Командир сверился со списком наличного состава и вызвал к себе троих офицеров, включая Инглиша, уроженца Эйре, чтобы составить план боевых действий. В космосе эсминец вступил бы в бой с халианским космолетом с полной охотой, но в подобных обстоятельствах все решалось на земле. Распылять вражеский корабль, покидающий человеческую планету не полагалось - ведь на борту всегда бывало много людей. Компьютерные системы наведения кораблей Альянса предпочитали по людям не стрелять. И халиане это знали, проклятые работорговцы!

При мысли о халианских трюмах, набитых рабами, командиру стало тошно, но у него было предчувствие, что на этот раз удача улыбнется "Хейгу" и его экипажу. Они оказались не только удивительно близко к Эйре, но у них был человек, который должен знать планету как свои пять пальцев.

Ожидая офицеров, командир поигрывал подарком жены - табличкой с его фамилией, очень роскошной, инкрустированной перламутром. "Джейсон Г.Падова" гласила она. Он всегда с нежностью думал о своей семье перед началом боевой операции. Не то чтобы в нем была хоть капля трусости. Просто слишком много он видел сражений и зверств, творимых халианами.

Он хотел, чтобы его жена и дети могли спать, не опасаясь ночного налета. Он хотел выполнить свои обязанности. И мог это сделать: "Хейг" был сверхкомпьютизированным эсминцем, он мог расправиться с тремя халианскими кораблями его класса, располагая лишь минимумом экипажа, чтобы было кому всунуть голову в коммуникационные шлемы, чтобы компьютерная сеть получала энцефалограммы и индикаторные движения глаз. Даже без двадцати людей на борту, то есть живых, "Хейг" продолжал бы уничтожать все, что имело спецификации халиан и двигалось в радиусе двадцати тысяч миль, пока не расплавились бы все его контакты.

Но тебе-то какой был бы от этого толк, если ты был бы уже мертв? И девизом Падовы всегда было выживание: для Падовы, для его экипажа, для корабля Альянса, которым он командовал уже столько лет, что успел научиться обходить инструкции и извлекать все, что мог предложить Флот. "Хейг" был мыслящей машиной-убийцей и обладал большим количеством роботизированных функций, чем соответствовало букве закона. Если проявить юридическую придирчивость. Но в глубине сознания Падова бережно хранил последнюю команду, которую составил он сам. Она обеспечивала подчинение автоматических функций "Хейга" человеческим приказам до момента самоуничтожения, так что Хорькам не удастся запустить когти в строго хранимые секреты "Хейга".

До тех пор, пока будет оставаться хоть кто-то, чтобы командовать "огонь", боевое оружие и его электромыслящие компоненты будут оставаться в подчинении законов Альянса. И человеческая кодированная последняя воля и команда "огонь!" будут волей и командой этого человека.

А потому командир Падова, когда вошли его офицеры, был полностью готов сделать то, что был обучен делать.

Он жестом помешал отдать честь седому командующему оперативной группой и женщине, начальнику его разведки, и улыбнулся юному обритику с молочно-голубыми глазами.

- Садитесь, господа, - пригласил Падова и сразу же продолжал: - На Эйре высадились пираты, то есть когда поступил сигнал SOS, отраженный от стационарного ретранслятора и зашифрованный так, словно его отправил спасшийся гражданский космолет. Данных мало: видимо, главный удар пришелся по городам Корк и Шэннон. Инглиш, расскажи-ка нам все, что тебе известно про Эйре, - и как можно короче.

Молодой десантник почесал в ежике затылка, а его голубые глаза вперились в пол.

- Э, да, сэр. Ну, кроме того, что есть в компьютерных данных и планетных атласах, так, капитан, я, пожалуй, скажу... не стоит она того, чтобы ее спасать, капитан! - Лейтенант вздернул голову, и Падову хлестнул по лицу вызывающий взгляд.

Командующий группой резко обернулся к нему, начальник разведки щелкнула крышкой портативного компьютера, но лейтенант только встал по стойке "смирно" и ничего больше не сказал.

Чертова психология наземных сил! Падова медленно кивнул, словно взвешивая слова десантника, а потом наклонился через стол и произнес очень размеренно и очень четко:

- Лейтенант Инглиш, ваша оценка рассмотрена. Возможно, вас не удивит, но мы... примем... меры... для... спасения... Эйре... в любом случае. И с этого момента вы член оперативного штаба. - Падова знал, что у него от раздражения вздулась шея - он почувствовал, как в нее врезается край воротничка. - А кроме того, вы первый, кто высадится, а потому выкладывайте о Шэнноне и Корке все, что помните.

Когда выяснилось, что у Инглиша на планете где-то есть однояйцевый брат-близнец, Падову это нисколько не удивило. Чертовы десантники все на одну колодку: пустая голова, но бойкий язык. И беззаветная смелость. И могучие мышцы, чтобы ее подкрепить.

Раз операция зависит от десантника - десантника, который ненавидит местных жителей, как этот лейтенант Инглиш ненавидит эйрцев, - то халианам предстоит схватка с человеческими противниками куда ожесточенней обычной.

Падова всегда стремившийся избегать излишних кровопролитий, понимал это, но не стал принимать к сердцу. Чуточка бесчеловечности, пожалуй, не помешает. Теперь оставалось только поставить этого бешеного сукина сына в нужную позицию и выдернуть чеку.

Глядя, что происходит с трупом Фавна, потому что у него не было сил отвернуться, Терри Инглиш не сознавал, что его пальцы впивались в дерн, словно пираты оскверняли его беспомощное тело. Он вспоминал прошлое, и казалось, что это так и есть. Не сознавал он, и что плачет, что по его щекам ползут длинные серые черви слез. Годы и годы он молился, чтобы явились халиане, и семейства на своей шкуре испытали бы то, что заставляли испытывать других. Пусть они сокрушат эту надменную и злобную орду, которой он с рождения был обречен служить и которая даже мысли не допускала о том, что он одной с ними расы.

Диннины и другие благородные семейства обладали собственной государственной религией, всепланетным культом высокородных, чтобы провести границу между собой и низшими классами. Так спасет ли их теперь этот бог крови, всепланетный безжалостный бог, опекавший только привилегированных?