Обосновавшийся навечно в Элизиуме старый художник Арденте Престинари сообщил однажды друзьям о своем намерении посетить Венецианскую биеннале, где спустя два года после его смерти ему посвятили целый зал.

Друзья пытались его отговорить:

– Да брось, пожалуйста, Ардуччо! – (Так всегда ласково называли художника при жизни.) – Всякий раз, когда кто-нибудь из нас отправляется туда, вниз, его ждут одни огорчения. Выкинь это из головы, оставайся с нами. Свои картины ты и без них знаешь и можешь быть уверен, что для выставки, как водится, отобрали самое худшее. И потом, если ты нас покинешь, кто будет вечером четвертым за карточным столом?

– Да я только туда и обратно, – уперся художник и заспешил вниз – туда, где обретаются живые люди и где устраивают выставки произведений изобразительного искусства.

Прибыть на место и среди сотен залов отыскать свой было делом нескольких секунд.

То, что он там увидел, его вполне удовлетворило: ему отвели просторный зал, расположенный так, что через него проходил основной поток посетителей. На стене выделялись имя и две даты – рождения и смерти, – да и картины для экспозиции были отобраны, надо признать, с большим знанием дела, чем он ожидал. Конечно, теперь, когда Престинари смотрел на них потусторонним взором, так сказать, sub specie aeternitatis[1], в глаза бросалось множество изъянов и ошибок, которых при жизни он за собой не замечал. Ему даже захотелось вдруг сбегать за красками и кое-что наспех подправить на месте, но как это сделать? Если даже допустить, что его рисовальные принадлежности где-то сохранились, то поди знай, где именно. И потом, не разразится ли из-за этого скандал?

Был будний день, дело шло к вечеру, посетителей осталось мало. В зал вошел белокурый молодой человек, несомненно, иностранец, скорее всего американский турист, и, оглядевшись вокруг с безразличием, которое обиднее любого оскорбления, проследовал дальше.

Хам, подумал Престинари. Тебе только на коровах гарцевать в своих прериях, а не на художественные выставки ходить!

А вот молодая пара – скорее всего молодожены в свадебном путешествии. Пока она с выдающим туристов равнодушным и скучающим видом обходила зал, он, чем-то заинтересовавшись, остановился перед небольшой ранней работой художника: уголок Монмартра на фоне неизменного Сакре-Кёр.

«Образование у парня, конечно, скромное, – отметил про себя Престинари, – и все-таки в чутье ему не откажешь. Эта небольшая по размеру картина – одна из наиболее удачных моих работ. Как видно, на него произвела впечатление необыкновенная мягкость тонов».

Какая там мягкость, какие тона!..

– Иди сюда, радость моя! – окликнул жену молодой человек. – Посмотри-ка… Словно специально для нас.

– Что?

– Неужели не узнаешь? Три дня тому назад, на Монмартре – ресторанчик, где мы ели улиток. Ну посмотри же, вот на этом самом углу. – И он показал что-то на картине.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru