Если этот вывод является логичным, в таком случае тактическая задача американской авиации заключалась в разгроме во взаимодействии с флотом японских военно-морских сил, а ее стратегическая задача - в уничтожении торгового флота Японии, а не в распылении сил на удары по японской промышленности и городам, не связанным непосредственно с морским могуществом Японии.
В начале войны и на всем ее протяжении действия против японского судоходства в основном возлагались на американские подводные лодки. Именно они, а не бомбардировочная авиация взялись за выполнение задачи подорвать торговое судоходство Японии.
Стратегическая бомбардировочная авиация создавалась не для того, чтобы подорвать японское судоходство, а для нападений на города и крупные промышленные объекты. В отчете указывается: "Общий вес бомб, сброшенных союзными самолетами в войне на Тихом океане, равнялся 656 400 т. Из них 160 800 т, или 24%, сброшено на острова собственно Японии. При этом авиация военно-морского флота сбросила 6800 т, армейская, исключая самолеты В-29, 7000 т и самолеты В-29 (стратегической авиации) - 147 тыс. т". Из общего веса бомб, сброшенных на Японию, "104 тыс. т сброшено на 66 городов, 14 150 т - на авиационные заводы, 10 600 т - на нефтеочистительные заводы, 4608 т - на арсеналы, 3500 т - на разные промышленные объекты; для поддержки действий на острове Окинава сброшено на аэродромы и базы морской авиации 8115 т и поставлено 12 054 мины". Эти цифры ясно показывают, где была сброшена главная масса бомб.
Вплоть до весны 1945 г. стратегические бомбардировки вследствие главным образом дальности расстояния были в большой мере безвредными. Они начались осенью 1943 г. налетами В-29, базировавшихся в Китае, на промышленные объекты Маньчжурии и Кюсю. Хотя ущерб был нанесен, в частности сталелитейным заводам, однако, говорится в отчете, "общий результат не оправдывал затраченных сил". В то время как в 1944 г. на Японию совершали налеты одновременно не более 100 бомбардировщиков, в начале августа 1945 г. в одном ночном налете участвовало 801 самолет "Суперфортрес"; бомбовая нагрузка самолета увеличилась с 2,6 т в ноябре 1944 г. до 7,4 т в июле 1945 г. В июле самолеты В-29 сбросили на Японию 42 тыс. т бомб. В июне 1945 г. было намечено сбросить в течение следующих 9 месяцев 850 тыс. т зажигательных бомб.
Самолеты были очень дорогими. "Первый бомбардировщик В-29 стоил 3 392 396 долларов". Когда В-29 пустили в массовое производство, стоимость снизили до 600 тыс. долларов. На изготовление такой машины расходовалось 57 тыс. человеко-часов. Чтобы держать в воздухе одновременно 550 бомбардировщиков, требовалось 2 тыс. самолетов стоимостью 1200 млн. долларов, а стоимость всех В-29 составляла 4 млрд. долларов.
Оправдывали ли себя такие большие затраты? Нельзя ли было израсходовать эти огромные суммы более выгодно? Из отчета явствует, что результаты не соответствовали усилиям и что средства можно было использовать более выгодно. Вот факты. Хотя в 66 городах, подвергавшихся налетам, было разрушено 40% застроенной площади, однако "заводов, специально подвергавшихся бомбардировкам фугасными бомбами, оказалось немного", а "на железнодорожную систему существенные налеты вообще не производились, и она ко времени капитуляции была в достаточно хорошем состоянии. Случаи разрушений, которые мешали бы движению на главных линиях, были редки. Через 48 час. после взрыва атомной бомбы над Хиросимой через город уже шли поезда. Однако ущерб, причиненный местному транспорту, серьезно нарушал перевозки грузов как внутри городов, так и между ними, а поэтому мешал производству, восстановительным работам и рассредоточению запасов и оружия". В отчете далее говорится, что 97% запасов орудий, снарядов, взрывчатых веществ и других военных материалов японцы тщательно укрыли на рассредоточенных обычных или подземных складах, и они были неуязвимы для воздушных налетов".
В сущности, это было уничтожение не только военного, но и мирного потенциала Японии. Вот почему, поскольку речь идет о победе в войне, последнее являлось напрасной тратой сил: стратегически это было неэкономично. Значит, объединенный комитет начальников штабов не сумел правильно определить центр тяжести проблемы. Если бы он понял, что главная задача - воспретить перевозки, а не сжигание города, то, конечно, он поступил бы иначе, так, как следовало бы поступить по мнению участников группы, написавшей отчет.
Теперь обратимся к моральному эффекту бомбардировок Японии. Самое поразительное в них то, что, несмотря на ужасающие разрушения, упадок морального духа происходил чрезвычайно медленно и бомбардировки не играли в этом главную роль. По японским оценкам в Японии убито 260 тыс., ранено 412 тыс., осталось без крова 9200 тыс. человек. Кроме того, разрушено или сожжено 2200 тыс. домовviii. Большинство убитых - это сгоревшие заживо. Однако, несмотря на все это, главной причиной деморализации был недостаток продовольствия и только во вторую очередь - разгром вооруженных сил.
6 августа Трумэн сделал публичное заявление: "16 часов назад американский самолет сбросил одну бомбу на Хиросиму - важную базу японской армии. Мощность этой бомбы больше мощности взрыва 20 тыс. т тринитротолуола. Ее взрывная сила более чем в 2 тыс. раз превышает силу английской бомбы "Гранд слэм" - самой большой бомбы, когда-либо применявшейся в истории войн... Речь идет об атомной бомбе.
Это было использованием сил, лежащих в основе вселенной. Силы, которые являются источником энергии солнца, были сброшены против тех, кто развязал войну на Дальнем Востоке... Мы пошли на азартную игру - израсходовали 2 млрд. долларов на величайшее в истории научное изобретение, хотя еще не знали, получится ли что-нибудь. И мы выиграли". 8 августа Сталин объявил войну Японии, а на следующий день русские пересекли маньчжурскую границу.
В этот же день вторая атомная бомба была сброшена на Нагасаки - город с населением в 260 тыс. человек. Вероятно было убито 40 тыс., столько же ранено; город разрушен на площади 1,8 кв. мили. Хотя эта бомба была сильнее первой, но неровности местности ограничили площадь максимальных разрушений долиной, над которой взорвалась бомба.
Таким образом, двумя бомбами было убито и искалечено четверть миллиона человек. В этот самый день, 9 августа, президент Трумэн выступил по радио перед своими соотечественниками со следующими набожными словами: "Мы благодарим бога за то, что она появилась у нас, а не у наших противников, и мы молим о том, чтобы он указал нам, как использовать ее по его воле и для достижения его цели". Влияние бомбы на моральное состояние населения было в значительной степени обратным тому, которое ожидалось. Так, в отчете говорится: "Влияние бомбы на отношение к войне в целом по Японии, однако, было менее заметным, чем в городах, подвергшихся атомной бомбардировке... Существенное влияние отмечалось только в группе ближайших городов, находящихся в пределах 40 миль от Хиросимы или Нагасаки...
Надо отметить, что даже в городах, подвергшихся атомным бомбардировкам, атомные бомбы не смогли уничтожить боевой дух японцев. Жители Хиросимы и Нагасаки не стали пораженцами в большей мере, чем жители других японских городов. В целом военные потери и поражения, например, на Сайпане, на Филиппинах и Окинаве, вдвое больше способствовали распространению уверенности в неизбежности поражения, чем атомные бомбы. В этом отношении другие налеты на Японию были втрое важнее. Нехватка продовольствия и недоедание также в большей мере убеждали народ в том, что продолжать войну нельзя"ix.
Мораль и война
Война отличалась двумя главными особенностями: она была удивительно подвижной и небывало жестокой. Ничего подобного мир не видел со времен Тридцатилетней войны. Первая особенность была обусловлена развитием науки и промышленности, вторая - упадком религии и появлением того, что, за неимением общепринятого названия, можно назвать "кадократией".
Век незаурядных людей прошел, и вместо него наступил век черни. Джентльмен - прямой потомок идеализированного христианского рыцаря, образец для многих поколений - вытеснен грубым, необразованным человеком. Рыцарство уступило место изворотливости, и повсюду господствует своекорыстный кадократ. Вот почему в своей основе эта война была в такой же мере слепым бунтом против христианской культуры, как и крестовым походом. Бунтом, который вылился в форму стычки между бандами индустриализированных и механизированных кадократов, которые в борьбе и погоне за экономической, территориальной и финансовой добычей затоптали духовные и нравственные ценности, хотя только они могли придать цену награбленному Добру.
