...Возвращаясь к налету на гарнизон в Веряжах, скажу, что ничем особенным этот бой отмечен не был: объединенными силами мы легко и быстро выбили гитлеровцев из деревни, изрядно при этом потрепав. Возникла, правда, досадная неурядица - командир одного из отрядов сбился на марше с пути, проплутал со своими людьми по лесу и вышел к Веряжам, когда бой уже кончился. Но, к счастью, на исход операции это не повлияло. Он очень переживал свою оплошность. К тому же мы со Степановым, проведя разбор действий командира на марше, убедились в том, что причина всех бед не стечение обстоятельств, а отсутствие элементарного умения пользоваться компасом и картой - вещь непозволительная. Проштрафившийся командир был строго наказан и, к чести его, принял наше решение без тени обиды или недовольства. Видно было, что он и сам не мог да и не хотел оправдывать свою неумелость. А главное, сделал правильные выводы, попросил помочь в приобретения нужных навыков.

В целом же от действий полка в этом бою впечатления у меня остались хорошие: люди обстрелянные, действуют грамотно, руководство боем отлажено нормально.

"ОТРЯД РАЗОРУЖИТЬ, КОМАНДИРА АРЕСТОВАТЬ". 1942 год, 4-16 апреля

В апреле заметно потеплело. Снег плавился на весеннем солнце, тяжелел от пропитавшей его талой воды, на дорогах заблестели лужи. И вновь наступила горячая пора для хозяйственников. Очень скоро надо будет переводить полк на летнюю форму одежды, а где ее взять? У всех на ногах валенки, по лужам в них не походишь, а чем заменить - тоже неизвестно. Кстати, именно валенки помешали в те дни провести операцию, успех которой не вызывал сомнений.

Мы жили в деревне Селище, примерно в 10 километрах к северу от озера Цевло - того самого, за которое ушел выбитый из Веряжей гитлеровский гарнизон. Он разместился в большой деревне, называвшейся так же, как и озеро,- Цевло, и чувствовал себя там, судя по данным полковой разведки, очень спокойно. Деревня находилась далеко за пределами Партизанского края, и это, видимо, представлялось гитлеровцам гарантией безопасности. Но нам-то никто не запрещал проводить операции вне территории края! К тому же именно успокоенность противника сулила верную победу. Мы запланировали ночной налет.

В назначенное время отряды пересекли лесной массив и вышли к озеру, по льду которого решено было двигаться дальше. Этот путь был до последнего времени единственно возможным - идти в обход, по берегу мешали заросшие густым кустарником низины и основательно раскисшие уже болота. Ночной морозец только чуть прихватывал их поверхность, тонкий ледок проламывался под ногами, и они сразу же уходили в жидкое месиво воды, грязи и снега. А обувь наша, повторяю,валенки.

Мы вышли на лед озера. И тут оказалось, что этот путь для нас также недоступен: лед был еще крепким, но оттепель покрыла всю его поверхность под снегом толстым слоем воды и буквально через несколько минут ноги у всех нас стали мокрыми насквозь. По озеру надо было пройти километра три, потом вести бой, потом возвращаться тем же путем. Ясно, что в бою возможны потери. Но сколько человек слягут больными после марша по ледяной воде туда и обратно? А если под утро ударит мороз - вещь вполне обычная, - что тогда? Сколько человек поморозит ноги? И не окажется ли в конце концов, что гитлеровцев в Цевло мы разгоним, но и полк потеряет боеспособность?.. Короче говоря, как это ни досадно было, я дал приказ об отмене операции и возвращении.

Той же ночью состоялась встреча, положившая начало событиям не вполне обычным. Мы вернулись в Селище и стали размещаться по избам - тем, разумеется, в которых жили до выхода на операцию. Отдав последние распоряжения, я вместе с Казаковым и Степановым направился к той избе, где раньше размещался штаб. Вася Цветков ждал нас уже у входа, но вид у него был какой-то озабоченный.

- Заняли нашу избу, товарищ командир,- сказал он, сам удивляясь такой новости. - А кто - ума не приложу.

Мы вошли в дом. Было темно, и я включил карманный фонарь. Его луч запрыгал по полу, повсюду высвечивая тела спящих на подостланной соломе людей - человек двадцать пять, все в одинаковых майках и все, как на подбор: молодые, крепкие, мускулистые. Родившееся в первую минуту возмущение угасло само собой - вид этих ребят, сладко спавших пусть даже на твоем собственном месте, был удивительно приятен. Я подумал еще: "Вот таких бы, да числом побольше,- в полк!" Потом обратил внимание на аккуратно составленное у стен оружие отряда. Оно тоже могло заставить позавидовать любого, поскольку получалось, что на каждых двух бойцов у них приходился один ручной пулемет и один автомат. Сила! Немного смущала, правда, беспечность командира этой группы: разве можно даже на территории края располагаться на ночлег, не выставив охранения? А ну как в деревню вошли бы не мы, а гитлеровцы?

Впрочем, решил отряд не будить и отправился со штабом в соседнюю свободную избу. Цветкову, правда, приказал выяснить, кто у этих ребят старший, и привести его ко мне.

Вскоре передо мной уже стоял такой же крепкий, как все остальные в его группе, парень в армейской форме без знаков различия и хриплым со сна голосом, но четко, по-военному докладывал.

- Командир отряда старший сержант Бучнев,- представился он.

Дальше выяснилось, что отряд скомплектован на Калининском фронте и целиком состоит из военнослужащих сержантского состава. Выполнив задание на оккупированной территории Калининской области, в районе железнодорожной станции Торопец, вышел в Партизанский край. Сейчас после отдыха направляется на задание за пределы края, в Бежаницкий район. Поинтересовавшись вооружением, я узнал, что действительно в отряде на каждых двух бойцов - ручной пулемет и автомат. Кроме того, отряд располагает таким количеством лошадей и повозок, которое делает его исключительно маневренным и быстрым.

Все это производило впечатление, заставляло задуматься. Нельзя ли перенять такой опыт? Ведь если создать в нашем полку сходные ударные группы, можно получить солидный эффект. Смущало только то, что автоматическое оружие удивительно прожорливо на боеприпасы, с которыми у партизан почти всегда были затруднения.