Сорока равнодушно ответил:
- А-а, Андрюха, ты. Подходи чаевничать. Да я давно в тайге, вот геологи попросили к уткам подвести, я и пришел, все одно собирался сюда. А ты что рано?
- Да так. Дома-то чего сидеть? - Игошин не двигался с места, настороженно следя за сидящими.
Кстати вмешался гостеприимный хозяин палатки:
- Подходи, садись с нами. Сколько гостей у меня сегодня, как в городе, - засмеялся он. - То за полмесяца одного его встретили, - он кивнул на Андрея, - а тут за час - целая толпа!
"Спокойно, спокойно, - опять подумал Николаев. - Сорока уже оценил обстановку, понял, что нужно хоть немного отвлечь Игошина. Только бы не сорвался Вадим!"
Но строгий инструктаж не пропал даром. Вадим, глянув на следователя, тоже изобразил равнодушие, хотя голову вновь повернул к Андрею.
Нельзя было немедленно приступать к задержанию. Игошин может среагировать даже на резкое движение, если оно покажется ему подозрительным.
"Ему терять нечего", - вспомнил Николаев слова Серова.
Но и особенно медлить было нельзя. Скоро подойдут геологи, увеличится число людей на стоянке. Люди эти ни о чем не знают, как поведут они себя при задержании Андрея? Не бросятся ли ему на помошь? Не станут ли сами жертвами, если возникнет перестрелка? А такую возможность Николаев не исключал.
"Только бы он положил ружье, только бы положил", - твердил про себя Николаев, а Сорока между тем продолжал разговор:
- Ты, Андрюха, что столбом встал? Застеснялся, что ли? Проходи давай, присаживайся. Мы тут ночевать вздумали, а завтра поутру тронем к шалашу. А ты, коли хочешь, давай с нами. Есть-то будешь? Уха знатная у геологов, навострились варить, - похвалил он.
- Сейчас чашку дам, подходи. - Хозяин палатки приподнялся было, но Андрей опередил его:
- Не беспокойтесь, сыт я, есть не буду.
И Николаев увидел, как Игошин при движении геолога чуть заметно повел стволом в его сторону.
"Точно, - понял Николаев, - Игошин будет стрелять".
Сорока продолжал:
- Ты направился куда или меня ждешь?
- Я тебя, дед, одного ждал, а ты с целым полком прибыл, какая тут охота, - ответил Андрей. - Нет, не пойду я с тобой, на гольцы пока подамся. А у тебя хочу патронами разжиться, дашь?
- Отчего не дать, дам, конечно. Много у самого нет, но поделюсь. Да ты куда торопишься-то? Сам не хочешь пить, так мне не мешай! Погоди, напьюсь чаю, дам тебе патроны и катись, торопыга, - сердито говорил Сорока, и под эти слова Игошин подошел ближе, сел на чурку возле костра, но ружье из руки не выпустил, по-прежнему держа всех под прицелом.
Николаев мучительно искал выхода. Тянуть долго нельзя. Не бросит Андрей ружье, осторожен. Нужно брать его сейчас, у костра, пока он немного успокоился.
А что если..? Николаев принял решение. Автоматизм - вот что он использует.
На практикумах по психологии они, тогда еще студенты, часто забавлялись этим свойством человека. Каждый из нас, занятый мыслями об одном, автоматически, бездумно выполняет многие действия.
Напряжение и настороженность преступника помогут обезвредить его. Только бы удалось!
- Утки много видел? - спросил Сорока Андрея. - А гуси? Нагуливают жирок?
- Есть утки, и гуся много, нагуливают, - отвечал односложно Игошин, а в это время Николаев, держа в левой руке кружку, правой взял хваленый геологами большой кусок сахара.
- Ничего минерал, - весело сказал он и быстро протянул сахар Андрею: - Расколи-ка, парень.
Сработало! Андрей, разговаривая с Сорокой, машинально протянул свободную руку, чтобы принять сахар, а Николаев, молниеносно распрямившись, быстро схватил его за руку и что было силы рванул на себя прямо через неостывшее кострище, где стояли котелки с ухой и чаем.
Николаев рассчитал верно. Игошин не успел выстрелить. От неожиданного сильного рывка он не удержался, повалился прямо на старшего лейтенанта, не выпускавшего его руку. Ружье оказалось под ними.
Думая освободиться, Игошин выпустил ружье, рванулся от Николаева.
Старый Сорока одним прыжком оказался возле двустволки, мигом схватил ее, а Вадим бросился на помощь работнику милиции.
Игошин сопротивлялся отчаянно, изо всех сил, чо Николаев цепко держал его. Вадим же пытался укротить ноги Андрея.
Николаеву удалось завернуть за спину руку Игошина, сильным приемом уложить его лицом вниз, тот на мгновение затих, следователь сумел, наконец, достать наручники. Один браслет он надел быстро, но тут Игошин возобновил борьбу, и Вадим держал его, пока Николаев пытался поймать Игошина за вторую руку.
Вадим помог захватить запястье Игошина. Защелкнулся второй браслет наручника, но Игошин не сдавался, пытаясь подняться, сбросить с себя работника милиции.
Скованные наручниками руки ослабили сопротивление Игошина, а тут еще Вадим сумел сесть на его ноги, и Николаев быстро связал их ремнем. Игошин затих, лежа вниз лицом.
- Слушай... - задыхаясь от усталости и волнения, сказал Николаев, - я старший лейтенант милиции... я искал тебя и нашел... догадываешься, зачем я тебя искал?..
И тут вздрогнули все находившиеся на поляне от крика. Хватая крепкими зубами притоптанную траву, Андрей Игошин бился лицом о землю и дико, нечеловечески кричал.
Ни раньше, ни потом не слышал старший лейтенант такого крика. Вадим непроизвольно зажал уши руками. А Сорока, повидавший всякое на своем долгом веку, бегом бросился к озеру, зачерпнул воды и вылил ведро на Игошина. Тот замолчал.
- Эх, люди-человеки, - горестно вздохнул старый охотник. - Что ты наделал, Андрюха?!
16.
Успокоились не скоро. Подняли, посадили на колоду Игошина, который теперь опустошенно молчал.
Из-под его опущенных век непрерывно катились слезы, оставляя светлые дорожки на грязном, испачканном золою и землей, сразу осунувшемся лице.
Всплеснул руками дед Сорока:
- Батюшки-светы, да на кого же вы похожи, ребята?!
Ожесточенная схватка происходила на кострище, Николаев и Вадим были измазаны грязью. Только сейчас почувствовал Николаев боль от ожога вылившийся из котелка чай ошпарил ему руку. Под глазом Вадима всплывал огромный кровоподтек.
- Спасибо вам, товарищи, - тихо сказал Николаев. - Дело сделано. А сейчас давайте обсудим, как будем охранять этого. - Он кивнул на Игошина.
