— Вы с «Пытливого»? — спросил капитан.
Кравцов кивнул головой:
— Именно оттуда. Так сказать, потерпевший крушение. С детства мечтал о таком приключении. — Он рассмеялся и сказал доверительно: — Мне с самого начала казалось, что произойдет какое-нибудь приключение. Я даже заранее присмотрел, где лежит эта шлюпка. Сейчас все переплывают океаны на плотах, на шлюпках… Скажите, а куда занесло бы меня это течение?
Воробейчик нахмурился (он не выносил легкомысленных людей), пожевал губами и сказал тусклым голосом:
— Что ж, очень приятно… Да, очень приятно. Проводите его, ребята, в кают-компанию. И вы, доктор, пожалуйста, посмотрите, что ему нужно.
— Поесть ему нужно, — буркнул корабельный врач, — больше ничего. Здоров, как… — Он помедлил, подыскивая, видимо, какое-то оригинальное выражение, потом вздохнул и закончил: — Здоров как бык.
Все свободные от вахты пошли с Кравцовым в кают-компанию. Чемодан он тащил сам, а гитару и туфли торжественно несли ребята: Кравцов как-то сразу всем понравился.
В кают-компании наш кок моментально накрыл стол. Второй помощник капитана принес отглаженные брюки, механик — новенький китель (застегнуть китель Кравцов, конечно, не смог: пуговицы не сошлись). Словом, через пять минут Кравцов, как он выразился, приобрел вид, удобный для логарифмирования.
— А теперь, — сказал он, расправившись со второй порцией котлет, — теперь посмотрим, как поживают мои зверушки.
Он поставил чемодан на стол, нежно погладил крышку (мне почему-то запомнилось каждое его движение), ловко щелкнул замком и…
Вот здесь это и произошло.
Мы увидели молнии и услышали гром. То есть грома, собственно, не было. Просто кто-то опрокинул стул, а кок выпустил из рук поднос с компотом. Но молнии были — самые настоящие шаровые молнии.
Я еще в детстве видел шаровую молнию. Это случилось в Пятигорске, во время грозы. Однако ту молнию я видел издалека, а эти лежали в двух шагах от меня. Их было не меньше дюжины, и они доверху заполняли чемодан. Самые крупные имели размер с кулак нашего боцмана, то есть сантиметров пятнадцать в поперечнике. Все они отличались друг от друга цветом. Только две, совсем небольшие, были черными, остальные имели окраску — сиреневую, зеленоватую, оранжевую, Желтую… Одна, например, излучала тусклый серый свет, другая ярко-красный…
Когда Кравцов открыл чемодан, в кают-компании сразу стало просторно: все отскочили к стенкам. И тогда наступила такая тишина, что отчетливо слышалось слабое жужжание молний. А потом Кравцов взял в руки зеленоватую молнию.
— Ну что ты жужжишь? — нежно спросил он. — Тебе не нравится это соседство? Ладно, мы тебя переложим. Возьмет и переложим… — Он сунул молнию в карман брюк; жужжание прекратилось. Кравцов удовлетворенно улыбнулся: — Ну, вот и отлично!..
Это было уж слишком!
Мы обалдели — другого слова не подберешь. Да, мы обалдели и не могли сказать ни слова.
— Так это и есть ваши молнии? — раздался в дверях спокойный голос капитана. — Значит, часть вы спасли?
— Они самые, — улыбнулся Кравцов. — Но четыреста семь штук потонуло. Основной груз. Отборные, стандартные молнии… А в этом чемоданчике я вез экспериментальные образцы. Понимаете?
Воробейчик, видимо, понимал. Зато мы не понимали ничего, абсолютно ничего! И тут, знаете, словно плотина прорвалась: все наперебой начали задавать вопросы. Но к столу никто не подошел. Откровенно говоря, мы просто боялись. Представьте себе, что кто-то открыл на столе чемодан, наполненный змеями; может быть, они и дрессированные, однако все-таки страшновато… Согласитесь, что шаровая молния нисколько не лучше (во всяком случае, на первый взгляд) ядовитой змеи!
— Тихо, ребята, — сказал капитан. — Товарищ Кравцов все вам сейчас объяснит.
