- Вы Кассандра? - усмехнулся Вадим.

- Кто это?

- Так... Была пророчица...

- Какая ж я пророчица, Вадим Николаевич? У меня женская логика, - сие она не без гордости заявила. - По ней: человек не может один. А вы все один да один. Как упырь.

Упырь - это, иными словами, вурдалак. Вампир. Сравнение покоробило Вадима.

- А теперь я не упырь, потому что нас много... Попытался поиронизировать, но Тая оставалась серьезной:

- А теперь нас много.

Тогда и он на серьезный - не в тон беседе! - вопрос решился:

- Зачем же вы меня столько времени мучили? - И не хотелось, а прозвучала в голосе жалостливая нотка: мол, в чем же я провинился, сирый и неприютный?..

- Мальчики... - неопределенно сказала Тая. - Им же скучно... А потом: я ждала момента.

- Какого момента?

- Когда вы флейту найдете... - кинула напоследок фразу, опять все запутавшую, и скрылась за дверью.

А Вадим так и остался стоять с полотенцем в руке: чашку-то она еще раньше у него отобрала.

В коридоре он наткнулся на деловую девицу Зинаиду. Она шла с полным ведром, вся перекосившись набок, и Вадим попытался перехватить у нее ношу. Не дала. Поставила ведро на пол, утерла лоб тыльной стороной ладони упарилась, труженица! - сердито сказала:

- Только зря время тратите... Тая велела передать, чтоб вы работать шли...

- А где она?

- По делам ушла. Дел у нее, что ли, нету?

Вадим смутился.

- Конечно-конечно... А где все? Мальчики?..

- Тоже по делам. А Константин варенье ест. На террасе.

- У него же диатез! - воскликнул Вадим, ужасаясь спокойствию Зинаиды.

- У него?! Он может этого варенья бочку слопать - и хоть бы что.

- Но ты же сказала... - Вадим не договорил: Зинаида не дала.

Перебила:

- Мало ли что я сказала! Это было до _того_, - голосом слово выделила, сделала весомым, значительным.

- До чего? - праздно поинтересовался Вадим - так, на всякий случай: вдруг Зинаида, Таей не инструктированная, свою версию "того" выложит.

- Но Зинаида на провокацию не поддалась.

- Сами знаете... - И вдруг закричала тоненько: - Дадите вы мне делом заняться или нет?!

- Ты что орешь? - растерялся Вадим. - Кто тебя трогает? Занимайся, пожалуйста... Каким делом-то?..

- Пол я помыть собралась. Живете всего ничего, а весь пол изгваздали, смотреть тошно... Идите-идите отсюда. Работайте. Вам Тая велела.

- Раз Тая... - Вадим усмехнулся. Слово Таи - закон. И для него, выходит, тоже закон?.. Бочком-бочком, по стеночке, пошел мимо свирепой Зинаиды: она его, тунеядца, так и ела своими разноцветными... Спросил напоследок, стараясь, чтобы вопрос безразлично прозвучал, как бы между прочим: - А сколько лет вашей Тае?

- Девятнадцать, - с непонятной гордостью сказала Зинаида. - Она уже взрослая. Она в техникуме учится. В медсестринском... - И, сочтя разговор оконченным, снова за ведро взялась.

А Вадим в своей комнате скрылся.

Сел на кровать, аккуратно застеленную Зинаидой. Куртка, служившая им одеялом, висела на своем гвозде. Пол в комнате еще мокрым был: Зинаида уборку с нее начала.

Тая велела...

Зачем девятнадцатилетней умной и красивой девушке верховодить мальками? Для самоутверждения? Для облегчения собственного быта? Один - то сделает, другой - другое... Или к Тае, как когда-то к деду Василию, мальки сами тянутся, как на свет?.. Зинаида сказала, что Тая учится в "медсестринском" техникуме. Иначе - в медицинском. Будет медсестрой. Вадиму, любителю старины, больше нравилось забытое: сестра милосердия. Милосердие - это не только жалостливость, сердобольность, но, и как Даль замечает, готовность делать добро всякому, кто в нем нуждается. А кто, скажите, в нем не нуждается? Нет таких...

Дети, как никто, чужую доброту чувствуют. Вон их сколько вокруг Таи. Эти семеро - самые верные? Самые близкие? Или просто они в "деле Вадима" заняты были, а остальные - Вадим не сомневался, что остальные тоже существуют: поселок велик! - в других Тайных предприятиях участвуют? Какая, в сущности, разница.

"Дело Вадима"... Термин-то какой сочинился! А все "дело" выеденного яйца не стоит. Захотелось красивой девчонке привлечь внимание заезжего таланта, снарядила она на подвиги свою пажескую гвардию, а когда терпение таланта истощилось, явилась спасительницей.

"Тая работать велела..."

А если он, Вадим, работать не хочет? Если он, давно опоздавший на утреннюю первую электричку, дневной отбудет?..

Не отбудет. Вадим знал, что сейчас возьмет этюдник и пойдет писать, потому что самым загадочным во всей нынешней гофманиане было вновь возникшее острое желание работать. И еще уверенность, что теперь-то все пойдет преотлично.

А все остальное Тая объяснила: по-своему, с шуточками, с чертиками в зеленых глазищах, но вполне реалистично, как и требовалось Вадиму, любителю логически рассуждать. Дед Василий у местных ребят своим человеком был, они про все в его доме знали. И про флейту наверняка. Кто-то принес ему инструмент: подклеить, подлакировать, голос исправить... А голос-то дед исправить не смог. Или не успел, смерть помешала. Хрипит флейта, это и бесслухому Вадиму ясно...

Да, насчет бесслухости: как же он _играл_? А играл ли? Вон Тая вежливо усомнилась. А он на стену полез от возмущения... А разве ему никогда не казалось, что он и поет правильно, мелодично - особенно в ванной комнате, когда ванна водой налита? Тогда почему-то голос слышится особенно чистым и сильным - что твой Карузо... А между тем та, на которой Вадим чуть было не женился, с раздражением ему говорила: если б ты себя слышал - удавился бы...

Если б слышал...

Не так ли с флейтой?..

Но почему он не мог закончить мелодию, когда они появились на улице?..

А если как следует подумать? Хотел ли закончить? Не тогда ли в подсознании всплыла легенда про крысолова-мстителя, и так сладко, было чувствовать себя им...

А почему они явились полураздетыми?

Ну тут уж Тая права: потому что потому кончается на "у". С тем же успехом можно выяснять подробности про диатезную устойчивость Константина. Явились - и все тут. Жарко было.

А то, что ведьмой себя называет, так ведь лестно ей ведьмой слыть. Вон сколько таинственности она на себя напускает! Тоже своего рода женское кокетство, удачно осуществленное желание нравиться.