Нельзя сказать, что в первой половине 20-х годов, при Ленине, проблема равенства была решена. Уже тогда, в начале НЭПа, усиливалась тенденция к неравенству - не только между привилегированными специалистами и рабочими, но и в партийной среде, между партийными чиновниками и рядовыми членами партии. Уже тогда крупные сановники пользовались выделенными им дачами, закрепленными за ними машинами, лечились в особых больницах и поликлиниках. Но тогда это было редкими, отдельными отступлениями от нормы, а при Сталине - стало нормой. Тогда докладчик от ЦКК А. Сольц специально говорил на Х-м съезде об отступлениях от принципа равенства и осуждал эти отступления, а делегаты съезда, выступая, констатировали отрыв ряда партийных и советских чиновников от партии и рабочего класса и говорили о выходе из партии рабочих, возмущенных отклонениями от принципов равенства.

При Сталине принципом стало неравенство. Стремление к равенству клеймили презрительным словечком "уравниловка", а разговоры о привилегиях почитались за контрреволюцию. Чем б льшими были привилегии, тем тщательнее они скрывались, хотя скрыть это было невозможно: слишком большая обслуга требовалась для все растущей касты бюрократов, подкупленных высокими постами и материальными благами. Так созданный революцией идейный аппарат партии и государства был заменен аппаратом, состоящим из послушных карьеристов, трусливых приспособленцев, корыстных циников.

Общественный, социальный строй СССР, вместо того, чтобы развиваться в направлении равенства возможностей, стал развиваться в сторону создания привилегированного меньшинства. И это решило судьбу революции и социализма.

В книге "Революция, которую предали", Л.Д. Троцкий дал следующий анализ этого процесса перерождения общественного строя:

"Можно показать, что не существует никакой разницы, с точки зрения обладания средствами производства, между маршалом и слугой, директором и чернорабочим. Однако одни занимают хорошие квартиры, обладают несколькими дачами в разных концах страны, владеют лучшими автомашинами и давно уже не знают, как почистить пару ботинок. Другие живут в бараках, где часто отсутствуют даже перегородки, привыкли голодать и не чистят ботинок, потому что ходят босиком. Сановники считают эти различия не существенными. Чернорабочие находят их, и не без основания, очень серьезными".

В 1923 году Л.Д. Троцкий писал:

"Сама бюрократия еще несравненно менее однородна, чем пролетариат или крестьянство. Между председателем сельсовета и сановником Кремля - пропасть. Существование низовых чиновников разных категорий протекает, в сущности, на очень примитивном уровне, уступающем уровню жизни квалифицированного рабочего на Западе. Но все относительно: уровень окружающего населения значительно ниже. Судьба председателя колхоза, партийного организатора, низового кооператора, как и более высоких начальников, совершенно не зависит от так называемых "избирателей". Каждым из чиновников вышестоящее начальство может пожертвовать, чтобы успокоить недовольство. Но зато каждый из них может при случае подняться ступенью выше. Все они, по крайней мере, до первого серьезного толчка, связаны круговой порукой с Кремлем.

По условиям жизни правящий слой заключает в себе все градации, от мелкой буржуазии захолустья до крупной буржуазии столиц. Материальным условиям соответствуют привычки, интересы и круг идей. Нынешние руководители советских профсоюзов по своему психологическому типу не так уж отличаются от Ситроенов, Жуо и Гринов. Другие традиции, иная фразеология, но то же презрительно-опекунское отношение к массе, та же бессовестная ловкость во второстепенных маневрах, тот же консерватизм, та же узость горизонта, та же черствая забота о собственном покое, то же преклонение перед более тривиальными формами буржуазной культуры". (107).

Эти слова были написаны уже после того, как Сталин объявил строительство социализма в СССР завершенным и провозгласил новую, "самую демократическую в мире Конституцию".

"Когда новая конституция заявляет, что в СССР достигнуто "уничтожение эксплуатации человека человеком", то она говорит неправду. Новое социальное расслоение создало условия для возрождения самой варварской формы эксплуатации человека, именно, покупка его в рабство для личных услуг. В регистре новой переписи личная прислуга не упоминается вовсе: она должна быть расшифрована, очевидно, в группе "рабочих".

Не хватает вопросов: имеет ли социалистический гражданин прислугу и сколько именно; имеет ли в личном пользовании автомобиль; сколько комнат, сколько зарабатывает?

Если восстановить правило, согласно которому эксплуатация чужого труда лишает политических прав, то оказалось бы неожиданно, что за порогом советской конституции должны остаться сливки правящего слоя". (185).

"В СССР осуществляется принцип социализма: от каждого по его способностям, каждому по труду" (первый раздел Конституции 1936 г.)".

"Советское государство во всех отношениях гораздо ближе к отсталому капитализму, чем к коммунизму. Оно не может еще и думать сделать каждому "по потребностям", но именно потому оно не может позволить своим гражданам "по способностям" (сдельная оплата, "по способностям", " и при капитализме)".

"Наемный труд не перестает и при советском режиме нести на себе унизительное клеймо рабства. Оплата "по труду" на самом деле оплата в интересах "умственного" труда за счет физического, особенно неквалифицированного, - является источником несправедливостей, угнетения и принуждения для большинства, привилегий и "веселой" жизни для меньшинства.

Вместо того чтобы открыто признать, что в СССР господствуют еще буржуазные нормы труда и распределения, авторы конституции перерезали целостный коммунистический принцип пополам, отложили вторую половину на неопределенное будущее, объявив первую половину уже осуществленной, механически присоединили к ней капиталистическую норму сдельщика, назвали все вместе "принципом социализма" и на этой фальши воздвигли здание конституции". (Л. Троцкий, "Что такое СССР?", стр.197).