Женщины были неприятны, лучше бы и не видеть.
Поэтому и местные женщины вызывали лишь удивление и даже отвращение. Но надо привыкать.
Рядом с ним на скамейку опустилась средних лет женщина с сумкой, полной круглых плодов. Названия их гений не знал. Гений отодвинулся, но, вернее всего, женщина не заметила его. В тот момент он был почти прозрачен и схож с роем мошкары, что вьется у фонаря.
Гений чувствовал, как без подпитки энергия постепенно покидает его тело. Надо было торопиться, а не рассиживаться здесь и эмоционально размягчаться.
Он вздохнул, стараясь собраться с духом, и женщина услышала этот вздох. Она посмотрела в его сторону, но ничего не увидела.
Ах, как она беспечна!
Она не понимает, что мой долг, долг агента, внедрившись в тело твоего соотечественника, приобщить его к славному сонму строителей завершенного военнизма. Мы сделаем эту Землю филиалом нашего сражающегося братства, мы превратим ваших мужчин в солдат, а для женщин найдем иные, достойные, хоть и не очень приятные области применения.
Что ж, побеждает сильнейший, в этом закон природы.
Мне жаль вас, потому что я умнее и добрее, чем мон женераль и другие женерали, которые правят нами. Мне вовсе не хочется, чтобы эта пожилая добродушная женщина, что сидит рядом со мной на скамейке, стояла в многочасовой очереди за куском докторской колбасы из гороха и спала в бронежилете, ожидая того момента, когда тебя отправят на минное поле, чтобы своим ненужным телом сделать проход для наших доблестных войск.
А я? Я, если вернусь, выполнив задание и открыв дорожку для проникновения сюда сонма наших агентов, и если меня на обратном пути не прихлопнет мон женераль, наверняка получу орден Почета…
Но надо было двигаться, искать для себя соответствующее тело.
Гений, схожий с роем мошкары, поднялся со скамейки, и женщина, сидевшая рядом с ним, подумала: откуда столько мошкары, ведь еще не осень?
Стоило гению продвинуться на сто шагов, как его искатель-пси изменил тон.
Запищал, словно его ущипнули. Где-то рядом находился по всем параметрам пригодный для внедрения в него.
Если все будет нормально, то надо будет войти в его тело, ликвидировать в этот момент его разум, его душу, его идеальную субстанцию. И заменить своей.
С телом индивидуума ничего не произойдет.
Понимал ли гений, что намеревается убить человека, ибо исчезновение индивидуальности означает смерть невинного человека?
Я думаю, что он отдавал себе отчет в том, что делает, но, несмотря на свою гениальность, не испытывал угрызений совести.
Его жертве, если можно того человека назвать жертвой, и без того оставалось недолго жить. Непрочная связь души и тела означала либо далеко зашедшую душевную болезнь, либо склонность человека к смерти. Не обязательно к самоубийству. Может быть, тот человек попросту не хотел жить, постоянно и равнодушно. Бывают такие люди. Живут и терпят сами себя.
Вот такой тип сознания вынюхивал искатель-пси. А потом передавал информацию агенту. А уж от того зависело, внедряться ли в жертву или поискать другую, может быть, физически покрепче, помоложе.
Распространенная философия планеты, с которой прилетел гений, не знает категорий типа «совесть», «сострадание» или «любовь к ближнему», потому что эти категории мешают бороться за победу Родины в борьбе с внешним врагом либо с врагом внутренним, который находится на службе международного терроризма.
Облачко мошкары, в центре которого поблескивала стеклянная коробочка размером со спичечную, двинулось к вставшему у витрины охотничьего магазина Семену Шпаку.
Как ни странно, при всем внешнем несходстве гения и Шпака, они были кое в чем схожи.
Оба уже почти ничего не ждали от жизни. Но гений не ждал, так как устал бороться с судьбой, злыми силами и несправедливостью. Шпак бороться не пробовал, правда, каждый понедельник с утра намеревался этим заняться.
Во-первых – бросить пить. Во-вторых – бросить курить, в-третьих – выучить английский язык, чтобы уехать в Новую Зеландию и больше никогда не видеть ни Зинки, ни обрыдлой рожи Изи Иванова, в-четвертых – сходить к зубному и вставить два зуба, выбитых по пьянке неизвестно кем, в-пятых… Много ли надо человеку средних лет, типичному осколку империи? Впрочем, осколком Шпак себя не считал и даже некоторое время числил себя в демократах, а потом стал патриотом, что в его жизни ничего не изменило.
