Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Ну же, – утешал он ее, неловко поглаживая ее волосы. – Успокойтесь, Дженни. Все будет хорошо.

Данкен чувствовал себя неловко и пытался подобрать нужные слова для утешения, но ее близость смущала его.

Он продолжал повторять, что все будет хорошо, зная, что это не так. Данкен надеялся, что его сочувствие успокоит Дженни, но оно только усилило ее страдания, как будто он дал ей негласное разрешение излить свое горе.

Всхлипывания Дженни отдавались болью в его сердце, инстинктивно Данкен притянул ее к себе и прижался к ее виску.

– Тише, тише, – шептал он ей на ухо.

Дыхание Дженни слегка успокоилось, и Данкен почти как ребенка благоговейно поцеловал ее в висок. Поначалу нежно, но затем с усиливающимся желанием губы его касалась ее лица, пока он не почувствовал, что целует ее в губы.

Он на мгновение отпрянул, взгляд его голубых глаз искал взгляда блестящих от слез глаз Дженни. Затем, не в силах сопротивляться чувству, губы Данкена потребовали ее губ с отчаянной страстью.

Дженни с трудом понимала, что происходит, но это не пугало ее больше. Вместо страдания ее переполнил горько-сладкий вихрь благодарности и желания. Дженни поддалась этому вихрю, и ее руки с отчаянием потянулись к Данкену.

Он заключил ее в свои объятия, и она почувствовала, как бьется его сердце. Ей казалось, что он обнимал ее душу и наполнил ее любовью. Дженни жадно прильнула к нему, а готовая выполнить любое его желание.

Данкен страстно целовал ее, а ее пальцы теребили его тронутые сединой волосы. Вдруг он резко прекратил поцелуи и разжал объятья. Данкен уставился на свои ладони, как будто не мог поверить в то, на что они только что осмелились. Он откашлялся и в страхе отпрянул от Дженни.

– Извините, – только и вымолвил он. – Все это было… непристойно.

Дженни сидела ошеломленная, губы ее все еще горели от его поцелуя. Какое это прекрасное мучение! Совсем недавно она и представить себе не могла, чтобы Данкен предложи ей свою любовь, а теперь – все?

– Я думала, что мы оба этого желали.

– Я только хотел утешить вас…

– Вам это удалось, – робко ответил; Дженни, с надеждой и страхом глядя на него.

– Надеюсь, что горе по брату не окажется слишком тяжким бременем для вас. Я понимаю, какая это для вас большая потеря.

– Думаю, это не все, что я потеряла, – грустно прошептала Дженни и быстро пошла к выходу, оправляя на ходу платье. Дверь о прихожую со стуком захлопнулась. Данкен стоял оглушенный.

Что же произошло? Он был явно не в себе Он поцеловал Дженни – в этом он был уверен. Боже, что же владело им? Что бы это ни было, он никогда, никогда себе такого больше не позволит.

Заднее колесо дилижанса с тяжестью провалилось в дорожную колею, из-за чего Элис подпрыгнула на сиденье. Удивительно, ни только сейчас она чувствовала, что карета с открытыми сиденьями была самым неудобным видом транспорта, каким она когда-либо пользовалась.

Остальные слуги Грэнвилла, привычные ж любым тяжестям жизни, весело болтали о скором приезде на ярмарку в Моубри.

Данкен и Лайли уехали раньше в коляске. Элис надеялась поехать с ними, но, увы… ей не удалось.

Делия, Бриджит, Джон и остальные были весьма довольны переездом. Они были рады предстоящему выходному дню и пели и играли в детские игры на пальцах, чтобы скоротать пятимильную поездку.

Джон рассказывал с мальчишеским азартом о прошлогодних играх в кегли в Хэге Хед, а Бриджит нужны были только сладости. Делия молила Бога, чтобы музыка была повеселее и чтобы было много народу.

Сто лет уже как церковь проводила этот праздник с благотворительными целями. Теперь для всех, кто приезжал на ярмарку в карете, коляске или разукрашенной повозке это был предлог повеселиться в выходной день. Джентльмены и их леди в соломенных шляпках, большинство из которых поменяли маленькие повозки на модные коляски, также старались попасть на праздник. Для бедных – тех, кто работал на хозяина – игры, пирушки и угощения были передышкой в их тяжелой жизни среди изнуряющего труда. Торговцы, пивовары могли бы хорошо подзаработать в этот день, но и они с удовольствием закрывали двери своих лавок и: вволю предавались наслаждениям.

