своего апогея в царствование Николая II, вылившись в революции XX века. В ходе революции 1905-1907 гг. Николай был вынужден пойти на существенные уступки в направлении конституционного ограничения самодержавия, на созыв Государственной думы. Тем не менее, правящая элита сохранила свой сословный характер; дворянство, несмотря на свое несомненное ослабление и оскудение, сохранило в элите основные позиции. Эта элита не могла приспособиться к изменившейся ситуации, к требованиям индустриального общества и бесконечно конфликтовала с Думами. К этому добавились внутренние противоречия в элите при слабом (скажем иначе, мягком) нерешительном царе, противостояние правящей элиты и той части политической элиты, которая рекрутировалась по новому для России каналу - через выборы в Государственную Думу. Усилия думской оппозиции и нападки либеральной и социалистической прессы, стремящихся скомпрометировать власть (во многом эта критика была справедливой) увенчались успехом. Властвующая элита полностью исчерпала доверие народа, утратила легитимность в его глазах, и в февральской революции не нашлось никаких серьезных социальных сил, которые бы поддержали разваливающийся режим.

Попытаемся дать общую оценку дореволюционным элитам. Оценка эта будет явно невысокой, несмотря на некоторые, пусть нечастые, взлеты этой элиты - будь то "сыны гнезда Петрова", военная и дипломатическая элиты Екатерины II, либеральная административная элита и дипломатическая элита (во главе с будущим канцлером А. М. Горчаковым) Александра II. В целом же эта элита представляла собой замкнутую касту, пропуском в которую был не ум, а знатность, где процветал непотизм, клановость, мздоимство, коррупция. Конечно, по сравнению с последующей элитой, например, с головорезами Сталина, эту элиты многие российские

[355]

политологи ныне видят в розовом свете. Однако если мы будем оценивать ее по мировым критериям, оценка, повторяем, будет невысокая. Именно в начале XX века обнаружился глубочайший кризис политической элиты царской России, которая потеряла всякий авторитет в глазах масс. Контрэлита, которая стремилась свергнуть самодержавный, монархический режим, оказалась более мобильной, более образованной, более ловкой. Именно она попыталась предложить определенные программы модернизации России. Трагедия России - в том, что в условиях тяжелейшего кризиса, вызванного войной, разрухой победителем среди гетерогенной контрэлиты оказались наиболее экстремистские силы.

Несомненно, что смена элит происходит, когда старые оказываются неспособными ответить на вызов истории. И хотя в последние годы появилось много публикаций, направленных на возвеличение дореволюционной элиты, на доказательства того, что предреволюционная Россия динамично развивалась и беда в том, что контрэлита злокозненных заговорщиков прервала этот естественный процесс, дело обстоит значительно сложнее. Предреволюционная Россия переживала тяжелый кризис - экономический, социальный, военный, и значительная доля ответственности за него падает именно на правившую элиту, которая оказалась неспособной решить задачи модернизации страны. На их решение претендовала контрэлита, которая, придя к власти и превратившись в правящую элиту, попыталась решить эту проблему самыми жестокими, порой террористическими методами, выбрав мобилизационно-милитаристский путь развития страны.

[356]

3. Советская элита

О причинах краха царизма и Временного правительства, причинах победы Октябрьской революции написаны сотни томов. Здесь не место их анализировать. Нас интересует лишь один аспект этого процесса - смена элит. Ведь это была, пожалуй, наиболее полная, радикальная, быстрая смена элит в истории человечества (если иметь в виду внутреннюю трансформацию страны, а не смену элит вследствие завоевания одной страны другой), более радикальная, в частности, чем во время французской революции 1798-1793 гг.

Закрытая дворянско-чиновничья элита царизма деградировала, показала отсутствие политической воли, продемонстрировала свою неспособность управлять великой страной, модернизировать ее, абсорбировать лучших представителей "низших" страт. Как писал в этой связи П. А. Сорокин, "вырождающийся правящий класс упорно отказывал в соучастии "талантливым самородкам", "самоучкам" из других слоев, не желая урезывать себя в правах и готовый отвергнуть любых талантливых "пришельцев", таких, к примеру, как Витте".

Скоро наступила расплата. К власти пришли энергичные, молодые, циничные, безжалостные представители контрэлиты, сумевшие, в отличие от старой элиты, наладить контакт с массами, мобилизовать их на штурм старых порядков, организовать их на свержение царской элиты, а затем и элиты "соглашателей", блокировавшихся с буржуазией. Победили крайне левые, экстремистские представители контрэлиты. Эти новые лидеры выступали под лозунгами эгалитаризма, антиэлитизма. Однако очень скоро оказалось, что вместо построения общества без элиты к власти пришла но

[357]

вая, большевистская элита, а методы господства этой элиты оказались не только авторитарными, но и тоталитарными. Антиэлитарные лозунги еще раз показали свою иллюзорность.

Но как же все-таки получилось, что большевики, выступившие с эгалитаристскими лозунгами, мобилизовавшие массы на борьбу с правящей элитой эксплуататорского общества, взяв власть, сами превратились в новую элиту общества, которое они, ничтоже сумняшеся, называли социалистическим, в котором якобы отсутствуют эксплуататорские классы и которое идет к преодолению классовых различий.

Революция, направленная против эксплуататорской элиты, против элиты царизма, элиты буржуазии, сама была в значительной мере элитарна. Революцию осуществляло меньшинство общества - петроградский пролетариат, матросы. Правда, это меньшинство громогласно декларировало, что действует от имени громадного большинства населения, трудящихся масс, что они и есть передовые выразители интересов народа. Причем большинство народа, в силу неграмотности и забитости, не дозрело до понимания своих интересов. Эти интересы и выражает авангард пролетариата, класса-гегемона, идущего во главе трудящихся масс. Соответствовала ли эта схема реальности? В скором времени ответ на этот вопрос был получен. Выборы в Учредительное собрание показали, что большевики оказались в меньшинстве, что, впрочем, их не смутило. Выборы, основанные на борьбе партий за голоса избирателей, были объявлены буржуазными. Контрэлита, превратившаяся в элиту, и не думала отдавать власть. Напротив, вся ее политика была направлена на удержание этой власти, на превращение ее в тотальную власть, в диктатуру пролетариата, которая рассматривалась как важнейший рычаг построения нового общества. Впрочем, обещалось, что в соответствии с учением марксизма,

[358]

диктатура пролетариата - лишь временный этап на пути построения бесклассового общества, после чего она отомрет вместе с отмиранием государства в целом (после XXII съезда КПСС это положение было скорректировано в том смысле, что государство диктатуры пролетариата перерастает в общенародное государство), а, следовательно, сама постановка вопроса об элите неуместна, это - происки классового врага. Но отмирание государства переносилась в будущее. В настоящем же власть государства, а, следовательно, и его элиты не только не ослаблялась, а, напротив, многократно усиливалась. Менялся только классовый состав элиты, направление ее деятельности, методы реализации ее управленческих функций.

Такой поворот событий не был неожиданным для наиболее проницательных мыслителей, которые прогнозировали вырождение леворадикальных лидеров в авторитарную, олигархическую элиту, которая, придя к власти, будет диктаторскими методами управлять массами. Достаточно вспомнить "Бесы" Ф. М. Достоевского, в которых левоэкстермистские заговорщики стремились захватить власть, чтобы манипулировать массами, используя по отношению к ним террористические методы.