— Только не сейчас! — взмолился Кравцов. — Прежде всего надо отыскать «Пытливого» и попробовать поднять груз… Ну ладно, — неожиданно уступил он. Ладно. В двух словах объясню. Природные шаровые молнии дикие, неустойчивые. Они иногда достигают огромных размеров, до десяти метров в диаметре, но существуют недолго, не больше двух-трех минут. Ну вот, мы и поставили задачу… Шаровая молния, друзья, это прекрасный аккумулятор энергии. Во много раз выгоднее транспортировать энергию в виде шаровых молний, чем передавать ее по проводам или запасать в виде горючего. Вот посмотрите. — Он взял из чемодана крупную желтую молнию. — Весит эта штука пустяки, граммов десять, а энергии в ней достаточно, чтобы в течение года приводить в движение трактор. Правда, мы еще не научились делать молнии, сохраняющиеся годами. Пока они у нас живут, как правило, недолго: восемь-десять месяцев, изредка год-полтора.
Он небрежно бросил молнию в чемодан и взял другую, очень яркую.
— А вот это другой сорт, для освещения. Света она дает как трехсотсвечовая лампа — и не перегорает, не разбивается… Эта вот, черная молния, в основном испускает тепловые, инфракрасные лучи. Сейчас у нее, правда, сероватый оттенок, но, когда мы усовершенствуем такие молнии, они будут на вид совсем черными.
— А они… того… не опасны? — спросил кто-то.
Кравцов рассмеялся:
— Попробуйте, подержите в руках! — Он оглядел нас. — Ну, кто решится?
К чести наших ребят надо сказать, что никто не испугался. Все шагнули вперед, к чемодану.
— Вы только окна закройте, — сказал Кравцов, показывая на иллюминаторы. Мои зверушки могут улететь. У них такой строптивый характер…
Я осторожно взял из чемодана сиреневую молнию. Странное это было, доложу вам, ощущение! Примерно такое, как будто вы пытаетесь удержать в руках каплю ртути. Вроде и есть что-то в руке, а чуть нажмешь — и все ускользает… Молнии действительно почти ничего не весили, во всяком случае, не больше, чем детские воздушные шарики Сиреневая молния оказалась совсем холодной, а красную трудно было удержать в руках. Наш кок, схвативший ее, сейчас же бросил обратно в чемодан.
— Осторожнее, товарищи! Пожалуйста, осторожнее! — повторял Кравцов. — С ними нужно обращаться нежно. Сейчас я вам покажу…
Но показать ему не удалось. Нас — Кравцова и меня- позвали наверх, к капитану. Кравцов сложил молнии в чемодан, и мы пошли на мостик.
— Вот он, ваш «Пытливый», — сказал Воробейчик. — Полюбуйтесь.
Любоваться, собственно, было не на что. Из воды торчали только верхушки мачт. «Пытливый», напоровшись на скалы, затонул метрах в ста от острова Сломанная Челюсть.
Представьте себе две скалистые гряды, поднявшиеся из моря и протянувшиеся параллельно друг другу на четверть мили. Скалы были черные, невысокие и торчали, как изломанные зубы. Я хорошо знал эту Сломанную Челюсть. Здесь погибло немало кораблей. В шторм волны свободно гуляли над скалами, а огонь небольшого маячка, установленного на одной из скал, был плохо виден… Да, Сломанная Челюсть умела крепко кусаться!
— Глубина небольшая, — сказал капитан. — Метров пять-шесть. Ну, что вы думаете, старшина? Сможем мы вытащить эти молнии? Заметьте, пожалуйста, дело добровольное. Так мне из управления радировали. Кто знает, как они себя будут вести под водой…
— Да, очень интересно! — подхватил Кравцов. — Мы таких экспериментов еще не ставили. Пока, надо полагать, молнии сохранились, но… Если одна взорвется, грохнут и все остальные. Тогда от этого островка только дым останется. Знаете что? — Он обернулся к капитану: — Дайте мне акваланг, я сам полезу. Я могу. Ну, идет?
Воробейчик долго жевал губами, потом спросил меня:
— Как вы думаете?
Я ответил, что готов спуститься. Но если Кравцов действительно может пользоваться аквалангом, то лучше идти вдвоем, потому что у этих молний, как заметил сам Кравцов, строптивый характер.
— Решено! — воскликнул Кравцов. — Идем вместе.
Я объяснил ему, что на корабле решает капитан. Воробейчик еще долго жевал губами и скучно смотрел на торчавшие из воды мачты.
— Пойдете вдвоём, — сказал он наконец. — Молнии будете грузить на шлюпку и свозить на островок, вон туда, видите? Я вызову по радио баржу, рисковать кораблем мне не хочется.
