Дорогой Л. Д., это все, что я на данный момент могу Вам сказать. Надеюсь в будущем узнать от Лушкова многое, что поможет высветить деятельность московской политической полиции и доказать, что казненные революционеры были невиновны.

Прошу Вас никому не говорить о моем письме, в особенности о том, что это письмо пришло к Вам из Соединенных Штатов. Русское ЧК, несомненно, знает, что я ездил к Луш-кову, и если они каким-то образом узнают об этом письме, то поймут, что Лушков дал Вам информацию через меня. А у меня в России близкие родственники, которым я посылаю продовольственные посылки, и их могут арестовать из-за этого письма.

Не рассказывайте также, что Вы получили эту информацию от Лушкова. Лучше всего вообще никому не говорить об этом письме. Просто попросите Ваших доверенных товарищей в Париже выяснить, принадлежал ли Марк к Союзу по ре

патриации на родину, проверить его прошлое и посмотреть, с кем он встречается. Нет сомнения, что Ваши товарищи довольно скоро выяснят, что он встречается с сотрудниками советского посольства.

Вы имеете право проверять членов Вашей организации, даже если у Вас нет данных о том, что это -- предатели. А кроме того, Вы не обязаны верить мне.

Главное: будьте бдительны. Не доверяйте никому -- ни мужчине, ни женщине, которые могут явиться к Вам с рекомендациями от этого провокатора.

Я не подписываю письма и не даю своего адреса, так как боюсь, что сталинисты могут перехватить это письмо на почте в Мексике и прочесть его. Они могут даже конфисковать письмо, а чтобы я знал, что Вы получили мое письмо, я хотел бы, чтобы Вы напечатали в нью-йоркской газете "Социалист аппил" сообщение о том, что редакция получила письмо Стей-на -- пожалуйста, поместите это сообщение в газете в январе или феврале.

Для большей надежности я посылаю два одинаковых письма: одно -адресованное Вам и второе -- Вашей жене Н. Седовой. Ваш адрес я узнал из книги "Дело Л. Т. "

С уважением Ваш друг"1.

Сенатор МАККЛЕЛЛАН. Теперь можете прокомментировать определенные цитаты из письма.

ОРЛОВ. Хорошо. Итак, цитаты, но прежде, чем привести их, мне хотелось бы сказать, что, отправляя это письмо, я знал, что корреспонденцию Троцкого перехватывают агенты русской полиции на мексиканской почте, и я понимал, что они прочтут мое письмо и таким образом узнают, где я скрываюсь -- в Соединенных Штатах, -- что облегчит им задачу убить меня. Таким образом мне надо было найти способ передать Троцкому мое сообщение и в то же время не раскрыться. Мне удалось это сделать благодаря одному обстоятельству, которое произошло за несколько месяцев до того.

Сенатор МАККЛЕЛЛАН. Продолжайте.

ОРЛОВ. За границей был еще один человек, который знал личность этого советского агента среди троцкистов. Этим человеком был генерал Лушков, который был раньше заместителем маршала Блюхера. Блюхер находился в Дальневосточном приморском крае России. Случилось так, что генерал Лушков, который был правой рукой Сталина в подготовке процессов против старых большевиков, испугался за свою жизнь и в июне 1938 года бежал в Японию. Вот я и решил послать

1 Дается в обратном переводе с английского. В архиве Троцкого в Хог-тонской библиотеке Гарвардского университета обнаружить оригинал письма Орлова не удалось. -- Примеч. Ю. Ф.

письмо Троцкому таким путем, чтобы он пришел к выводу, что эта информация исходит от генерала Лушкова. Я отлично знал, что русские прочтут письмо и решат, что Лушков выступил в Японии перед журналистами и засветил Марка Зборовского. Я разработал легенду и написал Троцкому, что я -- старый эмигрант, русский эмигрант, живущий в Америке, что мой "племянник" генерал Лушков бежал в Японию, что я получил от него письмо с просьбой о помощи, в котором выражались опасения, что он может быть выслан в Россию. Я поехал к нему и помог ему, чем мог -- нашел для него адвоката. И вот что я узнал от Лушкова. Я написал Троцкому, что Лушков по указанию Сталина был одним из организаторов знаменитых процессов, одним из тех, кто фальсифицировал показания на этих процессах, и теперь он боится за свою жизнь, потому что у Сталина вошло в привычку убивать всех, кому известны его тайны и преступления. Итак, я написал, что узнал от Лушкова про опасного агента-провокатора, близкого к сыну Троцкого, и что этот агент-провокатор может сыграть главную роль в убийстве Троцкого. Вот некоторые цитаты из этого письма. Я написал письмо так, как написал бы его русский эмигрант. Я постарался, чтобы язык письма был не очень хорошим, не совсем гладким русским языком1.

Месяц спустя я увидел отчаянный по тону вызов: "Господин Стейн, я предлагаю вам прийти в редакцию "Социалист аппил" и поговорить с товарищем Мартином". Я пошел туда, но не назвался. Просто посмотрел на этого Мартина, и он не внушил мне большого доверия -- на этом все и кончилось.

МОРРИС. Вы говорите, он не внушил вам доверия?

ОРЛОВ. Да. После этого я пытался позвонить Троцкому по телефону. Со мной говорила его секретарша. Троцкий не захотел подойти к аппарату. Он боялся, что я -- журналист и хочу использовать его в своих целях. На этом все и кончилось. А теперь вот уже пятнадцать лет, как я скрываюсь, живу в полной изоляции. В 1953 году, когда я опубликовал статьи о моей жизни и вышел из укрытия, если не совсем, то хотя бы наполовину, я встретил несколько старых русских социалистов, которые многие годы жили в эмиграции во Франции, а теперь находятся в Соединенных Штатах. Я спросил их, знают ли они такого человека, потому что я хотел помешать его предательским действиям, а он ведь может и дальше где-то предавать социалистов, уклонистов и прочих. Через полгода я узнал -- и это было для меня большой не

1 Опущены избранные цитаты из письма Орлова Троцкому. Письмо приведено полностью выше как "Вещественное доказательство No 426". -Примеч. Ю. Ф.

ожиданностью, -- что этот человек с 1941 года живет здесь, в Соединенных Штатах, что он стал американским гражданином, что он получает правительственные и социальные субсидии, причем немалые. Я сразу заподозрил, что русские послали его в Америку заниматься шпионажем и выдавать людей. Я узнал об этом в рождественскую ночь 1954 года и, как только праздники кончились, отправился в Нью-Йорк к помощнику прокурора США Б. Эттэрбери и рассказал ему всю эту историю. Он вызвал двух сотрудников ФБР, и я все повторил при них. В итоге -- а я только тогда узнал его настоящую фамилию -Зборовский, потому что, как вы могли заметить, я никогда не спрашивал, как его фамилия, -- так вот этого Зборовского вызвали в Подкомиссию по внутренней безопасности, где он подтвердил все до малейших подробностей, о чем я про него рассказывал. Моя информация касалась его деятельности до 1938 года, так как у меня не было никакой возможности узнать, что он делал потом. Но он признал, что до 1945 года поддерживал связь с советской разведкой, через советское посольство в США. Я подозреваю, что он решил прекратить свою деятельность в 1945 году, так как иначе на него распространились бы положения закона, ограничивающего определенные виды деятельности. Не знаю, но вполне возможно, что соответствующие правительственные органы беседуют или беседовали с ним, и думаю, он вполне мог рассказать им гораздо больше, чем мы слышали здесь, когда он давал показания в Подкомиссии по внутренней безопасности.