Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Настал час, когда протестантская Швеция собиралась вступить в борьбу и помериться силами с австрийским Фердинандом и баварским Максимилианом. К тому её толкал двойной интерес: сначала страх видеть Имперскую Германию расширившей свои владения до берегов Северного моря - это был политический интерес, а потом обеспечить независимость протестантских монархов, которым угрожали Австрия и Испания - то был религиозный интерес. Свергнув курфюршество и оказавшись под властью избранника сейма, Германия становилась опасным соседом на границах Швеции.

Таким образом, Европа внимательно следила за Густавом-Адольфом. Редкие качества, которые он продемонстрировал, начиная со времен, когда Соединенное королевство Швеция призвала его идти по стопам его отца, герцога Карла де Судермани, третьего сына Густава Ваза и короля по имени Карл IX: успешные войны, ведомые им против своего дяди Сигизмунда, польского короля, его рыцарская смелость, его верность клятвам, проявившаяся в управлении своим королевством, - все способствовало тому, чтобы считать его самым замечательным монархом старого континента.

Он был в возрасте, когда задумывают великие планы и когда располагают силой и временем, чтобы их осуществить; он был любим свои народом и заслужил уважение вельмож и генералов; его окружали опытные министры, среди которых канцлер Оксенштерн был в первом ряду; его финансы были в порядке, он располагал значительными прибылями, многочисленным флотом. Армия Густава-Адольфа была выносливой, приученной ко всем тяготам войны, а также привыкшей побеждать, дисциплинированной. Она целиком и полностью верила в своего молодого короля. Хорошо вооруженная, снабженная всякого рода боеприпасами, управляемая командирами, желавшими только одного - во всем походить на короля, следовать его примеру, готовыми разделить его судьбу, она должна была приносить победу на всех полях битв, где только появлялись её знамена.

Ришелье знал это; император Фердинанд этого опасался. И однако Густав-Адольф был монархом, которого венские придворные насмешливо называли "снежным величеством", как если бы его слава могла растаять по мере приближения к более теплым южным краям!

Когда он почувствовал армию всецело в своих руках, жаждущей новых побед и рвущейся к новым сражениям, свой народ - объединенным одной общей религиозной идеей, когда проникся преданностью своего дворянства, готового к любым жертвам, Густав-Адольф доверил свою дочь Кристину и управление королевством сенату и, обнажив шпагу, объявил, что отправляется в Германию, куда позвала его необходимость защитить свою корону и спасти честь свергнутых курфюрстов.

Армия его, таким образом, была сконцентрирована в Эльфснабе. Множеством приветственных возгласов, сотни раз повторяемых, она встречала появившегося там для смотра Густава-Адольфа, окруженного своими самыми верными и наилучшими генералами, такими как Ортенбург, Фалькенберг, рейнграф Отон-Луи, Тейфель, Густав Горн, Баннер, Тотт, граф де Турн, Муценфал, Бодиссен, Книпхаузен, и многими другими военачальниками, которые уже пролили свою кровь на десяти полях сражений и готовились к новым кровопролитиям. Народ в свою очередь приветствовал армию - это был тот же порыв и тот же огонь.

Не следует думать, что в то время, полное тревог и бесконечно терзаемое войнами, которые восстанавливали города против городов, провинции против провинций, армии были такими, каковыми мы знаем их теперь, объединенным армейским корпусом, компактным, сформированным из однородных элементов и верных одному знамени в дни поражений и побед. Для большого числа людей война была профессией - искали больше выгоды, чем кокард. Если какому-либо генералу удавалось одержать победу, каким бы ни было дело, которому он служил, он был уверен, что к нему примкнет отовсюду большое число офицеров и солдат, готовых служить под его началом. Зато одно лишь поражение отнимало у него все то, что принесли десять побед. Не считалось бесчестием, когда солдаты прогуливали свою шпагу из одного лагеря в другой. Разрозненные отряды побежденного генерала собирались под знамена генерала-победителя, по крайней мере, если какие-то особые причины или религиозные пристрастия не обязывали к верности. Кто взял в руки мушкет однажды, хранил его почти всегда, кто однажды обнажил шпагу, больше не вкладывал её в ножны.

Военная профессия была скорее призванием, чем службой.

Но если оказывались в полках короля Густава-Адольфа финны, ливонцы, англичане, шотландцы, голландцы, немцы, французы, - то для того, чтобы армия являла собой единый корпус, воодушевленный единым духом, единой преданностью, правила требовали формировать из них смешанные отряды.

Возможно, что все это, вместе взятое, и составляло секрет силы шведской армии.

Мы уже упомянули, что французы, служившие в армии шведского короля, в большинстве своем были кальвинистами, которые не хотели повиноваться приказаниям кардинала де Ришелье. Они сформировали отдельную часть, грозную своим неустрашимым мужеством и всегда рвущуюся в бой, ибо у дворян, составлявших её, было лишь одно отечество - победа.

Среди них, естественно, находился и Арман-Луи де ла Герш.

Французы, собиравшиеся в Эльфснабе, решили из рейтаров и драгун создать эскадрон, который пошел бы в авангарде армии. Из чувства национальной гордости и в память об утраченной Франции они почитали за честь нанести удар первыми и держать высоко и не запятнать славу своей отчизны. Одновременно они решили, что командование кавалерийским корпусом следует отдать самому храброму, тому, чье число подвигов получало наибольшее количество голосов товарищей по оружию.

Из уважения к имени и страданиям этих доблестных солдат, король предоставил им свободу избрать своего командира, хотя французский эскадрон в ряду других регулярных отрядов подчинялся общей дисциплине шведской армии.

Французы собрались на совещание в простом зале.

Когда началось заседание, один человек, которого ещё не видели прежде среди изгнанников, но который говорил по-французски, так хорошо, что не было никаких сомнений в его происхождении, вошел в зал и сел на скамью. Его запыленная и потрепанная одежда говорила о том, что он проделал долгий путь. И лишь его оружие было в полном порядке. Кроме того, у него были безупречные манеры дворянина.

73
{"b":"51302","o":1}