Элис тоже хотелось приобщиться к общему веселью. Если Хэдли принесет ей хорошую новость, она так и поступит. Но от него не было писем. Она сомневалась, получал ли он ее послания. Она была уверена, что причиной всех ее бед была Роберта. Элис попыталась прогнать прочь эту мысль. Она должна верить в лучшее. Хэдли приедет и обрадует ее хорошими вестями.

Сердце ее радостно забилось при мысли о возможности объявить себя свободной, но затем заныло, когда она вспомнила про обещание, данное Хэдли. Если бы она не зависела от Хэдли, она могла бы расторгнуть помолвку. При этой мысли она почувствовала себя неловко. Покинуть Хэдли будет несправедливо, но оставить ему надежду и ждать, пока он поможет восстановить ее честное имя, тоже некрасиво.

В отличие от Роберты Элис не могла корыстно использовать людей в своих целях, но что ей оставалось делать? Как только она перестанет быть беглянкой, она поставит все на свои места. А сейчас ей придется скрывать свои истинные чувства.

Элис не знала, повернули ли они уже но. Моубри или нет. Она надеялась, что Хэдли не заблудится. Услышав о предстоящей поездке на праздник, она подумала, что это ей на руку. Данкен редко предоставлял свободное время, к тому же было бы опасно назначать встречу вблизи Донегала. Шум толпы в Моубри и уединение церковного прихода будут как нельзя кстати.

Коляска громыхала по дороге и поскрипывала. Элис смотрела в окно. Наконец пыльная дорога перешла в длинную известковую аллею, и Элис увидела темный каменный шпиль церкви Моубри, возвышающийся над горизонтом. Говор пассажиров стал громче, когда они оказались в пределах города, но затем стал затихать по мере того, как громоздкая повозка приближалась к стенам каменного коттеджа. Элис поняла, что это постоялый двор. Слуга Грэнвилла устремились в толпу.

Элис знала, что Моубри небольшой поселок, населенный менее чем сотней ремесленников и полевых рабочих. Но сегодня количество народа, заполнившего его узкие улочки, в несколько раз превышало это число.

Народу было так много, что Элис поначалу не видела ничего, кроме моря дешевых шляп. Только вступив в гущу толпы, она смогла увидеть прилавки с различными изделиями и яствами.

Данкен давал Элис, так же как и всем остальным слугам, дополнительный шиллинг на выходной день, и теперь, проходя мимо ларьков, она снова и снова размышляла, на что лучше потратить свой маленький капитал. Здесь были бочонки с медом и чаши с элем, множество великолепных кружев и лент и для желающих сласти, имбирный хлеб, много пива и сидра, чтобы утолить жажду после съеденных пирожных.

Элис обдумывала свой выбор, затем повернула голову на веселый смех молодого фермера, покупающего своей возлюбленной медовый пряник. Он держал его, дразня, перед ее губами, затем потребовал поцелуя, а потом поднес пряник к ее рту. Девушка, которой было не больше шестнадцати лет, надкусила пряник, затем, играя, схватила юношу за руку и потянула его, смеясь, в середину толпы. Сердце Элис заныло – такие простые шалости были для нее недоступны.

Она частенько раньше бывала на таких ярмарках, которые устраивались в окрестностях Брайархерста, и ей было жаль, что она не может полностью насладиться сегодняшними развлечениями. Наконец, избавившись от гудящей толпы, Элис привела в порядок смятый шарфик и посмотрела на него с сожалением. Сейчас она была одета, как настоящая гувернантка, ее скромное платье из темно-красного муслина выглядело достаточно нарядно для праздника, но все же ей очень хотелось иметь более пышный наряд.

Скромненькое платье заставляло чувствовать себя ничтожеством, и поэтому для самоутверждения Элис все еще носила шелковые панталоны и кружевные подвязки, о чем ни одна гувернантка не могла даже и мечтать. Эта хитрость ее забавляла, особенно с тех нор, как такие паршивки вроде Делии заимели, привычку демонстрировать ей свое нижнее белье. Она поднялась по каменным ступенькам, на северный портик церкви и нажала на крученую ручку дубовой двери.

41
{"b":"51","o":1}