Литмир - Электронная Библиотека
A
A

- Чрезвычайно любопытно, - сказал Упшинский, схватив эти флаконы. Чрезвычайно! Мы сейчас же и попробуем...

Он развил такую бурную деятельность, что мне оставалось только смотреть. Налил проявитель и закрепитель в крышки, снятые с массивных чернильниц. Подбежал к окну, рванул веревку. С грохотом спустилась штора, выбросив в воздух густое облако пыли. Упшинский пронырнул через это облако к другому окну. Хлопнула вторая штора, на мгновение наступила темнота, и тут же зажегся красный огонек. Вениамин Николаевич торжествующе воскликнул:

- Горит! Посмотрите - горит!..

Впрочем, он тут же забыл обо мне и занялся фотобумагой. Он возился минут сорок. Проверил бумагу. Потом стал жечь спички. Сразу по пять штук. Подносил их к самой бумаге. Не знаю, как она не загорелась. Он даже закурил от "красной" спички.

Прекратил он эту возню, когда в коробке остались три спички. Ему очень хотелось поиграть и с ними, но он был воспитанным человеком. Он со вздохом вернул мне коробку и поднял шторы. Потом мы наведи порядок на столе. Упшинский почистил свой костюм.

- Значит, так, - неторопливо и важно сказал Вениамин Николаевич. Отказик я вам все-таки напишу. Да вы не смотрите на меня так...

Я смотрел потому, что в стеклах его очков снова очень ясно отражались книжные шкафы.

- Наверное, вы уйму времени ухлопали, чтобы приготовить одну коробку таких спичек, - продолжал он. - А на спичечных фабриках возиться не будут. Там массовое производство. Они даже свою технологию не выдерживают. Извольте полюбоваться.

Он достал обычные спички, чиркнул спичкой о коробок. Спичка вяло зашипела. Вениамин Николаевич методично пробовал спички. Пятая спичка зажглась, разбрасывая зеленые искры.

- Такое качество, - наставительно произнес Вениамин Николаевич. - Ваши спички будут выполнены примерно на таком уровне. Четыре не зажгутся, а пятая засветит фотоматериал. До свиданья.

Сейчас я перечитал эти страницы и вижу, что не совсем верно изобразил Упшинского. Вероятно, он бы рассказал обо мне тоже в несколько ироническом плане. Вениамин Николаевич, конечно, требовал слишком многого, изобретение не обязано сразу быть безупречным и неуязвимым, это так. Изобретателю оставалось либо бросить идею, либо довести ее до полнейшего совершенства.

И все-таки Упшинский отчасти был прав. Но я понял это позже. А тогда я решил взять реванш.

Я появился у Вениамина Николаевича через два месяца и, твердо глядя в отражавшиеся на стеклах очков книжные шкафы, объявил, что придумал "порошок невесомости". Упшинский фыркнул, но я выложил на стол спичечную коробку с шестью сероватыми таблетками (это был самый элементарный аспирин).

Все строилось на психологическом расчете. В _этой_ коробке Вениамин Николаевич видел "красные" спички - и они работали. Коробка давила на психику, заставляла поверить, что "порошок невесомости" тоже будет работать...

- Можем испытать хоть сейчас, - нагло сказал я.

- Сейчас? - неуверенно переспросил Вениамин Николаевич.

И снова произошло чудо. Как и в прошлый раз. Вениамин Николаевич ожил, стал обычным человеком, засуетился, подготавливая эксперимент. Клянусь, он поверил в мой "порошок невесомости"!

Мы зажгли электрический свет и опустили шторы (чтобы с улицы не было видно летающего по комнате человека). Потом я отправил Упшинского за каким-нибудь романом (порошок действует два часа, скучно висеть под потолком, ничего не делая). Потом Вениамин Николаевич принес бутылку лимонада (таблетки горьковаты).

- Ну, - сказал Упшинский, вытирая вспотевший лоб, - кажется, все...

Я внимательно оглядел потолок и потребовал веничек, чтобы можно было смахнуть пыль. Веничка не оказалось, и Вениамин Николаевич принес чистое полотенце.

- Ну? - простонал он. По-моему, он просто сгорал от нетерпения.

Я налил лимонад в стакан, открыл спичечную коробку, достал таблетку и поднес ко рту.

- С богом, - прошептал Вениамин Николаевич, заглядывая мне в рот. Начинайте же...

Я посмотрел на него (я старался смотреть задумчиво и как бы с сомнением) и сказал:

- Нет. Пожалуй, не будем начинать...

- Почему? - Он не скрывал огорчения.

- А потому, - объяснил я, - что вы все равно не поверите. Я буду два часа торчать под потолком, там душно и скучно. Истрачу таблетку. А вы опять откажете. Таблетки, дескать, требуют особой тщательности в изготовлении. Легко, мол, напутать... Нет. Не будет испытаний. Переключусь на изобретение какого-нибудь антиникотина. До свидания.

Я выпил лимонад и ушел.

Так началась моя дружба с Вениамином Николаевичем Упшинским. С той поры каждое свое изобретение я сначала отдавал на растерзание Вениамину Николаевичу. Он был придирчив и несправедлив, зато изобретения приобретали десятикратный запас прочности. А вот как объяснить привязанность ко мне Упшинского, этого я не знаю.

Дача Вениамина Николаевича - в Ильинском, под Москвой.

Заброшенный участок примыкает к лесу. Отличное место для выращивания птеродактилей. Безлюдно. Тихо. А для Вениамина Николаевича такие эксперименты - самое большое удовольствие.

Великое переселение состоялось в воскресенье. Мы привезли палеофиксатор, две раскладушки и кое-какое барахло.

- Изобретатель? - спросил Вениамин Николаевич, разглядывая новенькие джинсы Дерзкого Мальчишки.

- Гений, - ответил я. - Пока непризнанный.

Упшинский одобрительно кивнул.

- Это хорошо. Кстати, нет ли у него какого-нибудь нового средства... э... против курения? Жаль, жаль... А что же есть?

- Математика на пальцах. Любые задачи.

- Я к вам всегда хорошо относился, - грустно сказал Вениамин Николаевич, - а вы всегда шутите.

Пришлось тут же продемонстрировать решение квадратных уравнений. Упшинский мгновенно ожил.

- Потрясающе! - прошептал он, потирая руки. - Но ничего не выйдет. Вот увидите, ничего не выйдет...

Он потащил мальчишку к лестнице, они уселись на ступеньках и начали выяснять, выйдет или не выйдет. Когда я через час позвал их ужинать, Упшинский сердито отмахнулся:

- Не мешайте работать...

Я занялся расчисткой дачи.

Изобретатели годами тащили сюда всякий хлам. Плоды творческой деятельности, как говорил Вениамин Николаевич. Плодов было много. Они торчали в комнатах, на лестнице, на веранде, в сарае и, простите, даже в туалете. Если бы они работали, дача затмила бы любой павильон ВДНХ. Но работал только лесоветровой аккумулятор. Эта похожая на самовар штука была установлена на крыше. От самовара тянулись к ветвям деревьев десятка два разных тросиков. В" ветреный день деревья раскачивались, тросики дергались и нудно скрипели. К вечеру над крыльцом зажигалась лампочка от карманного фонаря.

6
{"b":"50398","o":1}