Зинка вышла за него по любви. Он был тогда красивым инструктором райкома комсомола с перспективами на область, а она – пионервожатой в школе № 2 без перспектив, но с фигурой.
А теперь, спустя пятнадцать лет, она рада бы перейти к кому угодно, но как отыскать в Веревкине достойного? А родственников или начального капитала, чтобы махнуть в Тулу, не нашлось.
А теперь Семен трудится в районной газете литсотрудником или корреспондентом, а сам себя называет шефом рекламного отдела, хотя мало кто дает рекламные объявления в газету.
Семен пошел побаловаться бочкаревским пивом – надо чаще встречаться! – но никого в стоячке не оказалось, так что он пил без удовольствия.
И тогда к нему подплыл гений в виде облачка мошкары.
Искатель-пси щелкал, как счетчик Гейгера в Чернобыле.
Он! Вот-вот душа улетит сама! Действуй!
У Семена с утра давило в сердце и еще больше на душе – не мог он вернуться в газету, где вчера вечером вытащил сто рублей из сумочки Кати Корзухиной. А она вошла в комнату. А он не успел положить их обратно. Может, в речку кинуться? Да речка у нас мелкая, загрязненная. И нужны были ему эти сто рублей?
Он решил копить на поездку в Анталию. Но зачем таким образом?
Если она рассказала шефу, если Изя его вызовет…
И тогда гений убедился в том, что и в самом деле душу клиента наполняет тупое отчаяние, а его умственные способности настолько подорваны водкой и пивом, бездельем и нелюбовью к человечеству, что готовы вообще испариться.
Хоть бы помереть! – взмолился Семен Шпак и взглянул на небо.
Но на самом деле он помирать не собирался, а просто запрокинул голову, чтобы пиво лучше лилось из горла’ в горло.
И тут-то гений его взял. Можно сказать, без всякого сопротивления.
Семен Шпак ощутил нехватку воздуха, перехват в горле, дурноту и потом уж страх.
Он выронил бутылку, она покатилась под высокий столик, но Шпак, что удивительно, не стал нагибаться. Он не мог нагнуться, потому что нечто заменившее ему душу – та нематериальная субстанция, которая кое-как уже сорок с лишним лет руководила его хорошими и дурными поступками, – вышло из него через ноздри и уши и улетело к небу невидимым столбиком пара, чтобы там, в вышине, смешаться с другими частицами душ, ибо на Земле постоянно умирают различные люди и животные, и каждый из них оставляет бренное тело, а остальное улетает вверх. В отличие от распространенных заблуждений, оно не продолжает жизни в раю или аду, а участвует в образовании облаков, а потом и дождей. И чем больше на Земле людей и чем реже они чистят зубы, тем грязнее дожди. Впрочем, в общей массе дождевой воды души составляют не более процента, так что лишь приборы могут угадать, насколько эта вода загрязнена.
Пока не очень.
А вот на планете, с которой прибыл гений, она сильно загрязнена.
Выпав на землю дождем или росой, духовная субстанция многих живых существ участвует в образовании растительного покрова или проникает в глубь земли. В любом случае со временем какие-то частицы этой субстанции попадают в организм человека или собаки, а чаще принимают участие в создании новых организмов.
То есть, можно сказать, что буддизм, учащий нас о перерождении душ и вечном круговороте жизни, при которой каждое живое существо, в зависимости от суммы дурных или добрых дел, возрождается вновь в образе человека или пиявки, а в лучшем случае – боддисатвы, стремящегося к полному безделью, то есть нирване, можно сказать, что буддизм в чем-то прав.
Наивность буддизма заключается в том, что духовная субстанция с его точки зрения сохраняет индивидуальность предыдущего носителя. На самом деле Природе безразлично, кто родился на планете и кто родится завтра. Ее цели настолько высоки и далеки от судеб людей, что она не догадывается о существовании этих квантов общей биомассы. Человек не может переродиться в пиявку или боддисатву. Но какие-то атомы человека могут войти в новое создание. Какие – никто не знает. Тем более что атом, как вы понимаете, слово здесь условное – ничего материального в этих элементарных частицах идеального мира не наблюдается.
