— Ни пуха тебе ни пера! Счастливо!

— Будь осторожна в дороге! — тоже в который раз предупредил Михаил Павлович.

— Что я, маленькая?! — неожиданно запальчиво сказала Зоя.

Солнце опускалось все ниже. Вот уже коснулось вершин дальнего леса, на мгновение будто застыло и покатилось, все глубже утопая за горизонтом.

«Значит, Реня любит, — думала Зоя. — Любит Юру, который, возможно, мой брат. Вот у них, наверно, настоящая любовь, не то что было у меня. Юра из самого Ленинграда на каникулы едет к Рене. А разве и у меня не могло быть такой любви? Хорошей, чистой…»

— Хотите чаю? — отвлекла ее от мыслей девушка, соседка по купе.

Она ехала с матерью и братом, непоседливым мальчуганом лет двенадцати. В черном шерстяном свитере, в шароварах, коротко стриженная, девушка и сама была похожа на мальчика-подростка.

— Давайте, вместе веселее, — говорила девушка, вынимая из сетки колбасу, вареные яйца, хлеб. — Сейчас сбегаю к проводнице, спрошу, готов ли чай.

Девушка убежала, оставив дверь купе открытой. Братик ее тут же шмыгнул в коридор. Зоя потянулась за чемоданом, чтобы достать и свои припасы, наготовленные отцом в дорогу.

— Чай сейчас будет, — сказала девушка, входя в купе. — А где же Витька?

— Да вот, следом за тобой выскочил, — ответила мать девушки.

Она сидела, сложив на коленях большие тяжелые руки. Казалось, что женщина сильно наработалась и теперь присела отдохнуть. Возможно, впереди еще много работы, работы этой столько, что ее не переделаешь за всю жизнь, но вот теперь она села и сидит, отдыхает.

— Витя, Витя, — звала девушка, выглядывая в коридор, — хватит тебе носиться. Посиди хоть минутку.

Витя послушно вернулся в купе и сел рядом с матерью, но глаза его так и бегали, казалось, только отвернись, он тут же вскочит, помчится неизвестно куда.

— Впервые в купированном едет, да еще так далеко, — словно извиняясь за брата, объясняла девушка, — вот и не усидит на месте. Мама, подвинься ближе к окну, за стол, — командовала она, — тебе так удобнее будет. А ты, Витя, около тети садись. Он вам не будет мешать? Простите, вас как зовут? — вежливо спросила она у Зои. — Меня — Валя. А я вот здесь буду, — примостилась она с краешка стола.

Зоя выложила на общий стол кусок жареной курицы, котлеты. Проводница принесла чай и поставила на стол три стакана в белых подстаканниках.

— О, нам надо четыре, — весело глянула на нее Валя.

Проводница попалась строгая, она не улыбнулась Вале, только что-то пробурчала себе под нос.

— Ничего, — сказала Валя, не теряя хорошего настроения, — вы пейте, я потом, подожду.

Поужинав и убрав со стола, стали готовиться ко сну. Валя стелила постели.

— Ты, мамочка, ляжешь здесь, на нижней полке. Пускай и Витька с тобой спит, а то сверху еще свалится. А я наверх полезу.

Зоя смотрела на это семейство — на мать, на дочку и брата — и удивлялась. Если они куда-то ехали с мамой, всем командовала и все делала мама. Мама покупала еду и следила за тем, чтобы Зоя вовремя поела. Мама следила за тем, чтобы Зое было хорошо и удобно. Все лучшее было для Зои, а мама — как попало, маме все равно. За все в дороге отвечала мама, а Зоя только подчинялась ей, когда охотно, а когда и не очень. А тут дочка за матерью смотрит, как за маленькой. И брат как ее слушается!

— Вы далеко едете? — спросила Валя, когда постели уже были постелены, и мать с братом улеглись.

— Мне нужно в Калиновку, — ответила Зоя.

— О, так вы завтра утром уже будете на месте. А нам после вас еще четыре станции, а потом еще на автобусе. Если к вечеру доберемся, хорошо будет.

— А вы что — там живете? — спросила Зоя.

— Ага, сейчас живу. И вот маму с братом к себе везу. В этом году закончила медучилище, получила направление в село. Полгода уже работаю сестрой в больнице. А сейчас вот дали комнату, и везу их к себе, — показала Валя на мать с братом.

