На обратном пути в Индию корабль остановился в Шанхае. Там судовой врач доктор Мишра повел меня в лавки антикваров, и я выбрал несколько вещей в подарок Шри Юктешвару, членам семьи и друзьям. Для Ананты я купил большой бамбуковый ларец са резьбой. Но как только торговец-китаец вручил мне его, я уронил на пол этот сувенир из бамбука с криком: "Я купил это для моего дорогого брата, а он уже умер!"
И тут я ясно почувствовал. что как раз в этот момент душа его освободилась от тела и погрузилась в Беспредельность. Сувенир разбился при падении на куски, и это имело также символическое значение; со слезами на глазах я написал на коробке, в которую уложил обломки: "Моему любимому Ананте", покинувшему нас".
Сопровождавший меня доктор наблюдал за мною с сардонической усмешкой:
Поберегите ваши слезы,--заметил он,--до той минуты, когда вы будете наверняка знать о его смерти.
Когда корабль прислал в Калькутте. доктор Мишра был вместе со мной. На пристани меня ждал младший брат Вишну.
--Я знаю, что Ананта покинул этот мир,--обратился я к Вишну прежде, чем он успел заговорить.--Расскажи мне, пожалуйста, когда умер Ананта.
Вишну назвал день смерти; тот самый день, когда я купил сувенир в лавке.
--Невероятно!--воскликнул доктор Мишра.--Но только никому ни слова об этом! Иначе профессора прибавят к курсу медицинских наук еще один год на изучение телепатии, а ведь курс этих наук и так достаточно велик.
Отец радостно обнял меня, когда я вошел в дом на Гурпар-роуд. "Ты приехал!"--произнес он с нежностью, и две большие слезы упали из его глаз. Обычно сдержанный. он никогда раньше не выказывал передо мной внешних признаков привязанности. Под серьезной и спокойной внешностью отца было мягкое сердце матери, и он играл эту двойную роль во всех семейных делах.
Вскоре после моего возвращения и ухода Ананты моя младшая сестра Налини была возвращена к жизни силой божественного исцеления. Но прежде, чем начать рассказ об этом случае, я сообщу некоторые подробности о ранних годах нашей жизни.
В детстве отношения между мною и Налини не были хорошими. Я был очень худ, она--еще тоньше. В силу какой-то неосознанной причины, которую. психиатры определили бы без труда, я часто дразнил сестру из-за ее болезненного вида. Ее ответы также были пропитаны резкой откровенностью, свойственной ранней юности. Иногда дело доходило до вмешательства матери, и она на время прекращала детские ссоры, нежно оттрепав меня, как старшего, за ухо.
По окончании школы Налини вышла замуж за доктора Панчанона Воза, миловидного молодого врача из Калькутты. В положенное время были тщательно исполнены свадебные обряды. Вечером я присоединился к большой ликующей толпе родственников, которые собрались в жилых помещениях нашего домак в Калькутте. Жених откинулся на огромну. подушку с золотой вышивкой. Налини сидела около него. Шуршащее сари пурпурного шелка, увы, не могло полностью скрыть ее худобу. Я укрылся за подушкой своего будущего зятя, дружески улыбаясь ему. Он ни разу не видел Налини до самой брачной церемонии, когда наконец узнал, какой выйгрыш пал на его билет в матримониальной лотерее.
Чувствуя мою симпатию, доктор Боз, не стесняясь, указал на Налини и прошептал мне на ухо:
--Скажите, что это такое?
--Как же, доктор,--ответил я,--это скелет для ваших наблюдений!
Прошли годы. Доктор Боз стал подлинным членом нашей семьи, и мы его всегда приглашали, когда заболевал кто-нибудь из наших родных. Шутили мы, обычно избирая Налини мишенью для шуток.
--Это медицинский курьез,--заметил мне как-то зять.--Я испробовал на вашей худой сестре все средства: рыбий жир, масло, пивные дрожжи, мед, рыбу, мясо, яйца, укрепляющие средства. Но она не стала полнее ни на волос.
Через несколько дней после этого разговора я посетил дом Бозов; я зашел всего на несколько минут и собирался уйти, полагая, что Налини не заметила моего присутствия. Однако, подойдя к двери, я услышал ее голос, сердечный, но властный:
--Брат, иди сюда! На этот раз тебе не удастся улизнуть. Я хочу поговорить с тобой!
Я поднялся в комнату сестры по лестнице. К моему изумлению она плакала.
--Дорогой брат,--сказала она,--забудем прошлое. Я вижу, что ты прочно утвердиллся на духовном пути. И я хочу походить на тебя во всех отношениях.
С надеждой в голосе она добавила:
--У тебя сейчас такой цветущий вид. Не поможешь ли ты и мне? Муж совсем не подходит ко мне, а я так его люблю. Но главное мое желание--движение к познанию Бога, даже если я должна буду остаться худой и непривлекательной.
Эта мольба глубоко тронула мое сердце. наша новая дружба развивалась успешно, и вот однажды сестра попросила мена сделать ее своей ученицей.
--Учи меня, как найдешь нужным. Я возлагаю надежды на Бога вместо укрепляющих склянок с лекарствами, и выплеснула их содержимое в открытое окно, подле которого стояла.
Для испытания ее веры я предложил ей устранить из диеты все блюда, содержащие мясо, рыбу, яйца.
Прошло несколько месяцев. Налини строго соблюдала различные правила. предписанные мною, и продолжала придерживаться своей вегетарианской диеты, несмотря на многочисленные трудности. Я снова навестил ее.
--Сестренка, ты сознательно следовала всем духовным предписаниям, и твоя награда близка,--я весело рассмеялся.--До какой степени желаешь ты потолстеть? Хочешь стать такой, как наша тетя, которая со временем лишилась возможности даже видеть свои ноги?
--Нет. Но я хочу стать такой же плотной, как ты.
Я торжественно произнес следующую фразу:
--Милостью Бога, я, говорящий правду всегда, говорю правду и теперь /1/: силою Божественной благодати твое тело с сегодняшнего дня начнет меняться; по истине, в течение месяца оно достигнет такого же веса, что и мое.
Эти слова, исходившие из самого сердца моего, полностью сбылись. Через тридцать дней вес Налини стал равен моему. Полнота придала ей привлекательность, и муж горячо привязался к ней. Их семейная жизнь, начавшаяся столь неудачно, сделалась идеально счастливой.
По возвращению из Японии я узнал, что во время моего отсутствия Налини заболела брюшным тифом. Поспешив в ней домой, я ужаснулся ее виду:
