- Словно в муравьиную кучу попали, - усмехнулся Стольников.

- Хороши "муравьи", - зло усмехнулся я и крикнул: - Стогов! Передай Калинину: ни шагу назад, держаться до последнего! Отрезать его не позволим.

Около двух десятков фашистов сумели прорваться к окопам, где засели бойцы Валежникова. Завязалась рукопашная. Стольников, бросив на меня отчаянный взгляд, побежал к месту схватки. Я поспешил за ним вместе с минометчиками, которые постоянно находились поблизости от меня и выполняли роль отделения управления.

С ходу мы свалились на головы дерущихся. Стольников прыгнул на плечи дюжего фашиста, пытавшегося дотянуться до горла лейтенанта Валежникова. Я поспешил на помощь сержанту Романову. Взводу Валежникова грозила бы гибель, подоспей сюда еще с десяток фашистов. К счастью, парашютистам уже было не до нас: на южных и западных скатах высоты началась ожесточенная стрельба, донеслись крики "ура". Они приободрили нас и внесли смятение в ряды противника. Он заметался, ища путь к отступлению. Густые кусты помогали ему маскироваться и отступать.

Стремясь не упустить парашютистов, я подал команду неотступно преследовать их. Продираясь через кустарник, неожиданно столкнулся с лейтенантом Вороновым. Обнялись на радостях, затем, посоветовавшись, повернули своих бойцов на восток, куда, судя по перестрелке, отступали уцелевшие парашютисты.

На восточных скатах высоты мы встретили командира и комиссара батальона, которые ставили задачу командиру второй роты Самойлову. Увидев нас, старший лейтенант Грязев крикнул:

- Скорее ко мне: уточним задачи!

Когда мы подбежали, Грязев показал на карте автотрассу, проходящую между железной дорогой и Минским шоссе:

- Гоните парашютистов к автодороге. Там курсируют наши бронемашины. Фашистам не прорваться. Вторая рота отрезает их с юга. Вы, Воронов, должны обойти их с севера, не позволить прорваться за Минское шоссе. Вам, Алтунин, надлежит развернуть роту и широким фронтом прочесывать лес, выкуривая оттуда парашютистов.

Указав разграничительные линии между ротами, комбат спросил:

- Задача ясна?

- Ясна! - в один голос ответили мы и поспешили к своим ротам.

Чтобы обойти все взводы и уточнить задачи, потребовалось бы много времени. И я обрадовался, что у меня под рукой мои минометчики. Разъяснив существо новой задачи, направил старшего сержанта Поливоду и сержанта Вострикова к Валежникову и Папченко, а сам решил догнать лейтенанта Калинина и в дальнейшем следовать с его взводом.

В этот день я на практике убедился, что руководить боем в лесу чрезвычайно трудно: необходимо не потерять связь с ротами, иначе можно неожиданно столкнуться и перестрелять друг друга; нельзя, чтобы взводы перепутались и чтобы враг выскользнул через постоянно образующиеся между ними разрывы. Поэтому все мое "отделение управления" в непрерывной беготне. "Вот бы радиостанции заполучить!" Но это неосуществимая мечта.

Бой постепенно переходит в разрозненные стычки. Я продолжаю двигаться со взводом Калинина. За кустами мелькают настороженные лица Браженко, Лысова, Сероштана, Шлевко и других бойцов бывшей минометной роты. Миша Стогов все время старается опередить меня, внимательно осматривает густой кустарник. Выйдя на проторенную тропинку, ускоряем шаг, и вдруг метрах в десяти впереди, там, где шел мой ординарец, раздается взрыв, эхо которого далеко разносится по лесу. Стогов, вскрикнув, падает. Подбегаю к нему и вздрагиваю, увидев вместо ступни кровавое месиво. Миша отчаянно стонет. Опускаюсь рядом, выдергиваю из полевой сумки перевязочный пакет... Не зная, как обработать такую рану, приказываю немедленно разыскать Петренко. А он уже бежит. Скинув на ходу сумку с медикаментами, достает ножницы и срезает остатки ботинка. Поручив Стогова попечениям санинструктора, догоняю взвод, посматривая под ноги. Сомневаться не приходится: отступающие разбрасывают противопехотные мины. Предупреждаю об этом командиров взводов. Не проходит и десяти минут, как меня едва не постигла участь моего ординарца. Опускаю ногу и вдруг замечаю свежесорванную сосновую ветку. Делаю отчаянный прыжок в сторону. Под веткой обнаруживаю блюдцевидный предмет. Хотя мне не приходилось до этого видеть немецкие мины, догадаться, что это такое, было нетрудно. Лихорадочно припоминаю все, чему нас учили на уроках саперного дела. Кладу на землю автомат и, вытащив перочинный нож, осторожно осматриваю почву, чтобы узнать, не тянется ли от мины проволока. Убедившись, что мина в спешке уложена на грунт, поднимаю ее. Мне хочется сохранить мину, чтобы на досуге изучить, а потом и ознакомить бойцов и командиров роты с ее устройством. Хотя и небольшой, боевой опыт подсказывает, что люди должны уметь обращаться с подобными "гостинцами". В бою саперов искать некогда. Времени на обезвреживание мины нет. Передаю ее Лысову и прошу, чтобы сберег.

