- Разрэшите пригласыть вашу дэвушку потанцевать?
- Эта дэвушка нэ танцует! - заявил Дамкин. - Она - наша любовница!
- Извиныте, - отошел грузин.
- Вот так и появляются слухи, - сказала Света задумчиво.
- Ты что, хотела с ним танцевать? Он бы тебя украл и увез бы в свой аул. По горному обычаю. Как наш знакомый Гиви Шевелидзе.
- Нет, конечно, с ним танцевать я не хотела.
- А со мной? - Дамкин ласково поцеловал белую ручку.
- С таким милым кавалером, - улыбнулась девушка. - Как я могу отказать?
Дамкин потанцевал со Светой, потом бережно передал ее в руки Стрекозова.
- А кто такой Гиви Шевелидзе? Почему я его не знаю? - поинтересовалась Света, вернувшись за столик.
- Гиви Шевелидзе - профессиональный грузин, - сказал Дамкин. - Мы с ним познакомились года два назад, когда путешествовали по Кавказу.
- Мы, как Шурики из "Кавказской пленницы", собирали тосты, похвастался Стрекозов.
- Гиви надиктовал нам этих тостов почти на две тетради толстых, продекламировал улыбающийся Дамкин. - Мы сильно подружились...
- Дамкин имеет ввиду, напились, - пояснил Стрекозов.
- И подружились! Гиви потом приезжал к нам в гости, привозил вкусного грузинского "Цинандали"!
- А меня вы с ним познакомите?
- Ты что! - Дамкин округлил глаза. - Нельзя! Он тебя украдет и увезет в свой аул! Ты у нас слишком красивая!
Они просидели за столом до позднего вечера, пока кафе не закрылось. Затем поехали провожать Свету до дома. Сев в троллейбус, ни Дамкин, ни Стрекозов даже не подумали взять билеты.
- Вы билеты собираетесь брать? - спросила секретарша.
- А на фиг они нужны? - ответил Стрекозов. - Так поздно контролеры уже не ходят.
- А ты что же, билеты только для контролеров берешь?
- А то для кого же? Мне лично эти билеты до лампочки!
- Ну, как можно не брать билеты в троллейбусе? - с деланным негодованием произнес Дамкин. - Это просто свинство какое-то!
- А газеты из чужих ящиков воровать разве не свинство? - парировал Стрекозов.
- Должны же люди что-то читать! Зато я газированные автоматы из-за грошей не взламываю!
- А кто подъезды разрисовывает неприличными картинками и слова разные нехорошие подписывает? Тьфу!
- Конечно! Что же еще остается, когда некто гадит в этих самых подъездах прямо на полу?
- Это, конечно, нехорошо. А вот девочек малолетних я в лифтах не насилую!
- А я мальчиков не растлеваю и не совершаю над ними развратных действий!
- Ну, хватит друг друга во всех смертных грехах обвинять! - со смехом проговорили Света.
- С чего ты взяла, что мы друг друга обвиняем? Это абстрактный разговор. Это плохо, это тоже нехорошо. Разве мы говорили, что это мы делаем? Нет, - заявил Стрекозов, - мы с Дамкиным не воруем, не взламываем, не насилуем и не растлеваем!
- Слушай, Стрекозов, мы с тобой прямо какие-то положительные получаемся!
- Вы у меня молодцы, - улыбнулась любимая девушка литераторов.
Дамкин и Стрекозов склонились с двух сторон и поцеловали ее в щечки.
Хорошо, когда на улице теплый летний вечер, а юная девушка говорит, что ты - молодец.
Глава следующая,
в которой литераторы остаются дома,
а Карамелькин получает письмо
Нужно уехать и жить
Или остаться и умереть.
У.Шекспир "Ромео и Джульета"
На следующее день дед Пахом встал с первыми петухами, часа два листал прошлогодние газеты, а потом не выдержал и разбудил Дамкина и Стрекозова. В десять утра они пошли закупать колбасу, которую завозили в сельпо только к празднику 7 ноября, да и то раз в пятилетку.
Друзья отстояли сорок минут в длинной очереди. Создавалось впечатление, что дед Пахом не один приехал из деревни за колбасой. В очереди, злобно переругиваясь, толкались многочисленные оживленные дедушки и бабушки с рюкзаками. Тем не менее соавторы благополучно нагрузили рюкзак деда Пахома вареной колбасой.
Перед отъездом в деревню дед хотел посетить Мавзолей, чтобы посмотреть на Ленина, но литераторы отговорили его, объяснив, что большевики скрывают тело вождя и дурят народ, выставляя на показ восковую куклу. Поэтому, чтобы народ не разглядел подмены, охранники Мавзолея не дают посетителям как следует сосредоточиться и выгоняют взашей. А кроме того, деда не пустят в Мавзолей с рюкзаком, вдруг там бомба!
- Вот ведь электрификация всей страны! - расстроился дед Пахом.
Посочувствовав своему деревенскому другу, Дамкин и Стрекозов отвезли его на вокзал и, вручив взятку пьяному проводнику, очень удачно посадили на поезд.
- Счастливого пути! - кричал Дамкин, с энтузиазмом махая рукой.
- Приезжай еще! - подхватывал Стрекозов, размахивая двумя руками.
Проводив гостя, литераторы вернулись домой. Дамкин нашел за холодильником две бутылки пива, припрятанные Шлезинским, и преподнес соавтору приятный сюрприз.
Стрекозов повалился на топчан и расслабился, неторопливо потягивая пиво из горла. Дамкин лениво присел в потертое кресло со второй бутылкой. При этом он еще и закурил, стряхивая пепел в спичечный коробок.
- Пепельницу бы нам, - заметил он. - А то как-то некультурно получается. Такой интеллигентный писатель, как я, а должен пепел стряхивать пепел куда попало.
- Надо один из утюгов продать и купить тебе пепельницу.
- Умно, - отметил Дамкин и полез за утюгом на сервант. - О, смотри, чего я нашел!
Он подал Стрекозову свинью-копилку, подаренную пионером Ивановым. Свинья печально смотрела на литератора синим нарисованным глазом. У нее был задумчивый и укоризненный вид.
- Копилочка, - вспомнил Стрекозов. - Совсем мы про нее забыли.
- Надо было деньги со всех гостей собрать! Сейчас смогли бы еще купить пива.
- Ох, - издав неприятный утробный звук, вспомнил Дамкин. - А нам же еще на Сахалин надо лететь! А денег-то у нас тю-тю! Какого черта ты колбасы для деда на наши деньги купил? У него своих было до хрена!
- А ты зачем взятку проводнику дал? Что, дед Пахом не мог сам ему заплатить?
- Ты меня обвиняешь в жадности, что ли? Да мне для моего друга деда Пахома ничего не жалко!
- Это ты меня в жадности обвиняешь! С понтом мне жалко! Ты еще мне поставь в вину, что я вчера "Наполеона" купил!
- Я тебя не обвиняю! Это ты намекаешь, что я зря Свету в ресторан пригласил!
