Наступило 14 октября. Начальник штаба и офицеры штаба армии продолжали принимать прибывавшие части, указывали им рубежи обороны, объясняли задачи, стоявшие перед армией. Наши 18-я и 19-я танковые бригады и передовые части пехоты продолжали упорный бой, сдерживая продвижение противника на Можайск.
Вместе с членом Военного совета П. Ф. Ивановым мы направились в 32-ю стрелковую дивизию и танковые бригады, чтобы изучить обстановку на месте. Там мы убедились, что командир 32-й стрелковой дивизии полковник В. И. Полосухин умело организовал оборону. Он сосредоточил основные силы и средства не на переднем крае, а в глубине обороны. Это давало возможность сначала расстроить огнем боевые порядки наступающего противника, стеснить его маневр, затруднить поддержку пехоты и танков артиллерией и авиацией, а затем решительными контратаками уничтожать прорвавшиеся через передний край вражеские силы. Но для отражения многочисленных атак противника нужны были подкрепления, а они не поступали.
15 октября вражеской пехоте при поддержке большого числа танков все же удалось вклиниться в оборону 32-й стрелковой дивизии. Наши войска ценой больших усилий отражали атаки врага. День был на исходе, а мы не получали подкреплений и вынуждены были искать выход из создавшегося положения за счет маневра и перераспределения своих сил.
Рано утром 16 октября я вместе с несколькими офицерами штаба армии находился на наблюдательном пункте. Каждый из нас, глядя на просторы Подмосковья, чувствовал, что близится час, когда мы примем решающий бой с врагом в тех же местах, где почти 130 лет назад произошло великое Бородинское сражение, в котором русские войска своими подвигами прославили в веках нашу Родину. Оборонительные сооружения Отечественной войны 1812 года, Шевардинский редут, Багратионовы флеши, гранитные памятники на тех местах, где геройски сражались русские войска, напоминали нам о славных подвигах наших предков в борьбе с иноземными захватчиками.
В те минуты перед боем нам казалось, что мы стоим перед лицом истории и она сама велит нам: не посрамите Славу тех, кто пал здесь смертью храбрых, умножьте их доблесть новыми подвигами, стойте насмерть, но преградите врагу путь к Москве.
Едва рассвело, как группы немецких танков начали продвигаться к переднему краю обороны частей 32-й стрелковой дивизии в районе Бородинского поля. Враг обрушил на нас сильный артиллерийский огонь, его авиация наносила удары по нашим войскам и тылам. Разгорелся жаркий бой на участке 32-й стрелковой дивизии. Дальневосточники, москвичи-добровольцы, танкисты 18-й, 19-й и 20-й танковых бригад, курсанты Московского военно-политического училища имени В. И. Ленина сражались самоотверженно. Противник не раз повторял атаки, но продвинуться не мог. Привезенные с кубинского полигона и превращенные в неподвижные огневые точки танки в упор расстреливали врага, пытавшегося развить успех вдоль шоссе Можайск - Кубинка. Стойко сражались с фашистскими танками наши артиллеристы. Храбро отражали налеты вражеской авиации зенитчики. Нередко им приходилось вступать в борьбу с вражескими танками, прорывавшимися через нашу оборону.
Однако перевес врага в силах с каждым часом боя чувствовался все больше. Враг вводил в бой новые силы, теснил наши подразделения и продвигался вперед. Ожесточенная борьба шла за каждый населенный пункт и выгодный рубеж обороны. Некоторые населенные пункты переходили по нескольку раз из рук в руки. Командиры и политработники находились в боевых порядках и вместе с воинами участвовали в отражении вражеских атак. Наблюдательный пункт, на котором я находился, также подвергся атаке, во время которой меня ранило. Тогда же погиб смертью героя замечательный боевой командир 20-й танковой бригады полковник Т. С. Орленко.
Храбро и мужественно сражаясь на Бородинском поле, наши войска нанесли врагу, обладавшему значительным превосходствам, особенно в танках, серьезные потери и задержали его наступление на можайском направлении. Достаточно сказать, что только экипажи танков, взятых с кубинского полигона, подбили более 20 немецких танков. В последующие дни, предприняв ряд атак, противник ценой больших потерь сумел захватить Можайск. Но нашим войскам удалось задержать продвижение неприятеля на можайском направлении и выиграть время для переброски подкреплений.
После моего ранения в командование 5-й армией вступил генерал Л. А. Говоров, мне же целый месяц пришлось пробыть в госпитале.
18 ноября меня назначили командующим 30-й армией. Здесь я встретил спаянный боевой коллектив полевого управления, в который входили член Военного совета бригадный комиссар Н. В. Абрамов, начальник артиллерии полковник Л. А. Мазанов, начальник политотдела армии бригадный комиссар Н. П. Шилов, начальник связи подполковник А. Я. Остренко и др. Через четыре дня прибыл вновь назначенный начальник штаба армии полковник Г. И. Хетагуров. К тому времени в армию входили: 107-я мотодивизия под командованием генерал-майора П. Г. Чанчибадзе, 185-я стрелковая дивизия полковника К. Н. Виндушева, 46-я кавалерийская полковника С. В. Соколова, 18-я кавалерийская генерал-майора П. С. Иванова, 21-я танковая бригада подполковника А. Л. Лесового и другие части. Воины этих соединений и частей упорно сражались за каждую пядь земли. Так, командир танка из 143-го танкового полка сержант Андронов и командир танкового взвода лейтенант Миненко вдвоем подбили 12 вражеских танков. Рядовой Лаптев спас знамя 70-го кавалерийского полка.
Однако враг, имея абсолютное превосходство в танках и авиации, все еще теснил наши войска. В конце ноября гитлеровцы приблизились к столице на нашем направлении на расстоянии 27 километров.
Но боевое ожесточение наших воинов возрастало, и к первым числам декабря враг был остановлен на рубеже Калинин, Яхрома, Крюково, река Нара, Тула, Кашира, Михайлов.
Резервы неприятеля подходили к концу, а мы получили свежие силы из Сибири и с Урала. 1 декабря нас с членом Военного совета Н. В. Абрамовым вызвали в штаб Западного фронта в Перхушково. Командующий франтом генерал армии Г. К. Жуков ознакомил нас с замыслом Ставки Верховного Главнокомандования и решением Военного совета Западного фронта, сущность которых заключалась в том, чтобы разгромить немецко-фашистские полчища под Москвой, не дав им времени на организацию прочной обороны. Командующий фронтом поставил нам задачу: в течение трех-четырех дней подготовить армейскую наступательную операцию.
