Брим-Бом злобно затряс головой.
— Поганые дорожки все равно в одной точке сходятся, — облокотившись на руку, он приподнялся, и переместился на скамью.
— Если ты про зверинец, то я пас, придумай что-нибудь другое, может я и соглашусь, — без сомнения в голосе произнес Борис.
— Я придумаю, — ткнув в Бориса грязным пальцем, Брим-Бом злорадно выдавил, — я придумаю, но тебе это, ой как не понравится. Советую тебе бежать, пока не поздно, что бы я никогда не смог тебя найти, даже со злыми собаками.
Борис пожал плечами. Он был равнодушен к угрозам такого слабака как старший брат. Что он может сделать?
— С тобой стало опасно иметь дело, лучше я с тобой соглашусь. Давно пора смываться, — сказал Борис, встал на колени и вытащил свой рюкзак. Хлопнув дверью, он как бы поставил точку на последней странице, а затем бодро и энергично двинулся в сторону вокзала. Прощай нищее зверье, здравствуй богатая свобода!
Скоро тропа стала спускаться вниз к железнодорожному полотну, Борис в последний раз оглянулся назад, чтобы попрощаться с прошлым, но тут, его взгляд наткнулся на то, от чего все тело покрылось испариной.
На пороге вагончика стояли две девчонки. Те самые, которые так бессовестно его провели. Борис не раздумывая, развернулся и вприпрыжку поскакал к дому. Он был уверен, что на этот раз драгоценные камешки не уйдут из его цепких рук. Пока он мчался к вагончику, дверь открылась из неё потянулись длинные руки. Схватив девчонок в охапку, они сгребли их вовнутрь.
Когда запыхавшийся Борис, отдуваясь и сопя словно паровоз, просунул свою раскрасневшуюся физиономию в дверной проем, Брим-Бом уже успел связать девчонок.
Кикирилла, первой справившись с шоком, начала извиваться и, захлебываясь голосить.
— Отпусти нас, отпусти нас, не имеешь право!
Брим-Бом опустившись на скамейку довольно улыбаясь, ехидно созерцал.
— Вот миленькие попались. Вы что ж глупенькие ожидали, что я вас хлебом с солью встречать буду?
Борис, облокотившись на дверной косяк, удовлетворенно крякнул. Он тоже считал, что так лучше. По крайне мере на первое время, не убегут. Благодарно улыбнувшись брату, он прикрыл глаза от удовольствия. Теперь уж точно он не уйдет без алмаза.
— Это вы разрушили мой зверинец? — прорычал Брим-Бом. Хотя он и так знал что это они. Больше некому, не зря они здесь крутились.
Элис всхлипнула и тихо произнесла.
— Мы выкупили их.
— Не понял, — от изумления глаза Брим-Бома поползли на лоб, — у кого вы их выкупили?
— У него, — показала кивком Элис в сторону Бориса.
— Не получится девоньки-красавицы, — злорадно усмехнувшись, возразил Борис. — Вы мне что обещали? Алмаз! Даже два? А где они? — и Борис стал заглядывать под скамейки и под стол. — Ау, алмазики…
— Они на улице, на пеньке, — сказала Кикирилла, и скрестила ноги, так чтобы веревки не очень врезались.
Борис от неожиданности дернул головой и ударился затылком об подоконник, доска жалобно скрипнула, и от неё отвалился кусок гнилой древесины. Борис, ошалевший от боли, размашисто ударил по остатку подоконника. Из-под него посыпалась труха вперемешку с пылью. Ромашка вздрогнула, а Муха с Комаром поспешили перелететь на потолок.
Выскочив на улицу, Борис сразу отыскал одинокий пенек. Словно чудные, волшебные звезды, переливаясь всеми цветами радуги, горели на нем прозрачные камешки.
Трясущимися руками Борис схватил их и прижал к груди. Ему казалось, что они согрели его рыхлое тело, заледеневшую душу. На негнущихся ногах прошагал Борис в дом. Глаза подергивались в нервном тике. Борис, рассеяно огляделся, встретившись с морозящим душу взглядом Брим-Бома, он стал заталкивать камешки под рубашку.
Видя, что инцидент исчерпан, Кикирилла снова задергалась. Борис, загадочно и блаженно улыбаясь, потянул за веревки и стал их распутывать.
Брим-Бом, до сих пор остававшийся в оцепенении, вдруг подскочил. Бешено сверкая глазами, он схватил брата за горло.
— Это ты им помог! Ты давно хотел, чтобы я потерял зверинец. Это ты со своими деньгами подстроил мне ловушку!
Борис, хрипя, пытался разжать скрюченные узловатые пальцы своего брата. В его глазах поплыли фиолетовые круги, и с каждой секундой их становилось все больше и больше. Поняв, что ему не справиться со зверской силой, Борис схватил ведро и из последних сил опустил его на голову Брим-Бома. Долговязый, тихо ойкнув, закатил глаза и мешком рухнул на пол. Борис отцепил ослабевшие пальцы, часто задышал, пытаясь за один миг наполнить легкие воздухом. Его бескровное, бледное лицо постепенно стало розоветь, и оживать.
— С ума сошел! — прохрипел он и потер ладонью гортань. Приподнявшись с пола, он схватил рюкзак, вскинул его на спину, и презрительно бросил. Советую отпустить девчонок, иначе вся тайга встанет против тебя.
— Я тоже советую развязать нас, если через пять минут мы не выйдем из вагончика, сюда придет Желми, Кедр, Попугаиха, Черзи… Перечислять дальше? спокойно спросила Элис.
Брим-Бом тихо застонал, но не от боли, а от бессилия. Угроза подействовала. Схватка была проиграна. Он подполз к девчонкам и, рассыпая проклятия, судорожно задергал веревки.
Элис потерла затекшие руки, и помогла подняться Кикирилле.
— Ну, кажется, мы сделали все, что хотели, — предупреждая подругу, Элис больно наступила Кикирилле на ногу, потому, что та удивленно открыла рот, пытаясь, что-то сказать. Элис продолжила. — Мы пойдем.
— Идите, идите, пока он не передумал, — быстро сказал Борис, и сам приоткрыл дверь.
— А… — протянула Кикирилла.
— Чего еще? — напрягся долговязый.
— А можно попить? В горле, что-то пересохло. — Опередила её Элис.
— Вон ведро, — кивнул Борис на скамью.
Элис заглянуло в него и вся, светясь от счастья, сообщила, что оно пусто. Быстро оглядевшись по сторонам, она ткнула пальцем в сторону горшка со стоящей в нем Ромашкой.
— Можно я попью оттуда?
— Тьфу, какая гадость! — сплюнул Брим-Бом.
— Пей, — позволил Борис, гадливо улыбаясь.
Элис заглянула в банку с Ромашкой и незаметно поморщилась. Она догадывалась, что там нет воды. Но не знала, как подобраться к Ромашке. Наученная горьким опытом она старалась не проявлять интерес к увядающему цветку. О мирных переговорах не могло быть и речи. Радовало лишь то, что Ромашка ещё жива, хотя уже на последнем издыхании.
— Здесь тоже нет воды, — Элис взяла горшок с Ромашкой в руки и вкрадчиво спросила, — можно взять банку?
Борис равнодушно махнул рукой, показывая, что не возражает.
Элис брезгливо выхватила цветок, оглянулась по сторонам, всем своим видом показывая готовность выкинуть мусор, и пренебрежительно бросила:
— На улице выкину, не пачкать же дома. — И снова сунула Ромашку на место.
Брим-Бом, молча уставившись на девчонок, бесился и трясся от негодования. В бессилии наблюдая за девочками, Брим-Бом вдруг с заметил, что девчонка в бантах с непонятной любовью и преданностью смотрит на полусгнившее растение, словно перед ней не дурацкая Ромашка, а необыкновенное чудо. Без сомнения здесь крылась какая-то загадка. Но какая?
Долговязый напрягся, сосредоточился. Его сердце бешено заколотилось, оно практически выпрыгнуло из груди и билось уже где-то в голове, приказывая думать, думать. Вдруг его словно с головой засунули в ведро со льдом. В памяти всплыл очумелый Шиповник. Как же он сразу не догадался?!
— Ромашка!!! — лязгнул челюстями Брим-Бом, и мгновенно выхватил из рук Кикириллы цветок.
Девочки ойкнули.
— Теперь я понял, зачем вы притащились сюда…Дяденьку решили обмануть… Брим-Бомыча кинуть… Зверей увели, теперь за Ромашкой приперлись. Ах, мерзавки! Шиповник, дурак, пристал к директору кафе. А Ромашка-то здесь, здесь родимая, здесь горемычная! — Брим-Бом даже попытался её поцеловать. Но так как делать этого он не умел, то получилось, что он просто ткнулся, как свинья в кормушку. — Я ж тебя для кроликов припас.
Кикирилла насупилась. Еще секунду назад, она радовалась, что хитрость Элис удалась. Но кто бы мог подумать, что Брим-Бом знает о таежной тайне. Стрельнув взглядом в сторону, она разочарованно без всякой надежды протянула:
