- Что же я, по-твоему, совсем бездушная?

- Ты не бездушная. Ты деловая современная женщина. Как в детских стихах: "драмкружок, кружок по фото, а мне еще и петь охота..." Для тебя слово "быт" страшней атомной войны.

- А для тебя?.. Ты от этого слова так же бежишь...

- Бегу, согласен. И вот парадокс: все время его ищу. Не исключено, что найду я наконец такую женщину, какую сам придумал, посмотрю на нее, порадуюсь, сердцем отойду - и тронусь дальше: привык, как ты говоришь, ни на кого, кроме себя, в этой жизни не рассчитывать. А может, и не тронусь остановлюсь... Но ведь ты, Лера, не та женщина, какую я придумал. И сама о том знаешь прекрасно. Вон даже "портсигар" не помог...

- Какой "портсигар"?

- Этот, - достал из кармана серебряную вещицу. Валерия выхватила ее, вытряхнула из нее батарейку, яростно рванула проводки, бросила на пол, ногой придавила: коробочка легко расплющилась, серебро - мягкий металл.

- Нет никакого "портсигара"! Нет и не было! При чем он? Ты же видел, Саша: я могу быть женщиной. Женщиной, а не доцентом кафедры автоматики. Даже Наташа это поняла...

- И насколько тебя хватит? На неделю? На месяц? На год? А семинары, симпозиумы, хоздоговоры, студенты? А твоя девица, так нужная науке?.. Нет, Лера, ты у нас - доцент кафедры автоматики, все остальное - потом, все остальное - неважно, даже мешает. И ни-ку-да от сего факта не денешься.

- А тебе кто нужен? Кухарка? Нянька? Портомойница? Да ты сам от такой через неделю волком взвоешь!

- Мне никто не нужен, Лера, - сказал Александр Павлович. - Ни кухарка, ни нянька, ни портомойница. Ни тем более доцент... Мужик валит мамонта, женщина поддерживает огонь...

- Ты о чем, Саша?

- Так, пустяки... - встал. - Бессмысленный разговор, Лера. Ни ты, ни я - никто друг друга убедить не сможет. И переделать не сможет. Будем жить как жили.

Валерия тоже встала, подхватила сумку, перебросила через плечо красивая, уверенная в себе женщина, ничуть не похожая на ту, что всего лишь четверть часа назад просила Александра Павловича не уходить, не ломать налаженное.

Как налаженное?

Кем?..

Спросила:

- Поврозь? - улыбнулась ослепительно: хоть сейчас на плакат с надписью: "Летайте самолетами Аэрофлота". Александр Павлович не ответил, стоял, прислонившись спиной к косяку двери в комнату, ждал. Только чего ждал?.. Ну, ладно, прощай, милый Саша. Прости, что я "портсигар" поломала.

- Ничего, - сказал Александр Павлович. - Если будет нужно, я починю, подумал: смолчать или "дожать"? Все же решил "дожать", раз начал: - Вот жалко: деталька та всего одна у меня была...

- Какая деталька?

- Ну та, что ты из. "портсигара" выронила... Слушай, будь другом: поищи ее у себя в квартире. Наверняка где-то на полу валяется. Знаешь, такая тонкая пластинка с напаянной схемкой. Десять миллиметров на двадцать. Совсем крохотная.

Валерия серьезно, уже без улыбки, смотрела на него.

- Саша, ты в своем уме?

- В своем, Лера, в чьем же?

Она повернулась и, не прощаясь, сильно хлопнула входной дверью. А Александр Павлович так и остался стоять у косяка. Не знал: то ли ему радоваться, то ли плакать?

8

Оставшиеся до премьеры дни работал как вол. Ассистентов загонял, себя затюкал, зато в день премьеры был уверен: все пройдет на уровне мировых стандартов, никто ни к чему придраться не сможет.

Режиссер программы особенно не мучил Александра Павловича, свои замыслы воплощал в первом отделении, зато Александр Павлович придумал ему финал. Вернее, не сам придумал: видел как-то в программе цирка Барнума и Бейли, но и не претендовал на авторство. Его аттракцион занимал все второе отделение, и Александр Павлович последним специально такой трюк поставил, немало, впрочем, изменив барнумовский: вывозил на манеж плоское зеркало, старинное, в бронзовой раме, с мраморным подзеркальником; взмахивал перед ним черно-красным плащом, и на подзеркальнике, отражаясь в стекле, возникал очередной участник программы. Так они все из зеркала на манеж и попрыгали. Эффектно было.

Грант, мужик ушлый, сказал:

- Эффектно-то эффектно, а красть, Саша, некрасиво.

- А что я украл? - обиделся Александр Павлович, поняв, однако, что Грант знал о финале Барнума. - Подумаешь - увидел!.. Этого мало, Грант. Надо было придумать, как сделать.

- Вот тебе люки и понадобились. Не зря твои ассистенты полдня из них мусор вытаскивали.

- Заметь: только на этот трюк и понадобились. Все остальные, как ты и просил, выкинул.

- Спасибо, Саша, это к лучшему.

- А я и не спорю...

Премьера - день суматошный, да и права пословица: первый блин - комом. Как в театре, Александр Павлович не знал, а в цирке - именно так. Артисты волнуются, ритм то и дело сбивается, униформа за номерами не поспевает, осветители тоже не до конца освоились: когда красный фильтр ставить, когда - зеленый, путаются... Старый и мудрый режиссер, ныне, к сожалению, покойный, всю жизнь этому цирку отдавший, любил повторять: "На премьеру ходят только враги - порадоваться..." Режиссер любил высказываться афоризмами, любил парадоксы, но превосходно знал, что на премьеру стремятся попасть все цирковые, все артисты, которые в этот день в столице оказались. Директору цирка тяжко: ложа битком забита, в зале в проходах стулья понаставлены - разве своим в месте откажешь? А участникам программы своя публика - в радость. Пусть жонглер "сыплет", пусть у акробатов колонна разваливается, пусть у канатоходца сальто не пошло - своя публика все "на ура!" примет, овацией наградит, даже "браво!" крикнуть не преминет.

Александру Павловичу было все равно: премьера - не премьера. Аттракцион он сто раз прогнал, финал - тоже, накладок не опасался.

Первое отделение смотреть не стад - еще увидит, чуть ли не полгода вместе "пахать", - сидел в гардеробной: грима он на лицо почти не клал, так - пудры чуть-чуть, чтоб кожа не блестела, поэтому спешить было некуда, делать нечего. Только и ждать, когда Грант объявит антракт: в гардеробной висел динамик, все, что на манеже происходит, слышно.

Не отпускала мысль: зачем приходила Валерия?..

Сколько дней уже прошло, ни разу с тех пор не перезвонились; будь на ее месте другая - давно забыл бы, из головы выкинул. Так и бывало - всегда. А на сей раз - осечка? Да нет, вроде все решено правильно, никаких сожалений... Ну, пусть не из арифметики задачка - из алгебры, но ведь решена, так?