– В семь часов, – нерешительно проблеяли на том конце.

– Говорите адрес, я встречу вас у выхода. По телефону мы ни о чем не договоримся. – И, сообразив, что он ищет предлог для отказа, присовокупила: – А может быть, мне лучше приехать к вам домой?

– Нет-нет, – сразу же заторопился Евгений, – лучше встретимся после работы.

Он продиктовал адрес.

«Все ясно, – подумала Рита, повесив трубку, – он не хочет, чтобы его мамаша узнала про меня. Но на что ей я? Значит, он не хочет, чтобы мать вспоминала про Маринку. Может, у нее от воспоминаний о невестке начинаются колики? Или нервная почесуха… Вполне возможно, вот сын и бережет мамочкино здоровье. Но на этом можно хорошо сыграть. Если он не ответит на мои вопросы, пригрожу, что пойду за ответами к мамаше».

Рита по голосу своего собеседника поняла, что по-хорошему она с ним вряд ли договорится, и решила применять метод шантажа.

Рита сразу его узнала – уж очень подходил к описанию Сережки. «Но не будем наклеивать преждевременные ярлыки, – тут же одернула она себя, – первое впечатление может быть обманчиво».

Увидев привлекательную молодую женщину, Евгений слегка оттаял. Оказалось даже, что за время, что прошло после их разговора, он произвел ревизию в своей памяти и где-то там в уголке обнаружил намек на воспоминание о том, что у его бывшей жены в далекой провинции жили мать и сестра.

– Я могу показать паспорт, – агрессивно начала Рита вместо приветствия, – чтобы вы не думали, что я питаю по отношению к вам преступные намерения.

– Ну зачем же, – протянул Евгений, – я вам на слово верю. Итак, – начал он, осторожно улыбаясь, – что вы хотели мне сказать?

Рита подумала, что на улице разговаривать неудобно, но вряд ли удастся затащить Евгения куда-нибудь, где можно поговорить спокойно. Поэтому она взяла его под руку и подтолкнула в сторону бульвара, на котором стояли скамейки, по случаю весны свежеокрашенные в ярко-зеленый цвет.

Евгений внимательно оглядел скамейку, даже потрогал ее пальцем и, только заметив, что с противоположной скамейки только что поднялся пожилой человек с палочкой, решился сесть.

– Так что вы хотели мне сказать? – напомнил он.

– Ничего особенного, – отчеканила Рита, – я только хотела вас спросить, что вы знаете о местонахождении вашей дочери Елены.

– Погода какая сегодня хорошая, вы не находите? – Евгений откинулся на скамейке, подставляя лицо слабому вечернему солнцу.

Рита взглянула на него в полном удивлении, но он этого взгляда не заметил. Они помолчали немного, и когда Рита начала уже заводиться, он заметил:

– Должен вас огорчить, Маргарита…

– Андреевна, – машинально подсказала Рита.

– Должен вас огорчить, я ничего не знаю о местонахождении моей дочери Елены.

– Даже отдаленно не имеете представления, где она может находиться?

– Ну почему же, отдаленное представление я имею. Она с матерью где-то за границей.

– Во Франции…

– Вот как? Я не знал, – Евгений повернулся к Рите лицом, – что ж, я рад за дочку. Франция – чудесная страна, я сам, правда, там никогда не был.

Рита открыла было рот для гневной тирады, но усилием воли сдержала себя. Так она ничего не добьется. В конце концов, это она искала встречи с Лялькиным отцом, и если она будет разговаривать с ним грубо, он просто может послать ее подальше. Правда, что-то подсказывало Рите, что встреча завершится ничем. Она осторожно скосила глаза на Евгения. Среднего роста, довольно щуплый. Глаза из-за очков кажутся маленькими и какими-то невыразительными. Очки, правда, в дорогой оправе. А сам одет очень просто, но с подчеркнутой аккуратностью. Что ж, это положительное качество…

Рита тяжело вздохнула. Она знакома с этим человеком всего несколько минут, а он уже ей безумно надоел. Прав был Сережка, зря она затеяла эту встречу.

– Вам не интересно, как живет ваша дочь? – пробормотала она.

– Я уверен, что она живет хорошо, просто отлично.

– Откуда у вас такая уверенность?

– Потому что она с матерью. А если бы ее матери там не нравилось или не устраивал новый муж, то она бы нашла способ сообщить мне об этом. Или бы вернулась и снова начала бы звонить по телефону и надоедать просьбами о деньгах. Если ее нет – стало быть, там, во Франции, ей нравится, ее полностью устраивает новый муж и мои заботы ей не нужны.

– Ей – не нужны, а дочери? Вы совсем не скучаете по девочке? – настойчиво спрашивала Рита.

Что-то дрогнуло в его лице, он снял очки и начал протирать их безукоризненно чистым носовым платком.

«Мама – Светлана Федоровна», – вспомнила Рита, отметив чистоту платка. Глаза Евгения без очков казались больше, но взгляд был отрешенный и какой-то беспомощный.

«Близорукость, – поняла Рита, – как бы у Ляльки не проявилась она с возрастом…»

– Моя бывшая жена превратила мою жизнь в ад, – медленно заговорил Евгений. – Она настраивала дочку против меня и моей мамы, не давала нам встречаться.

«Врет! – подумала Рита. – Маринка не могла так делать, у нее характер, конечно, взбалмошный, но далеко не стервозный. Это небось свекровь там руку приложила».

– И тем не менее, – продолжал Евгений, глядя куда-то вдаль, – я был против их отъезда. Я имею право видеть дочь. Я так и сказал Марине. Но она не послушалась. Она увезла ее тайком, даже попрощаться не дала мне с Лялькой.

– Слушайте, что вы мне вкручиваете! – не выдержала Рита. – Во-первых, Марина никогда бы так не сделала, она даже к нам приезжала с дочкой, чтобы проститься. А уж не дать ребенку повидать отца родного перед отъездом – этому я никогда не поверю! А во-вторых, если бы вы не захотели, то они никогда бы не уехали. Потому что при выезде французское консульство требует разрешение на поездку от отца ребенка. Разрешение должно быть с подписью и заверенное нотариально! И не говорите мне, что не давали такого разрешения!

– Что вы говорите? – Евгений поглядел на Риту поверх очков. – Вы уверены?

– Пойдите сами в консульство и прочитайте! Там правила висят на дверях! Хватит валять дурака! Отвечайте, куда она уехала, кто ее пригласил. Фамилию и адрес этого человека вы должны знать!

– Но я ничего не знаю, – промямлил этот придурок.

Господи, это надо уж совсем рехнуться, чтобы выйти за такого замуж! Куда Маринка только смотрела?

– Значит, ее уволили с работы, и жить стало не на что. А вы давали деньги только на Ляльку, да и то немного, мне Сережка рассказал.

– Я не сын Рокфеллера, – огрызнулся Евгений, – у меня, между прочим, еще мать-пенсионерка на содержании…

Рита представила, как жила Маринка последнее время перед отъездом. Отложенных денег у нее не было, она никогда не умела копить впрок, за что тетя Люба очень ее осуждала. Работы тоже было не найти – все же ей далеко за тридцать. Убавляй не убавляй возраст, а при поступлении на работу паспорт требуют. Специальности никакой, а девочкой на побегушках не возьмут – старовата. Да она и сама не пошла бы – зарплата маловата, а Маринке нужно было семью кормить.

Разумеется, она нервничала, наверняка пыталась искать помощи у этого типа, что сидит сейчас рядом с Ритой и делает вид, что наслаждается майским вечером. И никакой поддержки от него не получила – ни материальной, ни даже моральной. А когда ей показалось, что выход найден, что можно уехать в Европу и все начать сначала, бывший муженек, видите ли, уперся рогом и ни в какую не давал разрешения на поездку. Интересно все же, каким образом Маринка его обошла?

Как видно, мысли Евгения текли в том же направлении, потому что он вдруг повернулся к Рите весьма проворно.

– Ну хорошо, – внезапно в его глазах мелькнула искра озарения, – так или иначе, но она уехала во Францию, и что теперь?

– А то, что мне очень не нравится вся история с ее отъездом. Вас не волнует, что она не писала оттуда?

Евгений пожал плечами.

– Но она не написала даже родному сыну!

– На вашем месте я бы не стал так беспокоиться только из-за того, что она не пишет… Конечно, если у вас есть более конкретные подозрения…