ЖАН-ПЬЕР АНДРЕВОН
Лицо
- На Венере...
- На Венере?
- Да, на Венере, именно на Венере. Если опуститься на ее поверхность, если ступить на пески Венеры, там, оказывается, вовсе не так жарко, как думали в те времена, когда в ее атмосферу засылали автоматические станции, которые разлаживались, прежде чем им удавалось спуститься достаточно низко и выяснить климатические условия на уровне почвы.
- Четыреста градусов?
- Да, четыреста по Цельсию, но только в средних слоях, там, где атмосфера плотнее всего, солнечное тепло аккумулируется в этой открытой оранжерее в триста километров толщиной. Но ниже, у самой почвы, не выше трехсот-четырехсот метров...
- В туннеле Форсайта?
- ...на узкой полосе поверхности шириной примерно в двести километров, которая охватывает всю планету и проходит приблизительно через полюсы да, туннель Форсайта, - там довольно умеренная температура. Тридцать, сорок градусов - ну, как на Земле, в Манхаттене в середине лета.
- Это благодаря ветру, да?
- Да, это благодаря ветру, благодаря постоянному урагану, который возникает из-за соприкосновения масс горячего воздуха солнечной стороны и холодного воздуха стороны, погруженной в тень.
- Это гигантский ветровой туннель...
- Это гигантский ветровой туннель, заполненный вечным потоком воздуха, летящего со скоростью триста километров в час. Ветер защищает его и от холода, и от жары, которые царят выше, всего в нескольких сотнях метров. Но ты же все это знаешь...
- Да, я знаю все это. Я слышал это по радио, видел по телевизору, я читал об этом в газетах, в журналах, в книгах, в твоей книге: в туннеле Форсайта, в биосфере туннеля Форсайта удалось провести изучение микроэкологии. Растения, бактерии, амебы и даже черви...
- Да, даже черви, которые никогда не видели звезд, потому что никогда не покидают глубин песка:
они копошатся в нем и там они защищены от ветра, который все время перекатывает дюны и который швырнул бы их в небо или расплющил бы о скалы. Экология туннеля Форсайта - это хрупкий ансамбль, и трудно сказать, ведет ли эта жизнь непрерывную битву с ветром или же, наоборот, его вечное всеприсутствие помогает ей. В туннеле Форсайта существуют мхи, лишайники, грибы - в общем, все виды таллофитов, которым удается прорасти на скалах. Они остаются неподвижными в этом вихре. Там есть даже миниатюрные папоротники, а еще - странствующие сосудистые растения, они никогда не касаются почвы, они рождаются, растут, воспроизводятся и умирают в атмосфере, пока ветер мчит их со скоростью трехсот километров в час, а их микроскопические тонкие корни плавают среди частиц песка и пыли, принесенных со всей остальной планеты.
- Растения, несколько беспозвоночных. Это значит...
- Немного воды в этой песчаной почве и немного кислорода и азота, которые циркулируют под слоем углекислого газа.
- Это значит...
- Да, жизнь. На Венере. На планете, которую считали смертоносной, пока не высадились на ней.
- И ты высадился на ней...
- Да, я высадился на ней. И я видел жизнь на этой кипящей и ледяной планете, где не видно ни Солнпа, ни звезд, где не видно ничего, кроме желтых и рыжих струй ветра, который вечно дует, и воет, и стонет.
- И там, на Венере, ты нашел...
- Да, на Венере. Но ты же знаешь это наизусть.
В туннеле Форсайта. Где еще это могло быть? Но ты же знаешь все это...
- Я ничего не знаю. Я слушаю тебя.
- Сволочь этот ветер.
- Что ты сказал?
- Сволочная сволочь этот ветер.
- Ты повторяешься, старина.
- И ветер тоже повторяется. Он только и делает, что повторяется. За десять метров ничего не видно.
С меня хватит. Я отказываюсь. Вернемся.
- Нет, не вернемся. Это же моя поездка, черт побери! Единственная поездка для меня! Я ведь пе метеоролог. И не эколог, и нс вулканолог, и не геолог...
И не военный! Я...
- Да-да, я знаю. Ты археолог, палеонтолог, антрополог и еще дюжина всяких "ологов". Но я скажу тебе одну вещь: я все спрашиваю себя - какого черта ты здесь делаешь? Я все спрашиваю себя-на кой черт в эту третью венерианскую экспедицию впихнули археолога, палеомашинолога... ну, короче говоря, такую бесполезную фигуру, как ты? Что ты надеешься найти на этой проклятой планете? Храм? Город, погребенный в песках? Полчища скелетов, которые приветливо помашут нам рукой за ближайшим поворотом? Да ведь яснее ясного, что в этом мире так же пусто, как у тебя в голове, бедняга! Всякая нечисть, бактерии, простейшие, черви - это пожалуйста, этого сколько угодно!
Но какая-нибудь форма разумной жизни? Ах, оставьте! Это же пустые мечты, старина! Ты просто мечтаешь!
- Ты действительно мечтал об этом?
- Да, я действительно мечтал об этом. И продолжаю мечтать. Несмотря на все.
- А в тот день на Венере?
- В тот день...
- Я мечтаю. Ну ладно... так дай мне домечтать до конца. Это моя поездка. Мы должны проехать сорок километров. А мы не сделали и тридцати. Так что замолчи, разберись со своими педалями, рукоятками, указателями, циферблатами, радиолокаторами - и вперед! А философствовать тебя никто не просит.
- Он еще говорит - философствовать! Ничего себе философия... Ты хоть видишь, куда мы ввалились?
В щебень по самые глаза. А что если этот проклятый песок залезет туда, куда ему не следует - в трансмиссию, в карбюраторы, вообще в мотор? Мы так и будем сидеть тут, пока не сдохнем, понял!
- И вовсе нет. За нами придет второй "скарабей", ты это знаешь не хуже меня. Постой-ка! Поверни чутьчуть вправо... Там что-то вроде трещины в скале.
По-моему, я видел в ней растения. Жизнь тут легче всего развивается в углублениях - ветер так быстр, что у него даже нет времени их засыпать. Да, вот тут... Придержи-ка... Гм... Нет, ничего особенного.
Ладно, двинулись. Я соберу еще зелени чуть дальше.
- Как? Еще? Ну, нам остается только найти гденибудь здесь кусок антрекота, и вечером можно будет соорудить недурное рагу.
- Ты сегодня полон остроумия, дорогой полковник.
- А ты полон надежд. По-моему, вся эта поездка - чистое бросание денег на ветер, если хочешь знать.
Ты представляешь, сколько на эту сорокакилометровую прогулочку пойдет кислорода, воды и горючего?
