Голос Камня Сергей Смирновъ © Сергей Смирновъ, 2017 Иллюстрация Сергей Владимирович Смирнов Автор скульптуры на обложке Огюст Роден ISBN 978-5-4474-0747-6 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero На заре Когда в часах закончится песок, И за собой поманит свет Луны. Увижу милой девушки лицо, Ее глаза, которые грустны. Сорвутся вниз листы календаря, И проплывут туманы по реке. Я вспоминаю столько лет подряд Ее улыбку на моей щеке… Недолог век поэта на Земле, Сгорит строка… Или пойдет ко дну. Читал стихи я многим на заре. А, вот любил, наверное, одну… Один день По распахнутой серой глине, Треск аккордов затертых струн… Пустота шелестит …в камине. Силуэты остывших лун. В кошки-мышки играет пламя… Буквы жмутся на край листка… Не сгореть бы, оставить память. Дым смеется в ответ, Пускай… В колыбели дитя без глаза тычет пальцем в жестокий мир… Мириады бездушных масок ждут чуму, чтоб устроить пир. Без труда… Молчаливым рыбам продлеваем неспешный быт, Черепаха почила с миром. Скоро сдохнет последний кит… Невеста Там, где ветры срываются с места, И закатные искры в крови, Вышивает рубашку седая невеста И не смеет поднять головы. Ей противна пустая дорога, Режут душу чужие следы… Она верит, надеется, ждет у порога От рассвета и до темноты. Зажигает свечу у окошка, Чтобы милый не сбился с пути. В полудреме лежит, лишь услышав сапожки, Побыстрее к крыльцу подойти. Ее дети давно отдыхают, Теплым пухом им стала земля. А она все молчит и узор поправляет, Стежка к стежке ложится петля. Ее тело иссохло от боли, Алых губ жар давно уж угас… Вспоминает того, кто шептал ей с любовью: «Нет прекрасней твоих синих глаз» Там, где ветры срываются с места, И закатные искры в крови… Появились два озера цвета небесного. Не посмеешь поднять головы. 112 минут Я готов отпустить себе пейсы, С Минарета горланить Суры. Приготовить Прасад для Кришны, Быть прилежным мадхьямой Гуру. На Купала пройти сквозь пламя, И в Байрам заколоть барашка. Заковать свою плоть в вериги… Обрезание, пусть, не страшно. Душу в жертву любому Богу, Тело снова пусть станет глиной… Я взамен попрошу немного: Сто двеннадцать минут с любимой. Безмятежна…
Безмятежна Земля в полумраке, Пьяный ветер щекочет листву. Твои губы – кровавые маки Дозу страсти отведать зовут. В легком платье из лунного света, Ты сгораешь в объятьях моих. Соловьи до утра будут петь нам Серенады о вечной любви… Твое тело измученно лаской Извивается словно змея. На мольберт потаённые краски Разольем ничего не боясь. Эхо звонкое стоны подхватит, Унесет, растворит в облаках… Я люблю тебя, милая Катя… Незаметно мелькнет на губах. Дзюнко Молчали пустые окна, в такси разъезжались слухи, Земля покрывалась снегом, опавшим лебяжим пухом. Склонился фонарь печальный, бездушный немой свидетель, А люди бежали мимо, спешили в домах согреться, Укрыться от диких криков, сакэ успокоить сердце… Напрасно звала на помощь, покинули быстро силы, Прошли безразлично люди, по краю ее могилы. От боли сжимала зубы: «За что мне такие муки?» Застыли железные стрелки, минуты тянулись вечно, Удары, ожоги, пытки, насилие – все от скуки… Надежды спастись испарились, и тело сплошные шрамы, Убейте меня, молила… Три месяца билось сердце, три месяца дикой драмы. Но смерть пожалела Дзюнко, окутала ярким светом, Туннель оказался бочкой, залитой густым цементом… С днем рождения Я не буду желать тебе счастья, И не стану любви желать, Я хочу тебя, милая Настя, Просто молча и крепко обнять… Я не стану сорить словами, Не посмею дарить цветы, Все что было когда-то с нами, Очень скоро забудешь ты. Завтра день твоего рожденья. Восемнадцать. Придут друзья. Дождь осенний всплакнет капелью… О тебе вспоминаю я… Будет праздник, подарки, радость, Тосты, свечи, цветы, хлопушки… Я желаю чтоб все сбывалось! С днем рожденья, моя Настюшка… |
