Я шел очень быстро, все более удаляясь прочь от родного селенья. Настолько быстро, что вскоре оно окончательно исчезло из вида. При этом я как будто бы совсем не чувствовал усталости. Видимо, страх придал мне силы. В чем крылась истинная причина этого страха, я тогда толком не мог понять. Кого я боялся? Степаныча, который считал меня преступником и грозился упрятать в каталажку? Вероятно, с его появлением в нашем убогом селе стало традицией бить в казенных и жилых домах стекла. Или же на меня повлиял ночной кошмар, свидетельницей коего вместе со мной стала Ольга Петровна? «Каково ей там теперь придется одной?» – думал я, дрожа, точно в ознобе. Наверняка, узнав, что, опасаясь за свою никчемную жизнь, я все же сбежал из села, участковый станет донимать ее ненужными расспросами. Хотя, вполне возможно, что именно моего внезапного исчезновения он и добивался, не желая уронить в глазах начальства и кучинцев собственную репутацию. Ведь он утверждал, что это именно я спалил собственный дом и лишил жизни родную мать! Вот – кретин! Если бы выяснилось, что это – не так, ему пришлось бы искать настоящих преступников. А у него на это – кишка тонка. Он может прижать к стенке кого-то лишь, будучи уверен в том, что этот кто-то не даст ему в отместку по зубам. А то и вовсе на тот свет не отправит. Кучино, да, что – Кучино! В этом смысле половина нашей нищей Отчизны для уркагана – просто рай. Вот и творят, что хотят!
Рассуждая подобным образом, я не заметил, как нога моя ступила на твердый грунт. Уже окончательно рассвело, когда мимо меня по трассе с шумом промчалась легковушка. Запоздало взмахнув рукой, я, не сбавляя шага, направился дальше. Еще километров через пять усталость впервые дала о себе знать. Но сколько бы я не пытался остановить, в конечном итоге обдававшую меня гарью, очередную машину, ни одна из них не сбавляла хода. В конце концов, я до поры до времени совсем оставил попытки путешествовать автостопом. Тем более, что в кармане у меня не было ни гроша.
Был уже полдень, когда, сойдя с трассы, я уселся под одним из придорожных тополей немного перекусить. Тогда я снова с благодарностью подумал об Ольге Петровне. О том, что она приютила и выходила меня. Чтобы сталось со всеми нами, не будь таких женщин? Наверное, жизнь в своей зыбкой основе просто сошла бы на «нет», или люди, постепенно утратив человеческий облик, превратились бы в диких зверей. Как говорится, откуда ушли, туда и пришли! Где начались, там и кончились!.. Куда-то теперь лежал мой путь? На душе я не ощущал отчаяния или безысходности. Скорее всего, это происходило от сознания того, что в какие бы города и веси не привела меня дорога, другого такого же мерзкого захолустья, как Кучино, точнее, хуже него, не могло существовать на всей земле даже априори.
С этой мыслью я откусил хлеб, сверху которого лежал толстый ломоть домашнего сала. Я принялся, не спеша, пережевывать все это, когда с визгом притормозив, к обочине дороги прижался милицейский «бобик».
– Эй, дружище! – услышал я оклик в свою сторону. – Тебе – куда?
Перестав жевать, и за маской безразличия пряча тревогу, я тупо уставился на человека в форме лейтенанта милиции.
– Мне? – на всякий случай переспросил я, давясь тем, что было у меня во рту.
– Ну, не мне же?
Мусор оказался славным малым, и вскоре я мчался вместе с ним по трассе, ничуть не сожалея о том, что едва начав, так и не завершил свой поздний завтрак. В конце концов, никуда он от меня не денется…
– Так, говоришь, к тетке, в Москву?
– Ну, да! К ней…
– А то, москали, сам знаешь, какой народ! Они даже своих не особо жалуют, уж, не говоря о чужих!
Лейтенант был розовощеким и белозубым. К тому же милицейская форма была ему очень к лицу. Своей словоохотливостью и беззаботным нравом он как-то сразу развеял все мои сомнения и страхи. В том смысле, что я интересовал его лишь, как попутчик, но не более того. «Зачем же он тогда остановился? – все ж таки продолжал я упорно подозревать лейтенанта. – Неужели лишь для того, чтобы за разговором путь до Москвы показался ему короче?»
Наконец, через сотню километров вместе с потоком машин мы пересекли черту, за которой начиналась наша столица.
– Где твоя тетка-то живет? – как бы, между делом, спросил мусор, продолжая жать на газ.
Подозрение вновь невольно закралось мне в душу.
