Как уже говорилось, объяснение причин событий сводится к отысканию материальных факторов и духовных мотивов тех или иных действий. Как Юм понимал эту задачу?
Еще до составления Истории в ряде эссе Юм занимался вопросом национальных психологических, культурных и других особенностей, что вынудило его корректировать антропологическое учение в Трактате о человеческой природе. В предыдущем параграфе приводились примеры из «Диалогов о естественной религии», которые могут быть истолкованы как материалистические или физикалистские объяснения особенностей человеческой психики.
Наиболее рельефно проявление этого подхода мы встречаем в эссе «О национальных характерах» (1748). Юм признает, что национальные характеры существуют, хотя не следует однозначно сводить их к преобладанию какой-то отдельной черты, как это делает простонародье. Почему происходит массовое накопление в отдельном народе специфических черт, которыми он будет отличаться от своих соседей? Обычно выделяется, указывает Юм, два рода причин для объяснения национальных характеров: моральные и физические причины. К моральным причинам относятся форма правления, социальные перевороты, изобилие или нужда, в которых живет население, положение нации в отношении своих соседей и тому подобные обстоятельства. Под физическими причинами разумеются в основном качества воздуха и климата. И здесь Юм обнаруживает материальные факторы, подрывающие универсальность проделанного им анализа человеческой природы. Он пишет: есть основания думать, что все нации, живущие за полярным кругом или в тропиках, ниже остального человечества и не способны (incapable) ни к одному из высших достижений человеческого духа (131.II, 615).
Далее следует важное подстрочное примечание ради «критической корректности» снятое, как и текст редактором советского издания сочинений Юма 1966 г. и восстановленное в издании 1996 г.
Таков неожиданный результат обращения к историческим и географическим условиям человеческого существования.
В данном эссе Юм обращается и к анализу национальных особенностей английского народа, и это как бы предваряет будущее исследование его истории. Учитывая пройденный исторический путь, Юм называет его самым замечательным из всех народов по поразительному смешению нравов и характеров в одной и той же нации, говорящей на одном языке и подчиняющейся одному и тому же правительству. Юм не может приписать это непостоянному климату и вообще любым физическим причинам, поскольку все они наличествуют у соседей Англии, однако не приводят к выравниванию нравов и характеров на британских островах. Ответ кроется в огромной свободе и независимости, которой пользуется в Англии каждый человек, что и позволяет ему проявлять нравы, присущие только ему (см.: 131.II, 614–615). Таким образом, решающую роль в жизни нации имеет конституция и политические институты, обеспечившие Англии особое место из «всех народов вселенной», и их исследование и станет позже главной исследовательской задачей Юма в «Истории Англии».
Перечисление моральных факторов, влияющих на национальный характер, приводит Юма к рассмотрению уникального феномена Альбиона, и эта важнейшая тема послужила толчком к грандиозному предприятию — составить «Историю Англии» от древнейших времен до воцарения новой династии. Собственно, главный вопрос состоит в том, каким образом именно английский народ достиг наиболее свободного правления, при котором огромной свободой и независимостью пользуется каждый человек. Закономерно было это достижение или оно случайно? Насколько исторический путь английского народа согласуется с географической картой духа, чтобы по ней можно было ориентироваться на запутанных путях Истории, приведших тем не менее к прогрессу в этой стране. По этому кардинальному вопросу и происходит великий спор с вигистской историографией. Юм никак не может принять концепцию вигов о коммулятивном, перманентном развитии свободы в Англии «от семьи к семье, от поколения к поколению». Напротив, он считает, что хотя гражданские свободы получили воплощение в конституции и ее институтах, но ее историческая судьба в Англии оказалось спорадической, нерегулярной, подверженной капризам случая. Тюдорам не хватило двух полков, чтобы установить абсолютную монархию и покончить с зачатками свободы в Англии. Правление Елизаветы Великой напоминало турецкий диван и т. п.
Стали ли сюрпризом для историка Юма хитрости старого крота Истории? Ведь Юм признал, что в историческом развитии Англии есть масса случайностей и нельзя же каждый раз объяснять их ставшей хронической неполнотой наших знаний. Некоторые достижения в этой стране получены вопреки психологическим законам, установленным в Трактате. И как объяснить тот парадокс, что фанатики-пуритане своей деятельностью помогли утверждению в Англии широкой терпимости. Помимо «Истории» Юм обращался к этому же вопросу в нескольких эссе, таких как «О гражданской свободе» (в первых изданиях «О свободе и деспотизме»), «Склоняется ли британское правление к абсолютной монархии или к республике», «О партиях Великобритании» и др.
Написав свою Историю, Юм стал, как герой поэмы С. Колриджа «Старый моряк», «мудрей и печальней, чем до того».
Первый том не имел успеха — в течение года разошлось не более сорока пяти экземпляров. Второй том, посвященный Карлу II и Якову II, возбудил в вигах менее неудовольствия и был лучше принят. Однако Юм постиг в это время горькую истину. Оказалось, что в руках вигов находится власть распределять все места как в государстве, так и в литературе. Юм «был так мало расположен уступать их неразумным требованиям, что почти все изменения, числом около ста, которые чтение, размышление и новые исследования заставили внести в историю первых двух Стюартов, оказались благоприятными для торийской партии» (131.I, 48). Между тем вигам было на что обидеться на историка Юма. Чего стоит такой пассаж в последнем томе «Истории Англии»: «Партия вигов в течение почти семидесяти лет упивалась полнотой власти почти без перерывов и ни одна награда и должность не могла быть получена иначе как с их разрешения и протекции. Но это обстоятельство, которое в некоторых отношениях пошло на пользу государству, оказалось разрушительным для создания истинной истории и наворотило целые горы лжи, такое отношение к домашним делам невероятно у цивилизованной нации. Произведения самого подлого свойства (despicable) и по стилю, и по содержанию превозносились до небес, пропагандировались и читались, как если бы они были равны наиболее знаменитым „златым остаткам“ античности» (210.VI, 332). Все бы ничего, если бы не подстрочное примечание, в котором названы авторы произведений: придворный историограф короля Англии француз Рапин, философ Локк — главный идеолог вигов, пламенный либерал А. Сидни, обвиненный в шпионаже в пользу Франции и казненный в 1683 г., публицист Хоадли, причем Юм мог бы продолжить список, о чем свидетельствует многозначительное добавление — andc — «и другие» (см. там же).
«История Англии» завершает исследовательскую эпопею Юма. Секуляризированный теоретический анализ устройства человеческого духа и его практической реализации в основном был закончен, кое-какие детали прорабатывались в некоторых новых эссе. Историческое исследование проводилось с позиции осознанной независимости от идеологических доминант, философских и религиозных. Но отрицание сверхъестественной детерминации человеческой истории дополнилось фактическим опровержением виговской концепции детерминированного, постоянного и постепенного наращивания гражданских свобод и конституционных институтов в Английской истории. Невозможность проследить естественную детерминацию развития свободы в Англии означает неопределенность ее судьбы в других странах Европы и мира. По крайней мере Юм не заявляет о неизбежности прогресса свободы во всех регионах мира.
Обращение Юма к экспериментальному методу в исследовании человеческого духа ментального мира предполагало использование галилеевско-ньютоновской методологии — сведение причинных объяснений к минимуму, следование фактам, строгое наблюдение и т. д. и принятую по умолчанию всеобщую обусловленность явлений. Создание подлинно научного учения о природе человека было невозможно без полной секуляризации исследования, что оказалось недоступным для Хатчесона. («Задним числом» теоретическое обоснование необходимости секуляризации для полноценного исследования человеческой природы в форме критики бэконовских призраков человеческого познания дано в посмертно изданных Диалогах о естественной религии.)
