ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. БЕГСТВО ИЗ ЭКВИГОМИИ.

ГУЛЛИВЕР ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА РОДИНУ

Обстоятельства нам благоприятствовали. Весть о бегстве Нуила еще не успела дойти до дорожных постов, и солдаты с почтением пропускали нас, когда мой спутник показывал им бумаги, подписанные нашим хозяином. Дороги были плохие, и ночью ехать по ним галопом и даже рысью было опасно.

Тем не менее мы опередили Нуила и его отряд приблизительно на час. Пятикратно-сверхравный был измучен до последней крайности и едва держался в седле. Пришлось перенести его в лодку, куда поместилось еще семь человек, включая меня и моего спутника. Судно дрейфовало в полумиле от берега и подняло паруса, как только мы взошли на борт. Нуил приказал мне поместиться в его каюте, и через несколько минут мы оба спали мертвым сном. Следующим утром я узнал, что судно направляется в Порт-Тонваш. Итак, Нуил намеревался стать политическим эмигрантом в Пекуньярии.

Я сказал: первое, что ему потребуется там, - это деньги.

Он усмехнулся и достал из шкафа кованый ларец старинной работы. В нем было несколько сот старых эквигомских золотых монет, каждая весом более соверена, золотые украшения и драгоценные камни. Я сказал, что надо будет положить это на хранение в банк, так как воры и грабители немедленно попытаются добраться до его сокровища.

Именно сокровище Нуила помогло мне поистине чудом вернуться на родину.

Единственным человеком на судне, который знал, помимо меня, о кованом ящике, был офицер, доставивший меня в порт.

Он решил, что будет в Пекуньярии гораздо более важной особой, если высадится владельцем изрядного состояния, а не бедным адъютантом беглого генерала. Этот офицер вступил в сговор с капитаном и несколькими другими лицами. Естественно, они решили не посвящать в свои замыслы команду, чтобы не делиться добычей. Ночью негодяи открыли подобранным ключом дверь нашей каюты, разбудили нас и под прицелом пистолетов вывели на палубу.

Я решил, что нас сейчас убьют, и стал читать про себя молитву. Нуил был до странного спокоен и шел, задумчиво глядя себе под ноги. Но если нас ждала смерть, то медленная и мучительная, так как нас посадили в шлюпку и отпихнули от судна. К счастью, в ней был бочонок с водой и небольшой запас пищи.

Через несколько минут судно скрылось во мраке, и мы остались одни в утлой лодочке среди бескрайнего океана. Я знал, что мы находимся приблизительно в ста милях к северу от берегов Пекуньярии и притом в водах, куда пекуньярские суда заходят очень редко. Положение наше было ужасно.

Само собой получилось, что теперь я был старшим, и недавний диктатор Эквигомии без малейших возражений подчинился мне. Я разделил запасы воды и продовольствия из расчета на шесть дней плаванья и притом так, чтобы мы могли сохранить силы для работы на веслах. Затем я определил по солнцу направление к земле и сказал Нуилу, что мы будем грести непрерывно день и ночь, сменяясь каждые два часа.

Но на другой день задул южный ветер, так что наше движение резко замедлилось. Ладони наши были стерты в кровь, руки и плечи мучительно болели. Нуил пытался отлынивать от работы, так что мне пришлось подавить бунт с помощью нескольких ударов кулака. После этого он присмирел и лишь время от времени принимался тихо скулить.

Так прошло восемь или девять дней (мы потеряли им счет), и обоим нам стало ясно, что конец недалек. Мы уже не могли грести и без сил лежали на дне лодки, изредка обмениваясь несколькими словами.

Еще через два дня Нуил начал бредить. Не знаю, в бреду или в сознании сказал он фразу, которая меня поразила:

- Вот теперь мы наконец действительно равны...

Когда я увидел парус, то сначала решил, что это галлюцинация. Но он упорно не исчезал, несмотря на то, что я тер глаза, щипал себя и бил по щекам. Тогда я с трудом поднялся и стал махать лохмотьями своей эквигомской рубахи...

Я потерял сознание, когда нас поднимали на борт. Последнее, что я воспринял, была английская речь, которой я не слышал более трех лет.

На наше счастье, капитан этого английского судна, идя из Индии в Капу, взял южнее, чем нужно, и сошел с обычного маршрута. Только поэтому он натолкнулся на нас. Он был изумлен моим рассказом и долго не хотел верить, что мой товарищ был две недели назад правителем многолюдного цивилизованного государства. Но Нуил с моей помощью в качестве переводчика рассказал ему такие подробности об эквигомской жизни, что капитан не мог более сомневаться в нашей правдивости.

Мы благополучно прошли весь путь до Англии. Через три года десять месяцев и двадцать семь дней я ступил наконец на родную землю.

Теперь я уединенно живу на своей ферме и воспитываю внуков. Нуил служит у меня конюхом, кучером и слугой для разной работы. Он немного ленив и любит выпить больше, чем следует, так что я им не очень доволен. Но куда же деваться старику?