"Победоносный пролетариат не может никакому чужому народу навязывать никакого осчастливления, не подрывая этим собственной победы". (Энгельс, том 35, стр. 298).
Ленин, приведя эту выдержку из письма Энгельса к Каутскому, писал:
"Энгельс выставляет лишь один безусловно интернационалистский принцип, который он применяет ко всем "чужим народам", т.е. не только колониальным: навязывать им осчастливление значило бы подрывать победу пролетариата". (Ленин, том 30, стр. 51).
В этом случае пролетариат и той страны, которая навязывает, и той страны, которой навязывают социализм, заражается националистическими чувствами, а его интернациональные чувства притупляются.
Здесь следует остановиться на одном из основных принципов большевизма, провозглашенном Коминтерном с первых дней его существования. Этим принципом на первый план выдвигалась обязанность каждого иностранного коммуниста защищать первое отечество социализма - Советский Союз. Инициаторами и вдохновителями этого принципа были Ленин и Троцкий до 1934 года, до убийства Кирова. Казалось, что такой подход к обязанностям коммуниста, в условиях капиталистического окружения первого социалистического государства, был совершенно естественен. Но, как и многие другие догмы, этот принцип на практике выродился в слепое подчинение деятельности иностранных компартий эгоистическим интересам Советского Союза. Вначале этот принцип служил целям охраны социалистического отечества от посягательств империализма, но постепенно он выродился в безоговорочное подчинение интересов иностранных компартий национальным интересам Советского Союза.
Великорусские настроения Сталина особенно проявились во время войны и достигли высшего регистра в его речи-тосте, произнесенной им на приеме-банкете в честь победы над Германией в 1945 году. Вот часть этого тоста, приведенного в книге авиаконструктора А. Яковлева:
"Товарищи, разрешите мне поднять еще один последний тост. Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа и, прежде всего, русского народа (присутствующие восторженными рукоплесканиями и криками "Ура" встретили эти слова).
Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящей силы Советского Союза, среди всех народов нашей страны. Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение".
Сталин сказал, что руководящей силой Советского Союза является не пролетариат СССР, как это было декларировано Октябрьской революцией, а "русский народ", чем открыто перешел с позиций марксизма на сторону великодержавных интересов Российских бюрократов. Все прочие перепевы Сталина в его речи насчет особых достоинств русского народа дополнительно подчеркивают сталинский великодержавный шовинизм, на что обратил внимание еще Ленин в своем письме "об автономизации".
С легкой руки Сталина во всех официальных документах, материалах, словарях, энциклопедиях, учебниках записана эта оценка о превосходстве русского народа над другими народами Советского Союза. Так, например, в "Кратком философском словаре" за 1952 год написано:
"В советском патриотизме находит глубокое выражение братство народов СССР, сплотившихся вокруг великого русского народа, представляющего наиболее выдающуюся нацию из всех наций, входящих в состав Советского Союза". ("Краткий Философский словарь" 1952 год, стр. 376).
Такое выпячивание роли и достоинств великого русского народа находится в противоречии не только с общими принципами интернационализма, но и с конкретными решениями ХII-го съезда партии, последнего съезда, обсуждавшего национальный вопрос по докладу И.В.Сталина. На ХII-м съезде была принята поправка к резолюции, представленной Сталиным, в которой в частности говорилось:
"Разговоры о преимуществах русской культуры и выдвижение положения о неизбежности победы более высокой русской культуры над культурами более отсталых народов (украинской, азербайджанской, узбекской, казахской и пр.) являются ничем иным, как попыткой закрепить господство великорусской национальности". (XII съезд, стр. 653 - 654 и 693 - 694).
28. Взгляды наследников Сталина и последствия сталинской политики в национальном вопросе
После смерти Сталина, особенно после XXII-го съезда партии, были пересмотрены некоторые оценки Сталина в сторону интернационализма.
Так, например, в журнале "Вопросы истории КПСС" No 1 за 1963 год была помещена статья секретаря ЦК КПСС Б.Н. Пономарева, в которой он, в соответствии с новой установкой ЦК, писал:
"В целях возвеличивания Сталина искажалась история и более отдаленного прошлого. Исподволь была гальванизирована немарксистская теория "героев и толпы". Ее прославлением была в частности идеализация Ивана Грозного, которому в этом отношении особенно повезло".
Возвеличивание А. Невского, Д. Донского, И. Великого, И. Грозного, Петра I, русских полководцев и флотоводцев производилось при Сталине не столько с целью "гальванизации теории "героев и толпы"", сколько для пропаганды связи и преемственности прошлого России с современной историей советского государства. В сталинскую историю после его смерти были внесены небольшие коррективы, которые, однако, по своему характеру были половинчатыми, оставлявшими открытыми двери для последующих рецидивов фальсификации.
Тот же Б.Н. Пономарев в речи, произнесенной на всесоюзном совещании по вопросу о мерах улучшения подготовки научно-педагогических кадров по историческим наукам, говорил:
"В области изучения военной истории необходимо полностью восстановить ленинские оценки и методы анализа. В период культа личности Сталина в нашу литературу проникли ложные характеристики, когда чуть ли не все войны объявились справедливыми и прогрессивными. В ряде случаев не проводились различия между исторически прогрессивными результатами войны и реакционными целями, которые ставил царизм. Освещение событий приобретало иногда, особенно в некоторых произведениях художественной литературы и кино, неправильную окраску, как это имело место, например, в отношении русско-японской войны 1904-1905 годов, или характеристики генерала Скобелева, без учета его карательных походов в Среднюю Азию". ("Вопросы истории КПСС", No 1, 1963 год, стр. 57).
