель директора Департамента полиции, хранил особо доверительные документы. В папке были фотография Сталина, прикрепленная к анкете, собственноручные донесения Сталина в Охранку и его письмо, направленное Золотареву, товарищу министра внутренних дел, -- через голову непосредственного полицейского начальства Сталина. В нем "Сталин вежливо напомнил товарищу министра, что имел честь быть представленным ему в приватной комнате некоего ресторана". Письмо содержало обвинение Романа Малиновского, который был одновременно членом ЦК партии и сотрудником Охранного отделения, в том, что тот "работал усерднее для дела большевиков, чем для дела полиции". Золотарев написал на письме: "Этот агент ради пользы дела должен быть сослан в Сибирь. Он напрашивается на это". Сталин был арестован и сослан в Туруханский край.

& * &

Перед Штейном встал мучительный вопрос: что делать со "взрывоопасной информацией"? Решил он так: забрал папку и полетел в Киев, где вручил ее своему другу -- главе НКВД Украины В. Балицкому. Балицкий посвятил в тайну своего заместителя 3. Кацнельсона. Затем, тщательно проверив подлинность документов, они передали папку члену Политюбро ЦК ВКП(б) Станиславу Косиору и командующему войсками Красной Армии на Украине Ионе Якиру.

Круг лиц, посвященных в ужасную тайну, расширялся: Якир вылетел с документами в Москву к Тухачевскому, "чья личная неприязнь к Сталину была известна". Тухачевский доверился Гамарнику... Орлов описывает дело так: "Высшие начальники решились поставить на карту свою жизнь ради спасения страны и избавления от вознесенного на трон агента-провокатора". 15 или 16 февраля 1937 года, когда состоялась встреча Кацнельсона с Орловым, генералы Красной Армии находились в состоянии "сбора сил".

Планы их были таковы. Под благовидным предлогом убедить наркома Ворошилова попросить Сталина созвать конференцию по проблемам, касающимся округов и регионов, командующие которыми были посвящены в планы заговорщиков. В определенный час или по сигналу два отборных полка Красной Армии должны были перекрыть главные улицы, ведущие к Кремлю, чтобы заблокировать движение войск НКВД. Одновременно заговорщики объявляют Сталину, что он арестован, собирают Пленум ЦК и расстреливают изменника. Надо ли расстреливать Сталина до или после созыва Пленума -- об этом заговорщики еще не договорились.

Сообщение о Сталине-провокаторе и о заговоре против него ужаснуло Орлова в парижской клинике. Но связь его с Кац-нельсоном вскоре была утрачена, о расправе Сталина над высшими командирами он узнал из экстренного сообщения по радио 11 июня 1937 года, когда ехал на своей машине в Барселону. Позже он узнал о расстреле Кацнельсона, самоубийстве Штейна, гибели тысяч офицеров.

Орлов был убежден, что "папка Виссарионова", с которой были сняты фотокопии, была кем-то сохранена, предъявлена Хрущеву, что и заставило его немедля отмежеваться от Сталина, выступить с разоблачением "культа личности".

* * *

Александр Орлов обеспечил свою безопасность и безопасность своих родных, оставшихся в СССР, письмом Ежову (оно хранится в архивах КГБ), где клялся, что честно служил советской разведке и не выдаст известные ему тайны, если органы "оставят его в покое".

Весьма шатким выглядит предположение Орлова, что именно предъявление Хрущеву пресловутой "папки" стало причиной разоблачений Сталина на XX съезде. Хотя, заметим, о провокаторстве Сталина Хрущеву сообщила О. Г. Шатунов-ская, но уже после XX съезда; ход этим сведениям члена Комитета партийного контроля, расследовавшей преступления Сталина, дан не был (об этом О. Г. Шатуновская сообщила Е. Плимуку -- одному из авторов настоящей статьи).

В остальном сведения Кацнельсона о находке Штейна и последовавших затем событиях не кажутся нам недостоверными. Кац-нельсон был действительно расстрелян. На одном из семинаров, который вел Е. Плимак, оказался дальний родственник Штейна. Он передал семейную легенду: Штейн прилежно ходил на работу на Лубянку, пока вдруг не застрелился. Родственникам его сообщили следующее. В кабинет Штейна зашел сам Ежов и застал его с "женщиной". Ежов якобы приказал Штейну взять свой револьвер и застрелиться. Поразительно, что кровавый палач был представлен в роли защитника чести мундира НКВД...

Разумеется, главным подтверждением правоты изложенной версии могла бы стать находка "папки" Виссарионова или ее копии. Но окружение Тухачевского было вырезано Сталиным с такой беспощадностью, что надежда на подобную находку почти пропадает.

* * *

Косвенно подтверждают правоту Орлова откровенно провокаторский характер действий Сталина. Машину террора он

стал разгонять после убийства Кирова 1 декабря 1934 г., почти сразу же направив ее против бывших вождей большевизма. В начале 1937 года сталинское НКВД через своего агента генерала Скоблина запросило у гестапо (!) компрометирующие данные на Тухачевского, каковые и были изготовлены с благословения и по приказу самого Гитлера; подборка этих "документов" была в мае 1937 г. куплена агентами НКВД. Видный сотрудник службы безопасности Вальтер Шелленберг, сообщая об этих фактах, заключает в своих "Мемуарах": "Дело Тухачевского явилось первым нелегальным прологом будущего альянса Сталина с Гитлером, который после подписания договора о ненападении 23 августа 1939 года стал событием мирового значения".