Зоя с любопытством смотрела на Валю. Вроде обыкновенная девушка, встретила бы на улице — и не оглянулась. Ничего особенного. А смотри, какая отважная… Сама, одна в деревню поехала, а теперь еще и мать с братом с собой везет. Вот почему они ее так слушаются, она, выходит, в семье главная.

— У меня, знаешь, программа-максимум есть, — доверительно рассказывала Валя. Она перешла с Зоей на «ты», потому что видела в ней ровесницу, товарища, а еще полутемный вагон и мерный перестук колес настраивали на задушевность. А может, просто захотелось рассказать случайной спутнице о том, что волновало. — Вот поработаю года три сестрой, немного скоплю денег, чтоб маме оставить. Витька к тому времени подрастет, может, в ремесленное поступит. А я… я в Минск поеду, в медицинский поступать. Папа наш умер от рака желудка. Никак не пойму, неужели ничего нельзя придумать, чтоб люди не умирали от этой болезни?.. Конечно, пока я закончу институт, что-то придумают, найдут средство… Но все равно… Всю свою жизнь посвящу…

Зое теперь казалось, что не такая уж она обыкновенная, эта Валя. И в лице, и в глазах у нее есть что-то особенное. Что-то такое, что и на самом деле может заставить слушаться ее. Слушаться и верить ей.

— А ты, если не секрет, где работаешь? — спросила она Зою.

— Я? — Зоя склонилась под столик, будто что-то там отыскивая. Так, не поднимая головы, тихо ответила. — На часовом работаю…

— На часовом? — переспросила Валя. — Это ведь, наверно, очень интересно.

— Да, интересно…

— Ой, уже поздно, — посмотрела на часы Валя, — а вам завтра рано вставать. Будем ложиться. Спокойной вам ночи.

— Это хорошо, Зоенька, что вы приехали. Поможете мне. Видите, сколько нам с вами придется писем пересмотреть, — говорила Анна Владимировна.

Они стояли в небольшом кабинете перед канцелярским шкафом, набитым разноцветными папками — желтыми, зелеными, розовыми. Папки были толстые и тонкие, новые и старые, с ободранными, измятыми углами.

— Это наш архив. Здесь я храню все письма, которые мы получаем. Пускай будут на память. А некоторые, возможно, пригодятся. Понадобились же сейчас… Только отыскать бы…

Зоя смотрела на папки и представить себе не могла, как к ним подступиться. В самом деле, если во всех этих папках письма, сколько ж это надо времени, чтобы все пересмотреть?

— Сегодня же и начнем, Зоенька, а сейчас пойдем позавтракаем. Раз уж приехали к нам, будьте нашей гостьей.

По узкой деревянной лестнице с перилами, украшенными затейливой резьбой, сошли они вниз. Дальше вел просторный коридор с большими окнами вдоль стены. Анна Владимировна обняла Зою за плечи, и Зое было приятно так идти с ней. Ей казалось, что с этой женщиной она знакома уже давно. Просто не верилось, что впервые они увиделись только сегодня.

Остановились у двери, за которой слышался шум, похожий на шум класса, куда еще не пришел учитель.

— Это наша столовая, — сказала Анна Владимировна, открывая дверь. Гул, стоявший в комнате, казалось, только того и дожидался: в коридор вырвались голоса, стук ложек, тарелок. Зоя на минуту смутилась, не решаясь войти.

— Иди, иди, — ласково подтолкнула ее Анна Владимировна, обращаясь к Зое уже на «ты».

Они пошли вдоль столиков, стоявших с двух сторон.

Вдруг Зоя почувствовала толчок в спину и одновременное испуганное «ах!». Обернулась. Прямо перед ней стоял мальчик в синем лыжном костюме. В глазах у него был самый натуральный испуг, а вихор на макушке, казалось, только что вскочил от страха да так и замер. На подносе в коричневой лужице кофе лежала опрокинутая чашка.

— Извините, — чуть слышно выговорил мальчик.

— Надо же осторожнее, Валерик! — с укором сказала Анна Владимировна. — Разве так дежурные встречают гостей?

— Я не хотел, — оправдывался Валерик.

— Ну, ничего, ничего. Все в порядке. Только больше не носись так, — Анна Владимировна поставила на место опрокинутую чашку. — Подавай, пожалуйста, завтрак и нам.