Несмотря на предупреждение, подорвались еще два бойца, а четверо погибли, наскочив на засаду. Поэтому продвигаемся с повышенной осторожностью. Впереди за деревьями открылась небольшая лесная поляна, противоположная сторона которой заросла густым кустарником. Сероштан и Браженко ускоряют шаг, чтобы побыстрее преодолеть открытое пространство. Неожиданно Сероштан упал на траву и замер. Браженко следует его примеру. Значит, они что-то заметили. Бросаюсь с остальными бойцами в обход поляны. Нервы у парашютистов не выдержали, они открыли огонь, но мы уже зашли им во фланг. Боясь оказаться отрезанными, фашисты, отстреливаясь, отходят. Бойцы преследуют их.

* * *

Уже несколько часов гоняемся по лесу за парашютистами, выкуривая их из леса. От усталости еле двигаемся. Взвод Калинина поредел. Где-то затерялся Охрименко со своими "запасами". Моя резервная группа набрела на лесной хуторок. Жители, видимо, попрятались: ни в хате, ни в сарае никого. Увидев неглубокий колодец, мы с наслаждением пьем холодную воду. По неопытности я не додумался проверить, не отравлен ли колодец. Федя, отыскав в хате порожнюю бутыль, наполнил ее и положил в вещевой мешок. Бойцы присели на траву. Вдруг Федя, стиснув мое плечо, показал на картофельное поле, отделявшее хату от леса. По нему торопливо, не таясь, шагали двенадцать парашютистов. Видимо, жажда выгнала их из леса. Они явно не замечают нас. Молча отползаю за хату, остальные следуют за мной. Заняв удобные позиции, мы приготовились к встрече "гостей". Степан Поливода и Федор Браженко забрались на чердак хаты, и теперь колодец у них как на ладони. Парашютисты, забыв об осторожности, бросились к колодцу.

Когда вода заплескалась в поставленном на землю ведре, парашютисты побросали автоматы и стали черпать воду котелками. Они так увлеклись, что ничего не замечают. Мою команду "Хенде хох!"{7} услышал только унтер-офицер. Он отчаянно заверещал и вскинул автомат, но было поздно - моя очередь насквозь прошила его. Парашютисты, схватившиеся за оружие, мгновенно скошены очередями из чердачного окошка. Остальные покорно подняли руки.

Федя, деловито сопя, быстро собирает автоматы. Времени на возню с пленными нет. Окружив захваченных молодых крепких солдат, мы в растерянности стоим, не зная, что с ними делать. Словно поняв мою озабоченность, Браженко притащил из сарая пеньковую веревку.

- Може, скрутим германцев? - спросил он.

Предложение понравилось. Построили парашютистов в колонну по одному. Митин приказал им сложить руки на пояснице. Браженко крепко связал им кисти и, передав конец веревки мне, гордясь своей начитанностью, пояснил:

- Так гоняли негров на продажу. На картинке видел в "Хижине дяди Тома"...

Заметив, что слабосильный Сусик едва держится на ногах от усталости, решил дать ему передышку. Подзываю Хому к себе и вкладываю веревку в его детские ручки:

- Давай, Хома, гони эту восьмерку к шоссе.

Хома ошеломленно глядит то на дюжих бандитов, то на конец веревки, которой они связаны, моргает белесыми ресницами, и ручейки пота катятся по его раскрасневшимся щекам. Он настолько испуган, что я спешу добавить: