— Ты что, договор не составлял?

— Составлял, а он меня уговорил там сумму поставить меньшую, чтобы налоги платить поменьше. А теперь говорит, что стоит в договоре, то и оплатим.

— Вот жулик, а еще главбух такой крупной больницы! Так и психов бедных обкрадывает!

После обеда настроение у Борьки улучшилось, но как только я приступила к нему с требованиями починить, наконец, бачок в туалете, он удалился к Лешке в комнату и просидел там за компьютером до вечера, а я так разохотилась к домашнему хозяйству, что даже испекла его любимый пирог к вечернему чаю. Он ужасно растрогался и вообще выглядел таким довольным и счастливым, что у меня язык не повернулся спросить его, что у него там произошло с женой, какие неприятности и почему, если он так по мне скучал, то решил вернуться только теперь, когда с отъезда Лешки прошло почти полгода. И про свою дальнейшую жизнь мне не хотелось сейчас думать. Вот когда разберусь с этими проклятыми деньгами, тогда и буду думать, как жить дальше, и искать работу. Во мне еще занозой сидел вопрос: где взять восемь тысяч долларов на обучение Лешки в Штатах, две-то у меня были накоплены. Видно, придется распрощаться с мыслью об Америке и к лету ожидать сына сюда.

Проводив Милу, Надежда занялась работой. В среду в институте присутственный день, как они шутят, то есть все сотрудники сходятся и координируют свои разработки. До вечера время пролетело незаметно, скоро муж вернется, будем ужинать. Она убрала свои схемы, поставила чайник, и тут раздался знакомый звонок в дверь.

— Как хорошо, что ты сегодня пораньше! — с улыбкой сказала она, но это был не муж.

На пороге стояла смущенная соседка Мария Петровна, а с ней какой-то мужчина. Надежда совсем забыла, что Мария Петровна тоже звонила два коротких звонка, как все домашние, Надежда сама в свое время так с ней договорилась.

— Здравствуй, Надежда, ты уж извини, что мы к тебе без предупреждения, но вот человеку очень нужно с тобой поговорить. Он из очень важной организации, ты меня понимаешь? Он тебе сам все объяснит. А я уж пойду.

«Ну и ну! Значит, этот тип решил через Марию Петровну действовать. Что уж он ей наговорил там? Я бы его ни за что в квартиру не впустила», — пронеслось в голове.

— Простите, из какой вы организации? Что-то я не поняла. Из КГБ, что ли? Так теперь его нету.

— Если вы имеете в виду ФСБ, то я не оттуда. Это я вашей соседке сказал, что я из КГБ, пожилой человек в этих тонкостях не разбирается.

Надежда вгляделась в своего гостя. Росту среднего, голос негромкий, на вид лет сорок, довольно подтянутый, словом, черт его знает, что за человек, и как это она впустила его в квартиру!

— Может быть, не будем разговаривать в коридоре? — гость улыбнулся довольно приветливо.

Надежда открыла было рот, чтобы сказать, что она его в дом не приглашала, так что можно и в коридоре постоять, это ведь ему от нее что-то надо, а не ей, но как-то само собой получилось, что она кивнула в сторону кухни. «В комнату ни за что не пущу», — подумала она на ходу.

Гость разделся, аккуратно повесил куртку на вешалку, остался в джинсах и сером свитерочке, вытер ноги и прошел в кухню. Там он сел за стол напротив Надежды, достал какое-то удостоверение и протянул ей.

— Что такое? — удивилась Надежда.

— Да-да, вы не ошиблись, я частный сыщик, это лицензия, все законно, вот, сами видите, все печати на месте.

Надежда прочитала фамилию — Петров.

— А на удостоверении из КГБ, которое вы показали моей соседке, было написано Сидоров?

Гость промолчал, только продолжал смотреть на нее очень пристально.

Голова у Надежды почему-то стала тяжелая, как при гриппе, глаза стали закрываться, но усилием воли она стряхнула с себя эту одурь. Она вдруг вспомнила своего одноклассника Гришку Гинсбурга. После школы он окончил медицинский, потом увлекся всякими методами гипноза и внушения. И когда они отмечали десятилетие окончания школы, Гришка проводил над ними опыты. С Надеждой он промучился почти час, никакого результата не получил и торжественно заявил, что она не поддается никакому виду внушения, это у нее от природы такое качество. Гришка давно в Штатах, работает там в каком-то институте парапсихологии, видно, и правда были у него способности, но слова его Надежда запомнила очень хорошо и свое тогдашнее состояние тоже.

