Полковник Еремин был особым объектом моих исследований. Имеется мало сведений о нем после отъезда в Финляндию, а его окончательная судьба покрыта тайной. Я просмотрел досье в университете Хельсинки, но не смог обнаружить чего-либо существенного. Все же меня не покидала настойчивая мысль о том, что он и Белецкий знали о Сталине, вероятно, им руководили. Пять лет назад я разговаривал с Владимиром Веселаго, возможно, последним оставшимся в живых сотрудником департамента полиции. Он занимал скромную должность в справочном отделе. Веселаго утверждал, что Белецкий, старый друг семьи, поведал ему, что Сталин был агентом Охранки. Обстоятельства весьма запутанные, но слишком естественные, чтобы выдумывать их. Кроме того, Веселаго в его годы, находясь в Лос-Анджелесе, не думал о мщении. Он умер через несколько месяцев после наших разговоров.

Я согласен, что документ Еремина основан на документе Охранки и написан офицером, который был хорошо знаком с делопроизводством департамента полиции и сохранил основные канцелярские принадлежности (бумагу, чернила, марки, печати и т. д. ), когда бежал через Сибирь в Китай или Японию.

Несомненно, что ранний период жизни Сталина представляет наибольшую важность. Его наследники, конечно, копались в бумагах, и то, что они нашли, вызвало у них отвращение. Несомненно, Вы читали доклад Хрущева в 1963 году, в котором он затронул вопрос о Сталине, отметив, что некоторые люди выражают сомнение в том, являлся ли тот марксистом. Он позже упомянул Житомирского, хотя и на другом съезде. Насколько я могу судить, это первое упоминание агента Охранки советским партийным руководителем в публичной речи начиная с 1920 года.

Что-то возбуждает интерес к Сталину. То, что он не достоин покоиться рядом с Лениным, возможно, придает достоверность тому тезису, что он был агентом полиции.

В этом отношении я хочу, чтобы Вы знали, что наша переписка останется личной и конфиденциальной, причем ничто написанное Вами не будет предано огласке. Я знаю, что Вы считаете мои собственные письма сугубо частными.

Искренне, Смит

4. Кеннан -- Смиту

Институт исследования современных проблем

Принстон, Нью-Джерси 08540 Институт исследования международных проблем

25 октября 1966 г.

Дорогой г-н Смит,

Спасибо за Ваше письмо от 11 октября.

Письмо Сталина Малиновскому -- действительно самый интересный документ. Вы, вероятно, помните, что Давид Шуб в своей биографии о Ленине категорически заявил, что именно Малиновский по поручению Ленина назначил Сталина членом Центрального Комитета после Пражской конференции. Это заявление не было в буквальном смысле правильным (Малиновский вряд ли мог получить такой карт-бланш; возможно, между Центральным Комитетом и Русским бюро произошла путаница), и Борис Николаевский, как вам, несомненно, известно, тоже склонялся к тому, чтобы поднять это на смех. Он приписал кооптацию Сталина рекомендации Орджоникидзе, что представляется более вероятным. Однако заявление Шуба было до настоящего времени единственным встретившимся мне предположением о каких-либо доброжелательных связях между Сталиным и Малиновским.

Официальная сталинская историография утверждает, конечно, что именно Малиновский выдал Сталина полиции в феврале-марте 1913 года, вскоре после возвращения последнего из Вены. Это утверждение появилось в книге Бадаева "Большевики в государственной Думе", которая выдержала много изданий при жизни Сталина и явно тщательно редактировалась и не один, а много раз самим Сталиным. Я никогда не придавал большого значения этому, как свидетельству, потому что это выглядело так, будто Сталин выдает себя за жертву главного известного провокатора в партии и, как я помню, там не приводилось никаких свидетельств, подкрепляющих это заявление. Однако оно могло быть вполне правдивым.

Свидетельство того, что Сталин и Малиновский лично общались в то время, является поэтому совершенно новым обстоятельством, заслуживающим дальнейшего тщательного исследования, равно как и вся проблема поездки Сталина в Вену. Мысль о том, что эта поездка имела последствия для его будущих отношений с Трояновским, Бухариным а, возможно, также и с Троцким, кажется более чем вероятной. (Кстати, предательство г-жи Трояновской, которую арестовали в Киеве сразу после ее прибытия из Вены в том же феврале 1913 года, всегда приписывалось исключительно Малиновскому. Теперь это под вопросом. ) Такое впечат

ление, что эта поездка в Вену сознательно замалчивается в официальных биографиях Сталина, вышедших при его жизни. И статья о национальных проблемах, которую, как предполагают, он там написал, всегда поражала меня тем, что представлялась в высшей степени маловероятным плодом собственноручного творчества. Меня интересует, не написал ли Бухарин для него часть статьи. Это, согласно анализу Бухариным характера Сталина, могло бы объяснить последующую враждебность к нему Сталина.

Удивительная вещь -- официальный отчет об аресте Сталина 23 февраля (8 марта) 1913 года, приведенный Бадаевым, содержит заявление о том, что в то время Сталин "только что завершил один из своих очередных побегов из ссылки". Это очевидная неправда. Он только что возвратился из Вены. Хотел ли он скрыть поездку в Вену? Или это было, как подозревали некоторые, легкой формой ссылки, в которую послал его в то время Ленин?

Теперь еще одна мысль. Слухи о предательстве Малиновского начали циркулировать осенью 1912 года, как раз накануне съезда в Кракове. Бухарин, по словам Бертрана Вольфа, действительно написал тогда Ленину и именно из Вены, предупреждая об этом Ленина. Мне представляется, что если такому политическому ребенку, как Бухарин, было очевидно, что Малиновский не заслуживает доверия, вряд ли этого не заметил бы крайне наблюдательный, циничный и подозрительный Сталин. Я не могу отделаться от подозрений в том, что замкнутый маленький мир большевистской фракции с его странными отношениями с царской полицией оказался слишком узким для двух столь высокопоставленных исполнителей, как Малиновский и Сталин; и меня интересует, действительно ли подлинной причиной последнего ареста Сталина и "подлинной" ссылки явилось то обстоятельство, что, оказавшись в щепетильном положении, Малиновский счел неудобным иметь около себя такого дружка, как Сталин. Из этих двоих Малиновский был для полиции намного важнее, и она бы охотно пожертвовала ради него Сталиным.