Вячеслав Алексеев
Из записок геолога
Клад
Эта история началась в конце 1964 года, вместе со сдачей трех пятиэтажек, с которых пошел разростаться Тушинский район. В новенькую квартиру, вселилось многодетное семейство директора известнейшего в Москве гастронома-высотки, что и по сию пору стоит на площади Восстания. В первую же весну все новоселы, включая семейство директора, вышли на ленинский субботник и дружно принялись благоустраивать двор: под окнами сажались березки, рябинки, кусты акации и другой растительности... А спустя пару недель, аккурат после майских праздников, посадили и... самого директора гастронома-высотки.
Что - за что... Не известно, да и не столь важно для дальнейшего повествования.
Прошло десять лет. Бывший директор скончался тогда еще, спустя пару годиков - на нарах. Его семья, потеряв былое благополучие, потихоньку спивалась: распродавались книги, аппаратура... Затем мебель... Дошло дело и до сантехники: семья отдала кому-то за пару пузырей собственный унитаз. От беспробудной пьянки умер старший сын, за ним и мать ушла в мир иной. Старшую дочь отправили на 101 километр и в квартире остались младшие (но уже совершеннолетние) сестра с братом. Соседи давно поставили на этой семье жирный крест, и вдруг... О! Чудо! Младший резко бросает пить, сам идет лечится, устраивается на работу.
Надолго ли? Как выяснилось - все всьерьез. Владимир (так зовут нынешнего хозяина квартиры) делает капитальный ремонт, потихоньку выкупает собственную мебель, обрывает связи с прежними дружками и обзаводится новыми - со всех сторон вполне положительными и непьющими. Попал и я в их число: соседи как ни как... Впрочем его интерес ко мне оказался не случайным.
Через некоторое время я и еще один сосед - Димка, начинающий инженер-электронщик, настолько привыкли проводить вечера у Владимира за чашкой чая с обычным трепом о музыке, джинсах и прочем, что чуствовали себя у него в квартире - как дома. И как-то в один из вечеров, достаточно присмотревшись к нам, Владимир открылся:
- Дим, ты знаешь Витьку из соседнего дома?
- Это что машину купил? Знаю. Не так, что очень хорошо - он же старше нас, у него другая тусовка была. - Ответил Дима. - А зачем он тебе нужен?
- Да, он с моим старшим братом дружбу водил - такая же пьянь была, а потом резко так... - Подтвердил Владимир.
- За ум взялся? Бывает. - усмехнулся я.
- За ум... На мои деньги, как выяснилось...
- Как это? - заинтересовались мы одновременно.
- Мать ему, сдуру, отцов акордеон отдала, за бутылку. Там половина клавиш не работала. Валялся этот аккордеон у Витьки без дела, валялся, а потом он полез клавиши исправить. Меха то вскрыл, а в аккордеоне двадцать пять тысяч сотенными. Пачки изнутри прилеплены были. Потому и не играла музыка. Что б мне самому то туда залезть?
- И что теперь?
- А ничего. Витька отпирается - не было никаких денег и все тут. В милицию же не пойдешь заявлять. Он дружкам разболтал, а от них - я узнал.
- А откуда такие деньги то? От отца остались? - Спросил я. - У вас же вроде бы обыск был и все такое...
- Ты чего, не знаешь, что ли? Они ж ничего не нашли. То есть вообще ничего. Да и эти двадцать пять штук для отца - копейки сущие. Вам одним скажу, только больше никому - ни-ни! Банка у нас была из под кофе, битком набитая царскими золотыми цервонцами. В буфете стояла. Тяжеленная. Я ее неодноднократно видел и червонцы перебирал - еще когда пацаном был. И ее при обыске не нашли.
- Значит, где-то здесь?
- Дима, не считай меня за идиота. Ты думаешь, почему я ремонт сделал и весь паркет перебрал? Почему я сейчас из последних сил карячусь, копейки экономлю - чтоб именно свою мебель обратно добыть? Пусть битая, пусть царапанная - мне наша мебель нужна!
- Понял. Ты думаешь, золото где-то здесь?
- Не знаю. Милиция тогда капитально все исследовала, даже стены простукивала. Я же помню все - не маленький уже был... А отец стены не долбил - это я тоже помню.
- А может нашли, да втихаря притырили?
- Ты чо? Совсем, чтоль? Там соседи понятыми по следам ОБХСС-ников ходили, да и мы тоже всем семейством. Исключено. Опять-таки, на суде было бы лишним аргументом...
- Значит - во дворе где-то.
- Я тоже так думаю. - Ответил Владимир. - Дачи у нас не было... И еще один момент: сколько я себя помню - отец всегда игнорировал все эти субботники с воскресниками, а за неделю до ареста - сам вызвался кусты-деревья сажать. Ведь весь вот этот участок - Владимир махнул рукой в сторону окна - мой отец вскопал. О чем это говорит?
Информация возбуждала. Не сговариваясь мы вскочили с кресел и подошли к окну. На улице темнело, но освещенный окнами заросший участок просматривался отлично.
- Вот эти три березки посадил мой отец. - Сказал Владимир указав на деревья. - И клен тоже он.
- А вон ту рябинку - я сажал. - Не к месту вставил я.
- Зато вон для тех кустов я копал яму, а сами кусты сажал отец - Добавил Владимир. - Вот черт их знает, банка может быть где угодно.
- Скорее всего - под березками. - Добавил Дмитрий.
- Почему? Мог и посреди участка пихнуть.
- Не, у поверхности - бессмысленно, а самые глубокие ямы - для саженцев. Согласись - просто так яму копать, на виду у всех - очень чревато. Да и оно вроде как бы и приметнее, под деревьями то.
- Беда. Березки то уже выше пятого этажа вымахали. Если их спилить, да потом еще и корчевать... Неприятностей не оберешься.
- Володь, ты еще учти, что твоя банка могла врасти в дерево - тогда то саженец тоненький был, а сейчас?
- Ну и? Какие будут предложения? Тому кто предложит способ, с помощью которого найдем банку - 10% содержимого, а тому кто найдет саму банку - 25%.
- Хм... Ну я за пару дней миноискатель могу слабать. - Предложил Димка.
- Годится. А что скажет геология? - Обратился ко мне Владимир.
- Что тут тебе - месторождение, что ли? Впрочем, если бы пробы подземных вод отобрать, я б их в нашу лабораторию пристроил бы и с девчонками б договорился об анализе на золото. Но сам подумай - откуда у поверхности вода? Хотя... Знаешь что... Нам не нужна вода. Придумал! Срываем по листочку с каждой березки и уже по ним проводим анализ. А? Как?
- Тогда и с клена нужно листок сорвать, и с вон того куста - их тоже отец сажал...