"Вот это да, ведь он меня гипнотизирует! Что же делать? Притвориться, что засыпаю, а потом стукнуть его вон той сковородкой? Черт, сковородка-то тефлоновая, легкая. Ведь были же чугунные сковородки, так увезла на дачу. Саша говорит, купи, мол, все новое, а теперь без чугунной сковородки как без рук.

Господи, Саша же должен скоро прийти! Совсем немного времени мне до него продержаться. А там уж он меня не даст в обиду. Спокойно, Надежда, не нервничай!"

Она пошевелилась и сказала гостю вежливым тоном:

— Не хотите ли чаю?

Если он и удивился, то не подал виду, но смотреть на нее пристально перестал.

«Не вышло, голубчик!» — злорадно подумала Надежда.

Она рассмотрела его повнимательнее. Пожалуй, что не сорок лет ему, а к пятидесяти. Морщинки под глазами и вообще вид такой… А если сзади посмотреть, то тридцать лет можно дать. Худощавый, подтянутый, спортивный, наверное. Вот и Саша у нее тоже худой. А она от этой спокойной жизни только прибавляет.

Bee, с сегодняшнего дня больше не ем бутербродов и сладкого! Нет, лучше с завтрашнего.

— Вам достаточно? — спросила она.

— Что — достаточно?

— Ну, сначала вы попробовали гипноз, а теперь читаете мои мысли.

Поверьте, там нет ничего интересного, обычные бабьи глупости.

— Во-первых, читать мысли гораздо сложнее, чем гипнотизировать, поэтому я делаю это лишь в самом крайнем случае, а во-вторых, что касается бабьих глупостей, то не притворяйтесь, Надежда Николаевна, вы очень умны.

«Зато вы — очень нахальны», — подумала Надежда, а вслух сказала:

— Времени у вас полчаса, потом придет муж. Раз уж пришли, говорите, что вам от меня надо, и побыстрее.

— Мне нужна видеокассета, которую вы взяли в квартире убитых соседей, желательно с объяснениями.

— А кто вы такой, чтобы я так просто отдала вам эту кассету?

— Я вам уже говорил, что я частный сыщик, сам по себе, ни к милиции, ни к другим организациям не имею отношения, у вас есть интересующая меня улика, вам она ни к чему. Отдайте ее мне, и я уйду.

— Тем более я не должна отдавать вам эту кассету. Раз я ее незаконно оттуда стащила, так придется мне идти к следователю Громовой, каяться и отдать кассету ей, ведь это важная улика. А вы идите потом к Громовой и разбирайтесь с ней.

— А что же вы раньше этого не сделали, не отдали Громовой эту видеокассету?

— Не люблю Громову, — надулась Надежда.

— Вы с ней близко знакомы?

— Это неважно, не люблю — и все!

— Ну ладно, что же вы хотите за эту кассету, я так понимаю, деньги вас не интересуют?

— Деньги меня интересуют, как всякого нормального человека, но продавать вам эту кассету я не собираюсь. А я хочу, чтобы вы ответили мне на несколько вопросов по поводу этого дела, оно меня очень интересует.

— Допустим, я согласен.

— Чудно! Тогда, во-первых, кто ваш работодатель? Если вы частный сыщик, то на кого вы в данный момент работаете?

— Гм-м, сосед ваш, Геннадий Березин, работал в крупной фирме, там своих сотрудников ценят и очень интересуются, кто мог причинить им такой вред. К милиции им обращаться не с руки, да и сами понимаете, что там милиция может выяснить, вот и наняли меня.

— Значит, в убийство из ревности они там, в фирме, не поверили?

— Рассматривал я и такой вариант, — уклончиво ответил гость, — тем более что у жены убитой на работе кто-то был.

— Да, был, — задумчиво проговорила Надежда, но тут же постаралась выбросить из головы эту мысль, вспомнив о необычных способностях своего гостя.

— Что касается убийства из ревности, то это полная чушь, когда кассету просмотрите, сами в этом убедитесь. И теперь второй вопрос: почему они оба дома были, то есть почему они в будний день днем находились не на работе, хотя все соседи знали, что они много работали и дома бывали только по выходным?