– Не на Петровке? А то мне как раз в ту сторону…
И лейтенант как-то озорно и в то же время с некоторой долей издевки рассмеялся.
– Прости, дружок! Я – это, сам понимаешь, в шутку… Работа у нас – такая, если все всерьез воспринимать, психика пострадать может!
– Вам – виднее, – вяло согласился я.
– Вот-вот!
И лейтенант, мельком глянув на меня, снова осклабился.
– Скажешь, где тебя высадить и – все дела! Сам понимаешь, что я – не «такси» и точно по адресу доставить тебя не могу. У меня своих дел – по горло!
При этих словах розовощекий представитель закона заметно посерьезнел и даже слегка нахмурился. Более ни о чем не спрашивая меня, уже ближе к центру города, он вдруг заехал на «карман» возле какого-то торгового киоска и остановился.
– Сигареты почти закончились, надо бы пополнить запас! – пояснил он свой нехитрый маневр.
Пока лейтенант толокся в очереди из двух-трех человек возле киоска, я выскользнул из «бобика» и, даже не попрощавшись с ним, был таков. Вскоре затерявшись в толпе, и ощутив столь желанную свободу, я с облегчением вздохнул. Я не тяготился мыслью о том, что буду делать дальше. Как зарабатывать на хлеб, и – самое главное, где жить. Казалось, столица со своими широкими проспектами и нескончаемым потоком людей широко раскрыла для меня свои объятья. Утопая в них, я ощущал в себе желание жадно узнавать все то новое и, как мне думалось тогда, чрезвычайно удивительное, что вдруг открылось моему взору. Ведь оно близко не походило на то, что я видел прежде! Поначалу мне даже чудилось, будто я попал на другую планету, где было все гораздо прекраснее, а значит, правильнее и гуманнее, чем в том мире, которому по какой-то нелепой ошибке извне я принадлежал до сих пор. Глаза мои едва не выскакивали из орбит, а душа была готова выпрыгнуть из тела! «Вот – оно! Вот – то, что тебе было нужно всегда! С самого твоего рождения! – казалось, надрывалось от дикого ору мое внутреннее „я“, точно задалось целью заявить о себе во весь голос, превзойдя в децибелах шумные проспекты столицы. – Где же все это было раньше? И почему возникло передо мной во всей своей жизненной полноте только теперь?»
Оглядевшись кругом, я увидел неподалеку сквер и немедленно направился туда. Облюбовав одну из скамеек, я присел на нее, чтобы довершить свой начатый более, чем в ста километрах от столицы завтрак, который теперь мог вполне сойти за поздний и довольно скудный обед. Я достал надкусанный хлеб с салом и принялся, не торопясь, насыщаться, так, чтобы это не особенно кому-то бросалось в глаза. Я решил, что буду есть понемногу, поскольку имевшийся запас пищи был довольно ограниченным, и я не знал, когда удастся его восполнить вновь. Я был настолько приятно ошарашен новыми впечатлениями, что по этому поводу, вернее, по причине того, в связи с чем я их получил, на тот момент у меня не крутилось в голове ни одной самой затхлой мыслишки, давая повод для пессимистического настроения. А, если она на миг и возникла, то всему – свой черед, решил я, как-то сразу успокоившись. Я был молод и здоров, а это являлось самым важным. Во мне жила непоколебимая уверенность, что все остальное приложиться, если, конечно же, этого очень захотеть.
Слегка подкрепившись, но отнюдь не уняв голод, я еще долго сидел бы на скамейке, совершенно не предполагая, что мне после этого предпринять, если бы вдруг не увидел… Вот, блин! Я даже на секунду зажмурился, сомневаясь, что это – не мираж!.. Это была она, Марго! Собственной персоной!..
Не броско, но со вкусом одетая, все с той же сумочкой перекинутой через плечо, она шла по скверу, казалось, не замечая ничего вокруг. А я не отводя от нее взгляда, все смотрел на ее светлые локоны, обрамлявшие прекрасное аристократическое лицо, так как слова застряли у меня в горле. А когда я кинулся за Марго вдогонку, ее уже и след простыл! В совершенном унынии я вернулся на скамейку. «Вот черт!» – искренне досадовал я, решив, что завтра в это же время буду ждать девушку в сквере на том же самом месте. Возможно, мне повезет и она, словно чудесное виденье, снова предстанет пред мои ясны очи, и тогда… «А, что – тогда?» – задал я себе вопрос и не смог на него ответить. По крайней мере, я мог бы выпытать у Марго хоть какие-нибудь сведения о Еве.
