К сожалению, командир партизанского отряда коммунист Гурьянов в ноябре 1941 года был выслежен, схвачен, зверски избит и повешен немцами.

Мои земляки и по сей день с любовью ухаживают за могилой бесстрашного героя, погибшего за Родину. На могиле установлен памятник.

При отходе противника деревня Стрелковка была сожжена, сожжен и дом моей матери.

Проехав до центра Малоярославца, я не встретил ни одной живой души. Город казался покинутым. В центре, около здания райисполкома, увидел две легковые машины.

- Чьи это машины? - спросил я, разбудив шофера. Шофер ответил:

- Это машина Семена Михайловича Буденного, товарищ генерал армии.

- Где Семен Михайлович?

- В помещении райисполкома.

- Давно вы здесь?

- Часа три стоим.

Войдя в райисполком, я увидел задумавшегося над картой С. М. Буденного.

С Семеном Михайловичем мы тепло поздоровались. Было видно, что он многое пережил в эти тяжелые дни.

- Ты откуда? - спросил Буденный.

- От Конева.

- Ну, как у него дела? Я более двух суток не имею с ним никакой связи. Вчера я находился в штабе 43-й армии, а штаб фронта снялся в мое отсутствие, и сейчас не знаю, где он остановился.

Я сообщил Семену Михайловичу о том, что его штаб находится на 105-м километре от Москвы, в лесу налево, за железнодорожным мостом через реку Протву и что там его ждут. Рассказал и о том, что на Западном фронте дела очень плохи. Большая часть сил фронта попала в окружение.

- У нас не лучше, - сказал Буденный, - 24-я и 32-я армии отрезаны и сплошной линии обороны более не существует. Вчера и сам чуть не угодил в лапы противника между Юхновом и Вязьмой. В сторону Вязьмы шли большие танковые и моторизованные колонны, видимо, с целью обхода города с востока.

- В чьих руках Юхнов?

- Сейчас не знаю. На реке Угре был расположен небольшого отряд и до двух пехотных полков, но без артиллерии. Думаю, что Юхнов в руках противника.

- Ну, а кто же прикрывает дорогу от Юхнова на Малоярославец?

- Когда я ехал сюда, - сказал Семен Михайлович, - кроме трех милиционеров в Медыни, никого не встретил. Местные власти из Медыни ушли.

- Поезжай в штаб фронта, - сказал я Семену Михайловичу, разберись в обстановке и доложи в Ставку о положении дел, а я поеду в район Юхнова. Доложи Верховному о нашей встрече и скажи, что я поехал в Калугу. Надо разобраться, что там происходит.

Западнее Малоярославца я встретил коменданта Малоярославецкого УРа полковника Смирнова, доложившего о ходе работ по инженерной подготовке УРа, наличии рабочих и о средствах, имеющихся в распоряжении его боевых частей. Договорившись с ним о разведке противника и принятии мер обороны, я поехал в Медынь. Но в Медыни я никого не обнаружил, за исключением старой женщины, которая что-то искала в доме, разрушенном бомбой.

Я спросил:

- Бабушка, что вы тут ищете?

Женщина с широко раскрытыми, блуждающими глазами и растрепанными седыми волосами ничего мне не отвечала.

- Что с вами, бабушка? - вторично задал я вопрос.

Женщина молча начала копать, ничего не ответив на мой вопрос.

Откуда-то из-за развалин домов подошла другая женщина с мешком, наполовину набитым какими-то вещами.

- Не спрашивайте ее, - сказал она, - она вам ничего не ответит, она с ума сошла от горя.

- От какого горя? - спросил я подошедшую женщину.

- Позавчера на город налетела немецкая авиация, бомбили и стреляли с самолетов. Пострадало много людей. Мы все собрались отсюда уходить в Малоярославец. Эта женщина жила с маленьким внуком и внучкой в этом доме. Во время налета она стояла у колодца и набирала воду, на ее глазах бомба попала в дом. И вот все, что осталось от него. Обломками дома где-то придавлены ее внучата. Вот и наш дом разрушен. Надо скорее уходить, да вот ничего не найду под обломками из обуви и одежды.

По щекам женщины катились слезы, но лицо ее выражало твердость и решимость характера.

Я спросил, не заходили ли в город наши войска.

- Ночью на Малоярославец проехало несколько машин, а затем несколько повозок с ранеными и больше никого не было, - вытирая слезы, ответила нам женщина.

Попрощавшись с ней, я поехал в сторону Юхнова, временами останавливаясь для осмотра лежащей впереди местности, чтобы не заехать в расположение врага.

Километров через 10 - 12 меня внезапно остановили в лесу вооруженные солдаты в комбинезонах и танкистских шлемах. Один из них подошел к машине. Дальше ехать нельзя, - сказал он. - Кто вы будете?.

Я назвал себя и в свою очередь спросил, где их часть.

- Здесь в лесу, в 100 метрах стоит штаб танковой бригады.

- Очень хорошо. Проводите меня в штаб бригады.

Я рад был, что здесь оказалась танковая бригада. Навстречу мне поднялся невысокого роста, подтянутый танкист в синем комбинезоне, с очками на фуражке, сидевший на пне. Мне сразу показалось, что этого человека я где-то видел.

- Докладывает командир танковой бригады резерва Ставки полковник Троицкий.

- Троицкий! Вот не ожидал встретить вас здесь!

И. И. Троицкий мне запомнился по Халхин-Голу, где в 1939 году он был начальником штаба 11-й танковой бригады. 11-я танковая бригада была грозой для японцев после их поражения в районе горы Баин-Цаган, когда под командованием Героя Советского Союза Д. Я. Яковлева она разгромила 23-ю пехотную дивизию японцев, входившую в состав императорской гвардии.

- Я тоже не думал, что встречу вас здесь, товарищ генерал армии, - сказал Троицкий. - Знал, что вы командуете Ленинградским фронтом.

- Ленинград немцам не удалось взять, теперь под Ленинградом напряженность несколько ослабла, и я вызван Верховным сюда. Ну, что у вас тут делается, докладывайте. Прежде всего, где противник?

Полковник Троицкий рассказал:

- Противник занимает Юхнов. Его передовые части захватили мост на реке Угре. Посылал я разведку и на Калугу. В Калуге противника пока нет, но в районе Калуги идут напряженные бои. Там действуют 5-я стрелковая дивизия и некоторые отошедшие части 43-й армии. Вверенная мне бригада находится в резерве Ставки. Стою здесь второй день и не получаю ни от кого никаких указаний.

- Пошлите офицера связи в штаб Резервного фронта в район полустанка Обнинское, за мостом через реку Протву. Информируйте С. М. Буденного об обстановке. Разверните часть бригады и организуйте оборону с целью прикрытия направления на Медынь. Через штаб Резервного фронта сообщите в Генштаб о полученном от меня приказании и сообщите, что я поехал в Калугу в 5-ю стрелковую дивизию.