Через полчаса фашисты начали новую контратаку, но вновь откатились. Бой длился до самого утра. Ночью сумели преодолеть болото передовые батальоны полка. Переправился и штаб. Майор Модин вызвал к себе Петра Блохина. Невысокий, с острым лицом, старшина начал неторопливо докладывать:

- В Дубраве удержаться не удалось. Большой перевес у фашистов. Пришлось отойти, но за траншеи противника группа зацепилась намертво. Уничтожили до роты немецкой пехоты, четыре бронетранспортера. Наши потери...

- О них знаю из вашего донесения. Вот только почему об отличившихся не доносишь? Скромничаешь, что ли?

- Нет, не скромничаю, - пожал плечами старшина. - Не знаю, кого и отмечать. Все дрались достойно. Группа сержанта Никишкина забросала гранатами штабной блиндаж, дерзко действовала во время захвата домов в Дубраве. А уж когда до отражения атак дошло, то и говорить нечего. Как ни отсекали нас фрицы - вынесли раненых. Лишь одного убитого пехотинца не успели. Тут младший сержант Чегладзе проявил себя здорово. Попортил немцам нервы.

- Представляй ребят к наградам. Пиши материал на разведчиков и на временно подчиненных. Каждого по заслугам отметить нужно.

Разговор Модина с Блохиным прервала очередная контратака гитлеровцев. Подстегивая себя пьяными выкриками, они шли в полный рост.

- Во, психи! - кинул взгляд на немцев Блохин. - Побегу к ребятам.

- Да, да, идите.

Враг был отброшен. А потом перешли в атаку наши подразделения при поддержке противотанкистов и минометчиков. На околице Дубравы опять завязался бой.

В одной из схваток вновь отличился Серго Чегладзе. Прокладывая огнем путь товарищам, он в упор расстреливал фашистов. Был ранен. В тыл идти отказался.

- Место коммуниста в рядах атакующих, - ответил он парторгу роты. После Дубравы будем долечиваться.

Однако долечиться отважному сыну грузинского народа не удалось: он был сражен на улице этой деревни.

Отважный воин-грузин так и не узнал, что в штабе полка лежит уже лист с представлением его к высшей награде Родины - званию Героя Советского Союза.

* * *

После взятия Дубравы полк повернул на север, чем способствовал овладению 862-м и 828-м стрелковыми полками населенными пунктами Притыка, Михайловка, а затем и Радин.

Дивизия в трудных условиях бездорожья успешно выполнила поставленную задачу. Многие воины в этих боях покрыли себя неувядаемой славой. Никогда не изгладятся из моей памяти коллективные подвиги взводов лейтенантов Кокарева и Шорина. Полностью окруженные бойцы и командиры до конца выполнили свой воинский долг. Смертью храбрых погибли командиры стрелковых рот старший лейтенант Виктор Платонов, лейтенант Иван Полоротов, комсорг батальона Евгений Книторчук, младший лейтенант Федор Липатов и многие другие офицеры, сержанты, солдаты.

Боевые дела однополчан были отмечены орденами и медалями. Правительственных наград удостоились многие воины дивизии. Среди них офицеры Михаил Костров, Семен Ганин, Василий Егоров, старшие сержанты Михаил Сорокин, Константин Дыжин, Иван Паперкай, младший сержант Гармат Гаинов, рядовой Владимир Костыхип и другие.

Части дивизии до 28 февраля 1944 года вели попеременно упорные наступательные и оборонительные бои с противником. В это время на других фронтах происходили важные события. Завершился разгром корсунь-шевченковской группировки противника. Фашисты потеряли здесь -убитыми 55 тысяч солдат и офицеров, более 18 тысяч гитлеровцев попало в плен. В результате Луцко-Ровенской наступательной операции советские войска очистили от врага значительную часть Правобережной Украины. Успешно была проведена Криворожско-Никопольская наступательная операция.

Наступление советских войск в январе - феврале имело важные стратегические результаты. Врагу было нанесено сокрушительное поражение под Житомиром и Бердичевом, Кировоградом и Корсунь-Шевченковским, Ровно и Луцком, Никополем и Кривым Рогом.

Во главе батальона

Ночь на 28 февраля выпала спокойной. Лишь время от времени передний край бороздили отсветы ракет да стучали кочующие дежурные пулеметы. Авиация не работала. Сеял мелкий снег. Сквозь бегущие по небу разорванные тучи мелькал тусклый диск луны. В расположении штаба дивизии царило оживление, хлопали двери землянок, то и дело отъезжали конники, перекликались вестовые, спешили по делам посыльные. Мелькали незнакомые лица солдат, офицеров, слышались чужие голоса.

Утром прибыл приказ из штаба армии: дивизия выводилась в резерв. Днем появились представители сменщиков, затем - командиры частей и подразделений 194-й стрелковой дивизии. Несколько часов кряду с нашей помощью они изучали передний край, систему огня, инженерные сооружения противника, знакомились с разведданными, поведением немцев. Наносили себе на карты и схемы систему нашей обороны.

В первой половине ночи началось перемещение подразделений и частей. Наши пехотинцы, минометчики, артиллеристы, саперы уходили в тыл, и их места в стрелковых ячейках, на пулеметных площадках, минометных и артиллерийских позициях, в окопах и землянках занимали люди, коим по рангу и должности они и предназначались.

В просторном, в два наката, штабном блиндаже, с раскаленной докрасна железной печкой-времянкой посредине, трещали телефоны. Нагрузка на линии связи оказалась двойной. Офицеры утрясали непредвиденные вопросы, которых в таких случаях всегда оказывается немало.

Над походными столами начальников служб - дым коромыслом. Офицеры штаба рассказывают сменщикам об особенностях обороны, поведении противника, оформляют документы, наносят на карты обстановку. И почти все курят. Ничего не поделаешь - фронтовая привычка.

- Надымили-то как! - пошел в помещение полковник Даниловский. - Хоть топор вешай.

Все встали.

- Садитесь, - махнул рукой Федор Семенович. - Продолжайте работать.

Федор Семенович Даниловский возвратился в дивизию еще в начале месяца. Мы искренне обрадовались этому. С ним сработались и, как говорят, понимали его с полуслова. Следом за ним вернулся и начальник штаба подполковник Абашев.

Отъезд в распоряжение корпуса комдива, а затем и начальника штаба в разгар боев до некоторой степени повлиял на нашу работу. К руководству дивизией пришли другие люди. Иными стали требования. Естественно, перестройка нашей работы коснулась полков, батальонов, других звеньев дивизионного механизма и вызвала определенную реакцию, толки. Теперь, выражаясь словами Петра Васильевича Румянцева, все стало на свое место.

- Товарищ полковник, - подошел к Даниловскому начальник разведки майор Коротаев, - боевое охранение доносит: немцы ведут себя спокойно. Полки сменились, разрешите моим ребятам сдать позиции?

- Да, Валентин Иванович, меняйте разведчиков и выводите их в тыл.

Смена прошла организованно. Противник не проявил беспокойства: видимо, ничего не заметил.

Утро части встретили на марше. Дивизия шла по маршруту: Заиваньево, Еланы, Капустевич, Заходы, небольшая железнодорожная станция Василевичи.

- Поредел строй, - пропуская колонну полка, не выдержал подполковник Абашев. - Ох как поредел!

Мимо нас следовали подразделения 828-го стрелкового полка. В батальонных колоннах по семьдесят - девяносто человек, не больше. В пулеметных расчетах и расчетах противотанковых ружей - по одному, в минометных и артиллерийских - по два-три человека. Солдаты шли усталым шагом, равнодушно смотрели вперед или себе под ноги. На буланом коне возле нас остановился командир полка.

- Николай Викторович, сколько активных штыков в строю?

- Триста сорок.

Подполковник Красовский снял шапку, вытер платком бритую голову, тяжело вздохнул:

- Нелегко дались нам Дубрава с Притыкой. Много людей потеряли, да и каких людей - опытных, настоящих бойцов.

Подъехала машина с командиром дивизии, начальником политического отдела, а вслед за ней подкатил видавший виды трофейный автобус с начальниками служб. Офицеры вышли из машин.

- Штаб в сборе, - произнес Петр Григорьевич Жеваго. - Начнем, Федор Семенович?