Это не вопрос для 120 миллионов русских.

Это проблема тех, кто в великом государстве претендует на многое, составляя его ничтожное меньшинство, и по выражению генерала Ермолова "не поддается воспитанию".

Перспективы

Чем мрачнее предсказание, тем точнее оно сбывается.

Изложенное выше дает основания сделать вывод о том, что ситуации будет развиваться по худшему и, как представляется, неизбежному для России варианту. Мы обречены на существование в соседстве с "горной Чечней" на условиях всего лишь "призрачного мира". Но одновременно не можем себе позволить повторения рецидивов террора, заложничества и бандитизма исходящего из Чечни.

Не приходится сомневаться в том, что нейтрализация терроризма не закончится достижением целей "антитеррористической операции" с ложным перевоплощением бандитов в блюстителей федеральных законов и подписанием договоренностей за счет русского народа.

Недавняя история показывает, что всякие попытки быстро решить проблему политическими средствам обречены на провал.

В самом деле, ради кого и каким образом должна быть установлена законная власть, если на сегодняшний день далеко за пределами Чечни находится не менее 50% чеченцев, а численность объединенной группировки войск почти сопоставима с численностью милитаризованной до крайности и страдающей расовой ненавистью части ее населения?

"Пособническая база..."

Не стоит особенно рассчитывать на то, что чеченский узел может быть развязан экономическими мерами. Представим себе, что с окончанием военных действий на территорию Чечни вернутся из соседних республик 130-150 тысяч беженцев. "Население республики" с учетом численности войск будет на 30% состоять из военнослужащих, и если учесть, что "коренное население" представляет собой на 99% "пособническую базу бандитизма" и "условно мирное мужское население" (от 10 до 60 лет - около 50-60 тысяч), то восстанавливать экономику будет просто некому.

Чтобы разворовать уже выделенные из бюджета миллиарды рублей нужно немного - с участием "конструктивных сил", "демократическими выборами" (под бандитскими стволами или под охраной федералов), по тейповым и семейным признакам сформировать местную власть. Что собственно и сделано, если судить по грызне Кадырова с Биктемировым. Но чтобы освоить такие средства при умеренной заработной плате нужно 100 тысяч специалистов-профессионалов, которых в Чечне нет. Следовательно, ее население, пусть и временно, должно быть увеличено на 100-120 тысяч человек за счет "мобилизованных" из русских областей безработных. Мобилизация в таком объеме будет успешной, в этом сомневаться не приходится. Правительство и Н. Кошман еще зимой разработали "план восстановления Чечни" с применением военно-строительных отрядов.

Может случиться так, что страх оказаться в заложниках не прибавит энтузиазма русским строителям светлого завтра обновленной Ичкерии. Но чуда исправления "горского менталитета" в одночасье тоже произойдет. В очередной раз, оставаясь на 100% дотационной, Чечня с ее коренным населением, развращенным войной, может превратиться в "поставщика трупов", в зону работорговли, заложничества и бандитизма. И никакие выборы не помогут, а представительство Чечни в Думе будет всего лишь легализованным рупором вахкабизма. Единственная альтернатива это консервация ставшей уже привычной схемы "военно-административного управления" на равнинной части Чечни и полная блокада горных районов с периодической их зачисткой в ответ на бандитские вылазки. Но вполне вероятно, что "период созидания" при условии частичного вывода российских войск может оказаться повторением 1996 года.

Чтобы обеспечить какое-то подобие мира в Чечне, не знающей другого авторитета кроме непреодолимой силы, действительно потребуется формирование военно-административной системы управления с чрезвычайными полномочиями при полной изоляции местных авторитетов. Но ее эффективная работа может быть обеспечена только при наличии подавляющего военного превосходства. И здесь одной 42-й дивизией МО и 46 бригадой ВВ не обойтись.

Таким образом, условием относительного мира на Кавказе является сохранение на "потенциально мятежной" территории подавляющего превосходства российской военной силы, твердое управление Центра и военно-административных комендатур. И никаких поползновений на власть со стороны чеченцев быть не может. Тем более, что претендентов на сомнительные лавры миротворцев и непримиримых борцов с "имперскими амбициями" России может оказаться не в пример больше чем мы ожидаем. И не только на Кавказе.

Захочет ли чеченский народ вернуться в горы, на землю обетованную подобно библейским евреям? Возможно.

Но право на самоуправление в полном объеме после того, что "сделано" чеченцами в течение последних восьми лет нужно заслужить не угрозами, террором и шантажом, а трудом. Но самой большой проблемой для населения Чечни как раз и будет "возвращение к мирному труду" на основе полной и повсеместной демилитаризации на основе полного отказа от создания национальной власти в каком бы то ни было виде, будь то наместничество муфтия-растриги Кадырова или полубандитская власть Гантамирова.

Перспективы такой власти "в свете обычаев гор" сам бывший главный муфтий бандитского государства Ичкерии-Чечни определяет вполне однозначно. Как говорится, обратимся к первоисточнику:

Ахмад-Хаджи, как вы оцениваете результаты обращения президента к боевикам?

- На этот счет делается много спекуляций. Я не предполагал, что большинство боевиков сложат оружие. Предмет разговора один: в обращении президента говорится только о сложении оружия, о переговорах речи нет. Я думаю, что сейчас после обращения военные должны как-то активизировать свои действия.

Вы по-прежнему считате, что с Масхадовым нельзя вести переговоры?

- Я никогда не говорил, что с Масхадовым нельзя вести переговоры. Только предмет переговоров может быть одним - сложение полномочий и извинение у своего народа. Он должен заявить всем, кто его слушает, а таких, кто его слушает совсем немного, - чтобы они тоже сложили оружие. После двухлетней войны с ним вести переговоры бессмысленно. Масхадов издал приказ об убийстве всех, кто сотрудничает с властями. Вся ответственность, по шариату, ложится на Масхадова, так как он считает себя президентом. Люди его не простят, даже если его не станет, его дети, его внуки получат возмездие. Кровной мести никто в Чечне не отменял, она всегда была и даже в советский период. Она не уйдет, пока есть чеченская нация. Поверьте, я не призываю к мести. Но кровная месть всегда была сдерживающим фактором.

Евгения ЧУБАРОВА, Известия, 01.10.2001

Итак, столетняя кровь, на основе горских обычаев и законного права "око за око", распространенных на всю Россию. Именно поэтому в интересах русского и чеченского народа осуществление жестокого протектората России над ничтожной по экономическому значению, но геополитически опасной территорией Чечни, "железобетонной русской рукой", без каких либо намеков на демократию.

Отступление шестое.

Попытки спекулировать на мифах о репрессиях, геноциде и созданных своими руками проблемах приниматься в расчет не могут. Чеченцы, как и всякий народ, могут претендовать на индивидуальность и собственную культуру в объеме того, что они производят и как оценивается их труды с точки зрения общественной пользы и на благо России. Если чеченцы не поймут этого, то ради чего России держаться бедных и обезлюдевших кавказских предгорий, с поголовно безработным населением и морем спрятанного оружия? Ради чего "дотировать" безнадежное дело возрождения условно национальной экономики и даже "автономии" готовой к полному отделению?

Может быть самым лучшим для чеченцев (но не для русских) будет сохранение многотысячной диаспоры, рассеянной на территории России. Обитание чеченских общин среди русских, в отсутствии каких бы то ни было льгот и при самом жестком контроле их деятельности принесет свои плоды. Через 25-30 лет при сохранении известных традиций и самобытности, образованные в русских школах и просвещенные в наших университетах чеченцы, приобретут способность бесконфликтно существовать за собственный счет и будут в состоянии претендовать на государственность по типу никому не нужного обособленного горами "государства Манако".